Кулон скрылся в ее кулаке. Браун быстро просмотрела все досье, разложенные на столе, и нашла самую старую из запол­нявшихся книг.

—Думаю, что этот журнал зафиксировал начало того дела: первое убийство, когда труп рабочего был найден в Темзе. Ес­ли бы мы....

—   Элиза...

Это остановило ее, на что Веллингтон и рассчитывал.

—   Вы руководствуетесь благородными намерениями, но все же это не входит в ваши обязанности. Уже не входит. Я не знал Торна, но если он служил здесь на благо королевы, это означает, что он относился к особому классу мужчин — мужчин, хорошо знающих, что такое чувство долга. А ваш долг касается работы в министерстве, а не навязчивой идеи коллеги-агента. — Выражение ее лица снова стало жестким, но теперь Веллингтон был к этому готов. — Министерство направило вас сюда, мисс Браун, и, если вы хотите продолжить свою службу в министерстве, вы должны сосредоточиться на том, чтобы соответствовать этому назначению. В противном слу­чае нового назначения вы уже не получите.

Браун хотела что-то сказать — можно не сомневаться, что это были какие-то возражения. Но в последний момент она остановила себя и коротко кивнула. Возможно, его предупре­ждение достигло своей цели.

—   Вы правы, агент Букс. Вы абсолютно правы. Торн тоже хотел бы, чтобы я просто выполнила свой долг. — Она закры­ла учетную книгу, которая была у нее в руках. — Нам нужно разложить по порядку и книги, или мы просто поместим их в отдельный ящик?

Хороший вопрос. Об этом он не подумал.

—   Ну, поскольку по этому конкретному делу так много ма­териалов, было бы неплохо попытаться расставить эти жур­налы по датам слева направо.

—   Корешками вверх?

—Да, корешками вверх. — Веллингтон вздохнул. — Воз­можно, мы сможем вернуться к этому ящику позднее и соот­ветствующим образом промаркируем корешки.

—   Ну хорошо, — послушно сказала Браун. — Тогда давай­те сделаем это — ради нашего министерства.

Некоторое время он наблюдал, как она складывает рабочие книги в стопку, предварительно заглядывая под обложку, что­бы посмотреть на дату. За несколько минут она создала три отдельные стопки, внизу которых лежали первые журналы трех разных дел. Затем Браун повела себя несколько неожи­данно. Она начала петь. Мелодия была очень славная и, каза­лось, даже без слов смогла облегчить сложность ее задачи. Веллингтон про себя отметил, что это, вероятно, было ее за­щитным механизмом, который помогал ей копаться в деле агента, которого она близко знала. Браун продолжала напе­вать свою песенку, раскладывая книги по разным стопкам в хронологическом порядке. Казалось, она вошла в ритм.

—   Агент Браун, — позвал он.

—Да, Велли.

В другой момент он воспринял бы это прозвище нормаль­но. Но сейчас...

—   Спасибо вам. За то, что устранили течь.

—Да ладно, пустяки, — любезно ответила она. С этими словами она вернулась к сортировке документов, и ее пение возобновилось.

Возможно, худшее было уже позади. Возможно, она и в са­мом деле станет толковым помощником.

Ручка у Букса скрипела неприятнее, чем обычно. Конечно, громкие, жесткие, царапающие звуки неизбежны, когда дела­ешь какие-то заметки гусиным пером на бумаге. Однако этим утром Веллингтон заметил, что звук его ручки, записывающей в рабочий журнал его соображения, впивался ему в голову, словно шип. Он чувствовал между бровями какой-то узел и понимал, что это отвлекает все его внимание. Но почему? В скрипе этом не было ничего особенного. На самом деле он находил звуки архива, от легкого поскрипывания — скрип-сксрип — пера по пергаментной бумаге до постоянного гула генератора, более успокаивающими, чем звуки собственного дома. Но в это конкретное утро привычный процесс письма буквально вбивал ему в мозг невидимый гвоздь. Все глубже и глубже с каждой строчкой, с каждой цифрой, каждой бук­вой, выходившей из-под его руки. Но почему?

—   Доброе утро, Велли, — раздался чей-то голос, отозвав­шийся эхом от каменных ступеней лестницы.

И тут до него дошло. Его помощница, Элиза Д. Браун, опо­здала. Опять.

Он взглянул на часы, висевшие на стене над их общим пись­менным столом. Без семи минут одиннадцать.

—   Всего лишь, — шепнул он себе под нос, а затем едко заметил: — Все-таки успели появиться до полудня, мисс Браун?

—   О, да, Велли, ну, понимаете, я уже шла в офис, когда моя соседка, такая славная девчонка, пригласила меня на чашку утреннего чая. А поскольку она моя соседка и присматривает за моей кошкой, когда я уезжаю на задание...

—   Когда вы уезжали на задание, вы хотите сказать.

—   Велли, она относилась с таким пониманием и была так любезна, когда ухаживала за моей Шахерезадой... Я просто не могла ей отказать. Мне впервые представился случай про­сто сесть и познакомиться с моей соседкой немножко поближе.

Лицо Браун приобрело умоляющее выражение, как будто она молча вопрошала его: «Ну что бы вы сами сделали на мо­ем месте, Велли?»

Это была середина недели номер два, проведенной вместе в архиве, и он чувствовал, что его терпение уже на исходе. Он дошел уже до того, что был готов явиться в кабинет к док­тору Саунду и задать прямой вопрос: как долго еще будет длиться его наказание в виде присутствия этой женщины в его архиве?

Да, именно в его архиве. Возможно, доктор Саунд и не про­реагирует на это заявление, но если он сам не предпримет ни­каких усилий в этом направлении...

—   Букс, с вами все в порядке? — спросила Браун, приса­живаясь к своей половине стола. — Вы выглядите так, слов­но готовы накричать на меня за что-то.

—   Вы успели что-нибудь поломать по дороге сюда?

—   Нет.

—   Тогда я не стану на вас кричать. — Он поднес перо к бу­маге, как будто собирался продолжить свои записи, но затем остановился и резко снял очки. — Мисс Браун, сегодня утром вы в очередной раз полностью пренебрегли временными рам­ками. Вчера это было связано с ремонтом и возвратом в ми­нистерство вашего оперативного оснащения. Накануне вы заявили мне, что не можете соответствующим образом при­способиться к новому утреннему распорядку.

Браун согласно кивнула и прокашлялась.

—   Ну да, я еще в первый день на этом месте сказала вам, что мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к ра­боте, которая в архиве идет по такому жесткому графику. Преимущество работы оперативным агентом в том и заклю­чается, что у него есть определенная свобода распорядка в утренние часы.

—   И я бы сказал, что этой свободы даже слишком много.

—   А можно рассматривать это и как знак благодарности, когда корона говорит: «Мы на самом деле очень ценим то, что вам приходится под пулями рисковать своими жизнями и здо­ровьем ради престола. Спите на здоровье, если хотите. В до­брый час!» Помимо возможности путешествовать да разных хитроумных штук, которые нам выдают, в работе оперативно­го агента очень немного хорошего.

Может быть. — Он смотрел на нее несколько секунд, отмеряемых тиканьем часов, а затем смягчился. — Ну лад­но, мисс Браун, эту последнюю неделю я вам прощаю, но в следующий понедельник утром, ровно в восемь, вы должны быть уже за этим столом и усердно трудиться над Возрожде­нием.

—   Генриха Седьмого?

—   Восьмого, — сказал Веллингтон и, не обращая внимания на тихий стон Браун, продолжал: — Мы нашли несколько но­вых улик по недавнему делу, связанному с Анной Болейн[1].

—   Правда? — переспросила она. — И что же это было? Свидетельство того, что она была колдуньей и на самом деле наложила на короля Генриха заклятье?

Он поднял на нее глаза.

—   Между прочим — да. Мы натолкнулись на реликвию, которая, по сути, намекает именно на это.

—   Что именно?

—   Она перед вами, — сказал Веллингтон, показывая на громадную книгу, занимавшую едва ли не треть поверхности стола.