«Медсестра подает в суд на родственников Фрэнка Синатры — хочет получить часть наследства».

Ида сморщила брови.

Синатра, этот старый певец? Чем это Альма занималась и что на самом деле она собирала?

Она положила вырезку обратно в одну из папок.

Чего тут только нет, и в то же время…

Ее размышления прервал короткий сигнал тревоги — она забыла выключить плиту.

Она кашлянула и попыталась снова обозреть все бумаги и книги, но безуспешно.

Значит, я просто ищу дальше? Пока не найду какую-нибудь путеводную нить, пока не найду то, ради чего бабушка послала меня сюда. Но что это?

Ее взгляд упал на самую дальнюю дверь. Внутри был своего рода предбанник, где висела одежда, а в потолке было отверстие для душа. В картонном ящике лежало несколько не распакованных белых маскировочных костюмов. На ящике осталась грузовая накладная, десять штук за 768 крон, куплено на фирме заказов по почте Юла. На широком крючке болталась защитная маска с капюшоном и респиратор в затвердевших резиновых упаковках, которые, казалось, вот-вот рассыпятся. На двери висела сувенирная вывеска, наверняка тоже дедова: «The City of Westminster. Please adjust your dress before leaving»[25]. Она сразу же оказалась в еще большей комнате с рядом простых длинных столов, на которых стояли компьютеры, книги и множество технических приспособлений.

По лабораториям в Каролинском институте она знала аппараты для электролиза и дистилляции и простой конфокальный микроскоп. Большая часть оборудования казалась устаревшей, но встречались и почти что новые или, во всяком случае, неиспользованные аппараты, но она не могла понять, для чего они.

За исключением маленькой, похожей на варочную панель металлической пластины. Через флэшку пластина присоединялась к компьютеру и не давала чашке с кофе остыть. Ида улыбнулась — она видела это в каталоге Технического склада дома у Марины.

На соседней стене висел портрет гладко выбритого мужчины в старомодной одежде — Гёте.

Гёте? Старый немецкий поэт. Альма ведь никогда его не упоминала? Он для нее что-то значил?

Она более пристально посмотрела на портрет. На маленьком клочке бумаги, прилепленном к левому краю рамы, было написано несколько слов, и ей пришлось наклониться вперед, чтобы их прочесть.

Неподражаемым почерком Альмы там было написано: «Прочти все письма Гёте!»

На полках в стеклянном шкафу лежало несколько минералов различной формы. В каждом отсеке — большой образец и маленькие сосуды, возможно, с тем же минералом, но уже в виде порошка. Внимание девушки привлек напоминающий гроздь винограда коричневый камень со смолистым блеском. На этикетке карандашом от руки было написано название шахты «Pechbl. 1863 (Gryssgrufvan)». В соседнем отсеке лежали черные блестящие камни и ярко-желтые камни с зеленой нижней частью, маленькие кристаллы, напоминающие железы, минералы с серебристым блеском, круглые камни цвета красной ржавчины и маленькие зеленоватые шарики с шипами. Этикетки пестрели такими названиями, как моназит, гадолинит, ортит, цирконий, эвксенит, самарскит и иттротанталит.

Да, значит, Альма первоначально была геологом?

На верхней полке стоял ряд старинных книг в кожаных переплетах. На корешке самой толстой книги грубым угловатым шрифтом золотыми буквами было написано: SOLVE ET COAGULA[26].

Ида прочла эти слова несколько раз, не сумев найти какого-либо вразумительного объяснения.

Что-то знакомое, наверное, из области химии?

Coagula, пожалуй, то же самое, что коагулировать, сгущать? В таком случае solve должно означать противоположное, растворять.

Но что сгущать и растворять?

На одной стене в рамке висела большая фотография крупного моллюска с кратким текстом: Европейская жемчужница. Margaritifera margaritifera.

Опять эта жемчужница? Что в них такого особенного?

Нет, это уже почти чересчур. Какое-то безумие.

Она оторвалась от шкафа и прошла вглубь комнаты. На огромном столе лежало несколько подрамников с натянутыми холстами, как минимум дюжина. К холстам было пришпилено множество бабочек. В стоявшем рядом микроскопе она разглядела крылья или части крыльев, а также куколки, личинки и маленькие яйцеобразные шарики.

Ида подняла один из подрамников. Сначала она подумала, что на подрамнике находятся различные сорта бабочек, но потом увидела, что некоторые экземпляры прикреплены вниз головой. Похоже, все бабочки были голубянками, но окрас варьировал. Внешний край передних крыльев и все края задних крыльев были темно-синего цвета. С нижней стороны крылья были светло-серо-голубого цвета с черными пятнами, обведенными белыми кругами, и эти пятна располагались группами, напоминая пристально смотрящие паучьи глаза. На самом краю задних крыльев находились одно или пара оранжевых пятен. Похоже, под микроскопом особенно внимательно рассматривали именно эти пятна.

Рядом висела книжная полка, на которой не было ни одной книги о бабочках. Большинство книг были с названиями типа Micro and nano manipulations for biomedical applications[27] или Recent developments in gold nanotechnology[28] или Blue as gold — The secrets of nano-string materials[29].

Нанотехнология — вроде бы об этом рассказывал ее сосед по столу на Нобелевском банкете, но о чем конкретно шла речь, Ида вспомнить не могла.

Она открыла одну из книг и пробежала глазами текст предисловия.

И тут как будто что-то зашевелилось. Она увидела это только краешком глаза.

Что это?

Она обвела глазами комнату. Никаких звуков. Больше никакого шевеления.

Это стресс, мне только кажется. Да.

Нет. Вон там.

Подрамник.

Бабочки. Она увидела, как некоторые крылья и в самом деле вздрагивают.

Ида мельком взглянула на вентиляцию на потолке, но увидела только клубы пыли. Нет, никакого движения воздуха.

Она встала почти вплотную к подрамнику.

Одна, нет, две… три бабочки — да, они шевелились! Одна слабо подрагивала крылышками, другая, словно в предсмертных конвульсиях, билась своими антеннами о деревянную основу, третья медленно и синхронно сжимала правую и левую заднюю ногу, что-то вынюхивая своим маленьким хоботком. Ида быстро сделала шаг назад, отбежала к входу и встала, опираясь о дверной косяк. Ее мутило.

Нет, я обозналась, они не живые, наверное, я обозналась! Она уже было собиралась выйти из комнаты и вернуться обратно на кухню, к скутеру, домой на хутор Лассе, как увидела зеленоватый предмет, лежавший на настольном коврике на одном из письменных столов рядом с дверью.

Она остановилась.

Это была зеленая шкатулка.

Она внимательно на нее посмотрела.

Ведь шкатулка ужасно похожа на…

Кстати, где сумка, мелькнуло у нее в голове, сумка со шкатулкой и письмом от Лобова? Наверняка там, у кухонного шкафа.

Она отбросила эту мысль и подошла к самому столу.

На шкатулке была краткая надпись на русском языке. Наружная обивка была почти такая же, что и на шкатулке Лобова.

Девушка медленно протянула руку, схватила коробочку и открыла крышку.

Коробочка была пуста.

Между тем ее взгляд упал на стену, на которой висел огромный плакат желтого цвета с изображением черного символа, по форме напоминающего пропеллер.

HAZARD! Radioactivity! Keep out! HAZARD! Radioactivity![30]

Под плакатом была прикреплена маленькая записка: «Используйте защитное оборудование. Сейчас ты подвергаешься опасным дозам».

Ида вздрогнула и подбежала к двери.

Чем на самом деле тут занимаются?

Прочь. Немедленно прочь отсюда.

Падая на ходу, Ида опять вышла к кухонному шкафу. На полу лежал мешок со шкатулкой Лобова и письмом.