— Неужели? — в глазах Карабичева зажегся огонек. Тема была научная и, следовательно, интересная.

— Да, — сказал Риоли, взмахивая руками, словно собираясь взлететь. Похоже, он был очень доволен провалом экспедиции. — Ну, конечно, сразу же нашлись новые объяснения. Карлос Карлос утверждает, что наши соседи по галактике сидят на дне океана и выделывают свои штучки под водой. Для них, дескать, глубина в пять тысяч метров — плевое дело. Может, это и так, а может, и нет. Ясно одно: обстановка в мире изменилась и непрерывно меняется из-за наличия «эффекта дубль-ве».

Риоли улыбнулся. Мимо неслышной тенью проплыл официант. Море на горизонте почернело. Зажглись желтые огни. Прохожие за оградой кафе уже не торопились. Ранее заглушенная и придавленная деятельным шумом дня, зазвучала музыка. Сильнее запахли цветы. Звонче застучали женские каблучки. Ясный свет дня переродился в густо-фиолетовые сумерки.

— Пойдемте, мне хочется пройтись, — сказал Карабичев.

Таинственный приступ вечера нагнал на него тоску. Неясная мысль, еще не явившись на свет, взволновала его.

— С удовольствием, — сказал Риоли.

Они вышли из кафе, сохраняя «дистанцию вежливости» расстояние, на котором человек не подвергался воздействию соседа. Гуляя с Риоли, Андрею часто хотелось нарушить эту дистанцию, чтобы проверить свое мнение о профессоре. Но что-то ему мешало.

— А мне кажется, — бодро говорил Риоли, шагая с Карабичевым, — что нет никакого смысла разыскивать пришельцев из космоса.

— Почему?

— Здесь много причин, — сказал Риоли. — Во-первых, их нельзя найти, а во-вторых, их не следует находить…

— Я вас не понял, — сказал Карабичев.

— Могу разъяснить, если вы меня будете слушать… Эта красавица никакого отношения к вашей жене не имеет. Она давно работает в отделе мужской галантереи у Бриессу.

Карабичев кивнул головой.

— Да, да, я весь внимание, — сказал он со вздохом.

— Чем порочны рассуждения Карлос Карлоса? — спросил Риоли, рассекая тростью темный, пряно пахнущий воздух. — Своей многозначностью. Космические пришельцы могут сидеть на дне, могут, как микробы, носиться в воздухе, быть невидимками и так далее. И такие, с позволения сказать, теории уже есть… Но где они, эти пришельцы? Кто их зафиксировал? Если это материальные объекты, они должны попасть или под микроскоп, или в радиоприемник, или в колбу химика, или в прибор физика. Но пока никто ничего не уловил. Ни один прибор, ни один глаз их не засек. Нет ничего, кроме странного каприза, названного «эффектом дубль-ве». Но это все в людях, внутри них, а не вне. И поэтому я утверждаю, что на Земле нет космических пришельцев, нет наших братьев по разуму, которые приземлились в Тихом океане или невидимками носятся по воздуху. Их нет, понимаете?

Риоли остановился, повернулся и в упор посмотрел на Карабичева.

— Хорошо. Ну, а что же? — с нетерпением спросил Андрей.

— Итак, на Земле нет никого, кроме человека. Речь, понятно, о мыслящих, — подытожил Риоли. — Теперь дальше. Что же? Почему? И так далее… Видите ли, мне представляется такая простейшая схема возникновения «эффекта дубль-ве». Вспомним некоторые эпизоды эволюции. Протоокеан жизни. Суп, в котором началась варка белка. Кусочки студня, способные к обмену веществ. Я говорю утрированно. Надеюсь, все ясно?… Протокоацерваты, коацерваты, первая клетка, ассоциация клеток… Стоп! Вот здесь водораздел. От клетки к организму. От единицы к множеству. От кустарного одиночества к специализированному сосуществованию! Выгодно, понимаете? Природе выгодно! А то, что выгодно природе, то закон. Вот и получилось так, что был одинокий беспомощный протокоацерват, который должен был все сам делать — и переваривать пищу, и реагировать на свет и на звук и на присутствие ядовитых веществ, и… так далее. А стал — могучий подвижный ассоциат, у которого возможна специализация тканей и клеток, развита система управления, отрегулирован обмен веществ. Природе оказалось выгодным объединить разрозненные клетки в мощный живой организм, и это произошло. Возникло непрерывно развивающееся и самосовершенствующееся древо эволюции, на котором эти ассоциации клеток образовали много ветвей, а человек, как он сам считает, увенчал его верхушку. Насколько мне известно, у природы на этот счет он мнения не спрашивал.

— Так. Дальше, — сказал Карабичев. Мысли Риоли отвлекали его от невеселых размышлений.

— В том-то и дело. А как же дальше? Неужели природа поставила крест на древе эволюции? Неужели мы больше не будем развиваться? Похоже, что наши органы не меняются. Новых видов людей не возникает. Мы становимся все слабее, изнеженнее. Да и животный мир тоже не создает новых видов. Значит, придется засыхать древу эволюции?

— Но… — начал Карабичев.

— Погодите, — перебил его профессор. — Я скоро кончу. Существует железный закон биологии: то, что не изменяется, материально, вещественно не изменяется, — гибнет. Человек не меняется материально. В течение тысячелетий он все такой же, несмотря на его научные и технические успехи. Следуя этой биологической логике, мы должны признать: да, человек, как единица живой материи, обречен на вымирание. Но природа добра и милостива. Возможности ее неисчерпаемы. Она подсказывает путь к спасению. Он — в человеческом обществе. Если человек, сам по себе, как некоторая биологическая отдельность, увядает, то общество в целом прогрессирует и развивается. Но общество людей не стало единым организмом. Это груда сырого материала, из которого еще предстоит слепить Большого человека. И природа подбирается к нему, к этому Большому человеку. Ваш коммунизм — тоже своеобразная попытка создать организм из отдельных индивидуальностей…

— Ну, профессор, так толковать коммунистическое общество!… Это прежде всего не организм, а…

— Простите, Андрей, я ни в коей мере не хотел касаться политики. Да и не в том дело: природа ищет! Что мешает людям? Непонимание. Язык — не совершенный метод общения. Он не выражает и миллионной доли наших состояний, и люди остаются непонятыми, обманутыми, уходят в себя, возникает недоверие, зависть, хитрость и т.д. — все пороки, характерные для современной цивилизации.

Для того чтобы человечеству объединиться, нужен новый метод общения. И вот он возник — это «эффект взаимонаводки», или ЭВН. Как? Я не знаю. Но космос здесь ни при чем. По-моему, дело в эволюции. Человечество достигло того этапа развития, когда возможно появление особого взаимопроникающего излучения. Это излучение характерно для всех людей, независимо от возраста, пола, интеллекта, национальности…

Вот почему я говорю, что его нельзя найти. Мы никогда не найдем его, потому что ищем его вне нас, а оно заключено внутри нас.

— Значит, по-вашему, люди должны быть объединены в один общий организм Большого человека, как некогда протоклетки объединились в первый многоклеточный организм? — спросил Карабичев.

— Примерно да.

— Но ведь это же чушь, профессор! Человек не клетка и не может ею быть. Когда вы говорите, что коммунисты стремятся к созданию такого организма-общества, вы просто смеетесь над нами! Вы пророчествуете полное уничтожение индивидуальности. Заверяю вас, что я не хочу быть мочкой уха вашего Большого человека. Да в моей стране никто не захочет быть ею. Мы люди, и наш девиз «Свободный в свободном». Свободный человек свободного коммунистического мира…

— Ая-яй! — покачал головой Риоли. — Какой темперамент! Какая живость мышления! Но… полное отсутствие логики и… самокритичности. Напрасно вы сердитесь. Вы уже давно клетка с явно выраженной специализацией. Вы ученый? Значит, вы не мочка уха. Вы кусочек мозговой извилины будущего Большого человека. Скажите, вам легче от этого? Дело в очень простом. Специализация и дифференциация все больше разделяют членов человеческого общества. Богатый не понимает бедного, рабочий хозяина, медик инженера, судья экономиста, артист математика, крестьянин рабочего и т.д. Люди разъединены, разделены, разбросаны. А что же их объединяет?

— У нас есть объединяющая идея. Коммунизм.