— Тем более, у нас в запасе совсем немного времени.

Совсем немного. Синклер знал, что Шеффилд в вопросах сроков был абсолютно точен. Если они вскоре не войдут в компьютерную матрицу, прототип, то есть Эйнштейн, погибнет безвозвратно. Но чтобы войти в матрицу, доктору потребуется симулятор, а чтобы воспользоваться симулятором, ему понадобится партнер-кибернавт. Рассуждая логически, он отдавал себе отчет в том, что им повезло, коль скоро нашелся квалифицированный кандидат-доброволец. Повезло безмерно.

Но радости от этого везения он не испытывал. Отвернувшись от Шеффилда, он сбросил маску бесстрастного равнодушия, и на лице его неожиданно проявилась безмерная боль. Зараза чертова, почему это обязательно должна быть Джилли?

“Мне совсем не страшно”, — мысленно уговаривала себя Джиллиан Полански, заходя в контрольное помещение, но ее самозабвенная решимость мигом пропала, как только девушка окинула взглядом сложный комплекс металлоконструкций, кабелей и компьютерных блоков, хитроумно прозванный симулятором. От фреоновых агрегатов поднималось туманное облако, а создаваемые ими сверхнизкие температуры нужны были для охлаждения сердца системы — колоссального видеопроцессора. Замысловато сконструированная машина выглядела, как нечто среднее между недостроенным небоскребом и средневековым орудием пыток. Или как наглядное воплощение кошмара, привидевшегося сумасшедшему ученому.

В центральной, “мертвой”, зоне сооружения были подвешены две капсулы связи с окружающей средой, где во время пребывания в симуляторе виртуальной реальности находились люди-кибернавты: техники прозвали эти емкости “яйцами”. Джилл знала, что стоит герметически закрыть металлическую дверь яйца, как она будет полностью отрезана от образов, звуков и даже запахов реального мира. Она там может часами орать во всю глотку, но снаружи ее никто не услышит.

Она проглотила вставший от страха ком в горле и крепче вцепилась в дата-перчатки. “Господи, да я же, наверное, с ума сошла, когда добровольно вызвалась участвовать в этом деле…”

— Тебе вовсе не обязательно во всем этом участвовать, — заявила Марша Вальдес, словно читая мысли подруги. — Пусть Вершитель Судеб поищет другую жертву!

Несмотря на все свои страхи, Джилл не смогла не улыбнуться, услышав данное Маршей прозвище творцу этой жути. Как и Джилл, Марша работала кибертехником в фирме “Шеффилд Индастриз”. Однако, в отличие от Джилл, Марша никогда не работала с Синклером. Она никогда не трудилась рука об руку со столь загадочным ученым, однако, давая ему прозвище, попала в самую точку.

— Я делаю это, Марша, не ради Синклера. Я делаю это ради Эйнштейна. С ним в контакт не способен вступить даже ПСМК. Кто-то должен войти внутрь и выяснить, что с ним произошло, а я наиболее для этого подготовлена.

Она выпрямилась во весь свой рост, составлявший пять футов семь дюймов, и начала подгонять кожаный ремешок уже надетого дисплей-шлема. Пальцы у нее тряслись. Черт, до чего же это на нее не похоже! Раздраженная, она передала дата-перчатки Марше и начала сначала.

— Эта штука сидит слишком туго, — посетовала она, поправляя ремешок и загоняя последнюю непокорную прядь светло-каштановых волос под шлем, плотно прилегающий к голове. В этом шлеме и черном облегающем комбинезоне “полного погружения” она ощущала себя сардиной, засунутой в слишком маленькую банку. Но не эта прилипшая к телу одежда была предметом ее беспокойства. По правде говоря, даже симулятор-монолит не являлся главной проблемой, заполнявшей ее мозг.

Прошло всего два месяца с того момента, как она ушла из фирмы доктора Синклера, перейдя на инженерную должность у Шеффилда. Работа оказалась интересной и содержательной, но она, похоже, не переставала думать о проекте симулятора — и о разработавшем его загадочном ученом.

“Осторожно, Джилл! Там драконы…”

— И все-таки я думаю, что ты совершаешь ошибку, — проговорила Марша, толкуя по-своему мысли подруги. — Я прекрасно тебя знаю, Джилл. Помню, как в университете ты бросалась в бой по любому поводу, даже заведомо проигрышному. При этом кое-какие из битв на территории кампуса ты даже выиграла. Но теперь дело обстоит по-другому. Эта штука, — указала она на гигантский агрегат, — может стать причиной твоей гибели.

Джиллиан одарила Маршу ослепительной улыбкой, готовая сделать что угодно, лишь бы рассеять страхи подруги. По факты — упрямая вещь. Она, как и Марша, великолепно отдавала себе отчет в том, что есть пусть даже незначительный, но вполне реальный шанс того, что нейрокибернетическая связь между симулятором и человеческим разумом может смять и скомкать сознание участника.

— Разорви тебя на части, Марш, ты действуешь мне на нервы, — заявила Джилл, маскируя расстроенные чувства очередной ослепительной улыбкой. — Сама увидишь, у меня все будет в полном порядке. Это будет… как сыр в масле!

— Надеюсь, что ты права, — заметила Марша, лишь слегка развеселившись от того, что Джилл воспользовалась одним из любимейших выражений Эйнштейна. — Послушай-ка, я работала с Э так же плотно, как ты. Этот маленький компьютер тоже значит для меня очень много, но если ты опасаешься, что не выдержишь, откажись вовремя. Откажись независимо от Синклера.

— Само собой, — заверила ее Джилл. — Но тут речь ее была прервана сигналом тревоги. По этому сигналу не участвующие в эксперименте обязаны покинуть помещение. — Прости, Марша, но кроме техников — и жертв — никто оставаться не имеет права.

Марша направилась к выходу, но по пути обернулась, желая, чтобы последнее слово осталось за ней.

— Ни за что не забывай о возможности выхода из эксперимента. Я тебе уже сказала — своя жизнь дороже. Вдобавок, ты мне будешь нужна, — проговорила она с улыбкой. — Сегодня вечером ко мне на вечеринку Кевин притащит весь инженерно-технический отдел, ты обязана помочь мне произвести на них надлежащее впечатление.

— Пусть Кевин сам ломает себе голову по этому поводу, — бросила Джилл с улыбкой ей вслед. С учетом того, что Кевин буквально свихнулся от своей испаноязычной подруги, Джилл нисколько не сомневалась в том, что он способен будет обратить внимание на кого бы то ни было, кроме Марши. Как, впрочем, и Марша будет смотреть на одного только Кевина. Похоже, у этих двоих все всерьез!

Джилл направилась к симулятору, но сосредоточиться на предстоящей работе так и не смогла. Провода и металлоконструкции плыли перед глазами, в то время, как она размышляла по поводу Марши и Кевина, а также особого характера возникших между ними отношений. Джилл была безумно рада за свою ближайшую подругу, но где-то в глубине души был уголок, леденевший каждый раз, когда она видела, как они глядят друг на друга, в то время, как глаза у них сияют от полноты любви.

Раздумьям ее, однако, мигом настал конец, как только она вслепую наткнулась на могучую мужскую грудь.

— О, Господи! — только и сумела выговорить она.

Тотчас же потеряв ориентировку, она за какую-то долю секунды только и сумела заметить лабораторный халат блистающей белизны, изысканный запах дорогого одеколона, а также ощутить уверенную силу схвативших ее рук, с ненавязчивой аккуратностью удержавших ее на ногах.

— Не надо падать, миз Полански! С вами все в порядке?

Звучный британский акцент его речи обволакивал ее, как яркое солнечное сияние. Она резко вздернула голову и встретилась взглядом с глубоко посаженными глазами, от пронзительного взора которых у нее всегда перехватывало дыхание. Темноволосый и загадочно-красивый, он мог легко быть по ошибке принят за какого-нибудь салонного идола, а то и за героя страстной мелодрамы восемнадцатого века, разыгравшейся посреди болот и пустошей. Байронический облик его уже заставил трепетать множество сердец в киберинженерном отделе, и сердца эти разбивались о его собственное сердце, твердое, как гранит.

— Со мной… все в порядке.

— Надо смотреть перед собой, — с легким упреком проговорил он.

“Мы встретились всего-навсего пять секунд назад, и он отдает уже мне распоряжения”. Ничего не изменилось. И все же… ей показалось, будто она заметила намек на довольную улыбку, промелькнувший где-то в уголках его сурового рта. И она готова была поклясться, что увидела, как совсем незаметно для неискушенного взгляда смягчился стальной взор его серых глаз. Она проглотила вставший в горле ком и почувствовала, как, невзирая на поддерживающие ее мужские руки, она вот-вот упадет.