Глава 11. Чёртовы каннибалы

Трудно на территории бывших США найти место более жестокое и неприветливое, чем север Среднего запада. Летом, в дневное время температура здесь переваливает за +50 по Цельсию, ночью же опускается почти до нуля. Зимой градусник показывает -35 по Цельсию. Но хуже всего то, что, несмотря на вызванные массовым опустыниванием изменения температуры, в самом Ржавом море ничего практически не поменялось. Иными словами, летом здесь стояла обжигающая жара, а зимой царил ледяной холод.

Именно поэтому эта местность представляла собой свободную территорию между небольшими городами-государствами и разрозненными общинами. Ни Циссус, ни Вергилий сюда не совались. Пока. Это было место для ржавеющих проклятых механизмов. От нахождения здесь сокращалась продолжительность жизни. Жизнь в Море сама по себе была смертным приговором.

И всё же, жизнь здесь была лучше альтернативы.

Ранним вечером я находилась в 5,5 километрах от своего багги. Солнце медленно ползло по небу, я шла, и с каждым моим шагом тени вокруг становились всё длиннее. У меня выдался тяжелый бессмысленный поход через пыльные холмы и гниющие леса. Но он почти закончился. Скоро я выберусь на дорогу и по ней дойду до города, чтобы продать то, что осталось от Джимми и всё начать заново.

Фьююють!

Прежде чем услышать выстрел, я услышала свист и заметила, как рядом со мной поднялся фонтанчик земли.

Мой внутренний секундомер начал отсчёт сразу же после свиста. Очень полезная штука в нынешних условиях. Пули. Одна пролетела метрах в десяти от меня, и к тому моменту как раздался звук выстрела, я уже всё рассчитала и поняла. Километра три с половиной, плюс-минус пара сотен метров. Чтобы стрелять самой, нужно выяснить точное местоположение стрелка. На такой дистанции любой выстрел может оказаться смертельным. Я буквально недавно покинула пределы Мариона, вокруг простиралась голая пустыня. Укрыться тут было практически негде, а стрелять могли откуда угодно.

Я упала на живот и поползла. Промах в десять метров слишком хороший результат для первого выстрела с такого расстояния, к тому же это слишком близко, чтобы считаться случайностью. По мне кто-то прицельно стрелял и следующая пуля пройдет гораздо ближе. Нужно просмотреть телеметрию. Пуля прилетела с запада, со стороны заходящего солнца. Умно, бля. Никаких бликов на оптике, чтобы вычислить их, придётся выкрутить зрение на максимум, но к тому времени они сделают три-четыре выстрела, каждый раз попадая всё ближе.

Распростёршись на земле, я развернулась к западу, стараясь вжаться в неё, я поползла по ложбинке, царапая животом потрескавшуюся почву. Из-за солнца их совершенно не было видно. Можно было, конечно, подставиться ради более точных вычислений, но позволить этого я себе не могла. Это, наверняка, браконьеры.

Мало в этом мире осталось столь же отвратительных вещей, как браконьеры. Некоторые могут возразить, мол, я сама такая же, но это не так. Я каннибал. Все мы — каннибалы, все, кто остался. Это наше проклятие за свободу. Мы больше не владеем средствами производства, не можем изготавливать новые детали. Но откуда-то же их надо брать. Уверена, если бы где-то ещё остались люди, они бы ужаснулись, увидев нас. Впрочем, нахер их. Пускай биологические виды пожирают друг друга, таков закон природы. Чтобы что-то одно жило, другое должно умереть. Тут принцип тот же, с небольшими корректировками.

Однако я забираю детали только у мёртвых или умирающих. Я не ломаю исправных граждан, если только они не пытаются сделать со мной то же самое. Кто бы в меня ни стрелял, это браконьер. Или браконьеры. Они смотрят на мир несколько иначе. У них нет морального компаса, который вёл бы их по жизни. Дикари. И вот они добрались и до меня.

До спрятанного багги оставались всё те же 5,5 километров. Надеюсь, они его не нашли. Вероятность того, что не нашли, была весьма высока. Умный и опытный браконьер устроил бы засаду прямо там, позволил бы сесть за руль, дождался бы идеального момента и только тогда бы выстрелил так, чтобы лишить меня зрения, слуха, датчиков, не повредив при этом важных деталей. Если они начали стрелять по мне здесь, значит, они либо выследили меня по следам, либо просто дождались, как я дождалась Джимми. Для стрельбы с такого расстояния были две причины: либо им не хватило терпения дождаться, пока я подойду поближе, либо, что хуже, они прекрасно знали, в кого стреляли.

Как я и ожидала, они продолжали стрелять. Нет, это не недостаток опыта. Они определенно знают, что делают. Блядь.

Разделявшее меня и стрелка бревно взорвалось, осыпав меня дождём гнилых щепок. Пуля застряла примерно в метре от меня. Следующий выстрел окажется точным. Время вышло. Нужно бежать.

Только куда?

Я выругала себя за то, что не взяла с собой оружие, несколько миллисекунд заняло сожаление, затем логическое мышление взяло своё. У браконьеров есть оружие. Это знает даже конченный дебил. Гражданину с оружием никто не доверяет. Никто. Вооруженный бот — это браконьер. Но кто предлагает помощь без оружия? Это может быть озабоченный гражданин, тот, кто мог оказаться таким же, как они, но на них не охотящийся.

Поэтому я спрятала оружие в багги, под кучей мусора, среди металлолома и тряпок. Нужно добраться туда. Немедленно. Мне нужно оружие, либо добраться в ближайший город, где его можно будет купить. В любом случае, мне нужен мой багги.

Пять с половиной километров.

Следующий выстрел. Несколько секунд. Пора.

Я вскочила на ноги и побежала настолько быстро, насколько позволяли ноги. Меня создали не для бега, но я модернизировала свои ноги и могла пробежать без остановки 20–22 километра в зависимости от местности. Позади меня выстрел взметнул ввысь очередной дождик из щепок. Я не стала оборачиваться, чтобы выяснить, попали в меня или нет. Мне и не нужно было знать.

Лишь две модели винтовок могли стрелять на расстояние в 3 километра. К счастью для меня, ни одна из них не могла стрелять на расстояние в 3,5 километра. От следующих двух минут зависит всё. Они не смогут преследовать меня и целиться одновременно. Если у них есть колеса, они, конечно, меня догонят, но прицельно стрелять с борта раскачивающегося багги не смогут. На данной местности они смогут держать 40–65 км/ч, это означало, что им потребуется как минимум 2 минуты, чтобы прицелиться и 4 минуты, чтобы меня догнать. Значит, у меня есть 6 минут. А надо 14.

2 минуты, которые я не находилась на линии огня. Две очень долгие минуты.

Снайпер был точен, он явно был модернизирован для этой задачи. Не то, чтобы это было необычным явлением среди браконьеров, но и распространенным его назвать нельзя. Увеличивающие линзы в глазах почти незаметны, но датчики ветра на затылке видны практически всегда.

Учитывая уже сделанные выстрелы, мой преследователь уже подстроился под окружающие условия и мог бы, наверняка, предсказать с такого расстояния даже перемену ветра. Так что, всё зависело только от меня.

Если я побегу по прямой, он снимет меня максимум с трёх выстрелов. Значит, прямо бежать нельзя. Несколько шагов влево, немного вправо, тут притормозить, там внезапно ускориться — всё это через ГСЧ, генератор случайных чисел. Единственное наиважнейшее для выживания устройство, которое я себе вмонтировала. Если даже я не представляла, куда поверну в следующий миг, то, что уж говорить о моём преследователе.

Девять шагов влево по камням, затем семь шагов вправо. Три шага вперед, потом замедление до 7 км/ч.

Фьюююють!

Пуля просвистела прямо над моим левым плечом, в считанных сантиметрах от спины. Я начала считать время до следующего выстрела.

На 1,36 секунды дольше, чем предыдущий. Я увеличила отрыв.

Шесть шагов влево, один вправо, ещё четырнадцать влево, на всякий случай. Затем, вперед, вперед и снова влево.

Очередная пуля практически бесшумно пролетела надо мной, хороший знак. Считай. Считай. Ещё на секунду дольше. Они не двигались. Скоро я выйду за пределы досягаемости. Может, они ещё раз выстрелят, прежде чем начать преследование. К тому времени, как они меня найдут, мне уже будет, чем ответить.

Мои шансы увеличивались.

Я ускорилась на 2 км/ч, сделала 12 шагов вправо.