— По сути — да, правы, — неохотно согласился Олег Иванович. — А по форме, ясный перец, нет! Могли бы и что-то свое придумать… А то — никакой фантазии, и вообще… глупо! Лучше б вы эти торты съели, пользы было б больше… Но главное — кого за это привлекут по полной программе, вы подумали? А? Кого?

А вот это было одним из самых уязвимых мест в обороне батакакумбы.

— Вас, — со вздохом признала Саша.

— Ясный перец, меня! Мало мне без вас неприятностей? Еле-еле, понимаешь, лагерь отстояли, так теперь еще одна хвороба на мою голову! Вы знаете, что от меня потребовали, — тут он со значением поднял вверх указательный палец, как бы показывая на некие высшие инстанции, — чтобы я вас немедленно отправил в город? А? Знаете?

Ребята замерли. Пауза, сделанная начальником лагеря, казалась невыносимой.

— И что, отправите? — сглотнув, спросила Джейн.

Надобно признать, что паузу Олег Иваныч, даже не будучи опытным актером, держать умел. На лицах борцов за справедливость, как и требовалось, отразилась целая гамма чувств: испуг, обида, подозрительность, разочарование. Не отрываясь, во все глаза смотрели они на того, от кого в очередной раз зависела их судьба.

— Ладно, будем думать, — вздохнув, сказал Олег Иваныч. — Черти полосатые…

— Ура! — завопила шестерка, мгновенно переходя от крайнего уныния к крайнему восторгу.

— Но! — жестом остановил их начальник лагеря. — На неделю лишаю вас верховой езды, акваланга, гребли и самокатов. Стрельбу из лука заменяю…

— …на чистку лука!..

— …картошки!..

— …и прочих овощей! — закричали хором «черти полосатые».

— А чего вы радуетесь? — удивился Достоевский. — Вопрос с вами пока не решен…

— И с горой — тоже, — сказала Саша.

— А это уже не ваш вопрос! — громыхнул баском Олег Иваныч. — Ясно? А теперь — марш на кухню, тортометатели!

Шеренга повернулась и, от греха подальше, заспешила в указанном направлении. Подошел сияющий Говорилыч и положил Достоевскому руку на плечо. Сдерживая улыбки, эти два немало повидавших на своем веку человека смотрели вслед улепетывающей батакакумбе…

— А что, Олег, — поинтересовался Плюшкин, — ты в самом деле хотел их отправить по домам?

В этом вопросе заключался тщательно скрываемый упрек.

— Да что я, с дуба рухнул? — удивился Достоевский. — Молодцы ребята! А что? На войне как на войне… И потом — они же еще малые! Что они могут? Я на их месте этим паразитам еще бы не то в рожи запустил!

— Так это что ж, по-твоему, война? — хмыкнул Говорилыч.

— Конечно, война! — На лице бывшего майора и ветерана не было и тени улыбки. — А как же! Либо они — нас, либо мы — их… А пацаны сделали максимум того, чего могли. Так что можно им записать чистую победу!

— Чистую? Ну, это кому как…

И, ухмыльнувшись, Плюшкин стер воображаемый крем со своего лица и костюма.

…Провинившаяся шестерка работала на кухне с такой сноровкой, что не оставалось ни малейших сомнений — чистка овощей стала для нее вполне привычным делом.

— Когда Ясный Перец сказал про отправку домой, у меня от страха прямо душа в кроссовки ушла, — призналась Джейн. — Ну, думаю, трындец!

— Вообще-то вождь за нас, — сказал Леннон. — Только признаться не может. Непедагогично…

— Да, с тортами вышла лажа, — высказался Асисяй. — И ваще… Надо было не сразу всем писать, а сначала археологов вызвать. Нашли бы тут какие-нибудь черепки древних людей, какашки мамонта — и разговор был бы другой… Против науки фиг попрешь!

— Этим удодам по барабану, против кого переть, — покачал головой Лешка. — Ты их лица видел?

— Да, фейсы у них отстойные, — согласился Асисяй. — Особенно у этого, который командовал… — Он скорчил мину, очень похоже изобразив председательствующего на конференции. — Нос, плавно переходящий в шею…

Ребята прыснули.

— Ну, ладно, — укоризненно сказала Саша, — а мы-то что, совсем притухли? Как будем гору спасать?

— Инициатива наказуема, — поправив очки, вздохнул Леннон. — Легальных средств борьбы с ними нет, А за нелегальные в следующий раз точняком в город отправят!

— Однако не прекращают свою борьбу за независимость американские индейцы и индейки! — с пафосом произнес Асисяй, воткнув в волосы невесть откуда взявшееся куриное перо. — И мы не отдадим упырям земли наших предков…

— …и потомков, — уточнила Саша.

Лешка вынул из кармана упаковку жевательной резинки, пустил по кругу.

— О, гамка! — обрадовалась Джейн и выплюнула кусочек морковки.

— А нет ли среди вас, о юные жвачные, нашего корреспондента Алексея Жданкина? — неожиданно услышали ребята мужской голос.

Обернувшись, они увидели экстравагантно одетого человека, попыхивающего трубкой, — то был главный редактор детской редакции областного телевидения Александр Самсонов собственной персоной.

— О, Сан Саныч! — обрадовался Лешка. — Сан Саныч!..

Любой руководитель всегда в какой-то мере полководец. А полководец непременно должен появляться на поле боя, тем более если на нем разыгрываются сражения под стать вчерашнему. Этим и объяснялось появление Самсонова в «Полосе препятствий».

Вскоре главный редактор появился на центральной аллее лагеря в обществе специального корреспондента его телепередачи — Лешки Жданкина. Оба были заметно увлечены своей беседой.

— Материал твой регулярно получаем, — говорил Сан Саныч, раскуривая трубку, — и в целом, так скэ-э-эть, довольны… Единственное, чего не хватает, — это… — Он пощелкал пальцами, подыскивая нужное слово. — Чего-то эдакого, — тут Самсонов сделал заковыристый жест рукой, — понимаешь?

— Жареного? — уточнил Лешка.

На лице редактора отразилось недоумение: откуда мальчику известен журналистский жаргон?

— Так мой отчим, Костя, говорит, — пояснил спецкор.

— Да… Зато со сладким вы, братцы, перебрали. Это мы не дали в эфир. Как и тот материал, с деньгами от Огня. Тоже темная история, надо с ней сначала разобраться, чтобы подвоха не было… Ну, что там еще? Кассета с бульдозерами не нашлась?

— Какое там, — вздохнул Лешка.

Редактор пыхнул трубкой, выпустил облачко ароматного дыма, встряхнул шевелюрой.

— То есть в новости это мы, конечно, не дали… Но сами посмотрели с удовольствием! Ха-ха-ха!

— Я так и знал, — расстроился Лешка.

— Говорят — хулиганство. А я им: это не хулиганство, а, так скэ-э-эть, акция гражданского неповиновения! А то, что граждане — от горшка два вершка, так тем больше им чести! Правильно?

— Еще бы, — подтвердил Лешка.

Он проводил гостя до его автомобиля. Самсонов открыл багажник, вытащил оттуда большую картонную коробку.

— А это тебе, — сказал Сан Саныч. — Телевизионный монитор и все, что нужно для монтажа. Можешь теперь монтировать, не дожидаясь отправки в город. Там же и книжка — «Основы монтажа» называется. Расти, изучай! Потом вернешь. Только, чур, не ломать, а то с меня голову снимут!

— Супер! — обрадовался Лешка.

— Ну, вот чего-нибудь такого еще сними, собкор, — попросил редактор. — Можно и без экстрима, поспокойнее. Главное — необычный взгляд на, так скэ-э-эть, обычные вещи. То, чем ты в принципе и силен. А то немного однообразно: каратэ, стрельба из лука, красоты природы… У нас же все-таки не спортивный отдел. Понимаешь?

— Типа реальное шоу? — уточнил собкор. — Я подумаю…

Лешка, как и обещал Самсонову, подумал — и придумал.

Довольно снимать то, что находится на суше, решил он, тем более что на земле всем заправляют монстры вроде Шкафа, Бэтмена, «быков», браконьеров или какого-нибудь белесого, который вечно путает, с кем имеет дело — с господами или товарищами. Подонки обладают удивительным свойством сбиваться в стаи, говорила бабушка, поэтому с ними трудно бороться. В то время как порядочные люди предпочитают одиночество, столь необходимое для наблюдений и размышлений, и поэтому они более уязвимы. В общем, с тем, что на суше, все более или менее ясно. Поэтому несравненно интереснее исследовать то, что находится под водой, где, как известно, вообще крайне редко встречаются двуногие…