— Не выпьет ли молока жена виновного Мамина? — спросил Мпанда.

Она тоже покачала головой и сказала:

— О король, я не пью молока, смешанного с пылью.

В эту минуту случайно забрела в круг тощая собака, одна из тех бездомных дворняжек, которые бродят вокруг краалей и питаются падалью. Мпанда сделал знак рукой, и один из слуг поставил деревянную чашу с молоком перед голодной собакой. Собака с жадностью вылакала все молоко, и как только она слизала последнюю каплю, слуга накинул ей вокруг шеи петлю из кожаного ремня и крепко придерживал ее.

Все глаза были устремлены на собаку. Не прошло и нескольких минут, как животное испустило протяжный меланхолический вой, который пронзил меня насквозь, потому что я понял, что это был смертный приговор Мазапо. Затем собака стала царапать землю и пена выступила у нее изо рта. Догадываясь, что произойдет дальше, я встал, поклонился королю и направился в мой лагерь, который, как известно, был расположен в маленькой долине. Толпа так напряженно следила за собакой, что и не заметила моего ухода. Скауль рассказал мне потом, что бедное животное мучилось еще минут десять и что перед смертью у него появились красные пятна наподобие тех, которые я видел на ребенке Садуко, а умерла она в страшных судорогах.

Я достиг своего лагеря, закурил трубку и, чтобы как-нибудь отвлечь свои мысли, принялся делать подсчеты в своей записной книжке. Внезапно я услышал адский шум. Подняв голову, я увидел Мазапо, бегущего по направлению ко мне с быстротой, какую нельзя было ожидать от такого толстяка. За ним гнались свирепого вида палачи, а позади бежала озверевшая толпа.

— Смерть преступнику! — неслись дикие крики.

Мазапо добежал до меня. Он бросился передо мною на колени и пролепетал задыхающимся голосом:

— Спаси меня, Макумазан. Я невиновен. Это Мамина, колдунья! Мамина…

Но это были последние его слова. Палачи набросились на него, как собаки на оленя, и потащили его от меня. Я отвернулся и закрыл глаза рукой.

На следующее утро я покинул Нодвенгу, не попрощавшись ни с кем. Последние события так повлияли на меня, что я жаждал перемены обстановки. Скауль и один из моих охотников, однако, остались, чтобы собрать скот, который мне еще причитался.

Спустя месяц они догнали меня в Натале, приведя с собою скот, и рассказали, что Мамина, вдова Мазапо, вошла в дом Садуко в качестве второй жены. Они добавили, что, по слухам, Нанди неодобрительно отнеслась к выбору своего мужа, считая, что Мамина не принесет ему счастья. Но Садуко казался таким влюбленным в Мамину, что Нанди подавила все свои возражения и на вопрос Мпанды, дает ли она свое согласие, ответила, что хотя она и желала бы для Садуко другую жену, которая не была бы причастна к колдуну, убившему ее ребенка, однако она согласна принять Мамину как сестру и сумеет указать ей ее место.

Прошло около полутора лет, и снова я очутился в Земле Зулу. За полтора года многое изглаживается из памяти, а потому понятно, что за это время я более или менее забыл много подробностей «дела Мамины», как я его называл. Но все эти подробности живо воскресли в моей памяти, когда первым лицом, которое я встретил — на некотором расстоянии от крааля Умбези, — была сама прекрасная Мамина. Она сидела под смоковницей, обмахиваясь большим пальмовым листом, и выглядела так же обворожительно, как всегда — наружность ее нисколько не изменилась.

Я спрыгнул с козел фургона и приветствовал ее.

— Доброе утро, Макумазан, — сказала она. — Сердце мое радуется при виде тебя.

— Здравствуй, Мамина, — ответил я просто, без всякого упоминания о своем сердце. Затем я прибавил, взглянув на нее: — Правда ли, что у тебя новый муж?

— Да, Макумазан, мой прежний возлюбленный сделался теперь моим мужем. Ты знаешь, о ком я говорю — о Садуко. После смерти этого злодея Мазапо он не давал мне покоя, и король, а также Нанди очень просили меня, и я согласилась. Да и собственно говоря, мне казалось, что Садуко представлял выгодную партию.

Я шел с ней рядом, так как фургоны отправились вперед к месту Старой стоянки.

Я остановился и взглянул на нее.

— Тебе казалось? — переспросил я. — Что ты хочешь сказать этим? Разве ты несчастлива?

— Не совсем, Макумазан, — ответила она, передернув плечами. — Садуко очень любит меня — даже больше, чем я этого желала бы, так как из-за этого он пренебрегает Нанди, а та, конечно, ревнует. Кстати, у Нанди опять родился сын. Короче говоря, — вырвалось у нее, — я только игрушка, а Нанди хозяйка дома, а такое положение мне совсем не нравится.

— Если ты любишь Садуко, то тебе это должно быть безразлично, Мамина.

— Любовь, — горько проговорила она. — Пфф! Что такое любовь? Но я тебе уже однажды предлагала этот вопрос.

— Почему ты здесь, Мамина? — спросил я, меняя разговор.

— Потому что Садуко здесь и, конечно, Нанди — она его никогда не покидает, а он меня не хочет покинуть. Мы здесь, потому что приезжает принц Умбулази. Готовится большой разговор, и надвигается великая война — та, в которой многим придется сложить свои головы.

— Война между братьями, Кетчвайо и Умбулази?

— Да, конечно. Для чего же, ты думаешь, мы покупаем ружья, за которые нужно платить скотом? Будь уверен, что не для того, чтобы стрелять дичь. Крааль моего отца сделался теперь штаб-квартирой партии «изигкоза», т.е. приверженцев Умбулази, а крааль Гикази — штаб-квартирой партии Кетчвайо. Бедный отец! — прибавила она со своим характерным пожатием плеч. — С тех пор как он застрелил слона, он считает себя великим человеком, но я часто думаю, какой печальный конец ожидает его и нас всех, Макумазан, включая и тебя.

— Меня?! — воскликнул я. — Какое отношение имею я к вашим зулусским спорам?

— Это ты узнаешь, когда все будет кончено!… Но вот и крааль. Прежде чем войти в него, я хочу поблагодарить тебя за твою попытку спасти моего несчастного мужа Мазапо.

— Я это сделал только потому, Мамина, что считал его невиновным.

— Я знаю, Макумазан. И я тоже считала его невиновным, хотя, как я всегда говорила тебе, я его ненавидела. Но то, что я узнала с тех пор, убедило меня, к сожалению, что он был не совсем невинен. Видишь, Садуко ударил его, и этой обиды он не мог забыть. Кроме того, он ревновал меня к Садуко, как к бывшему моему жениху, и хотел причинить ему зло. Но вот чего я до сих пор не понимаю, это почему он убил не Садуко, а ребенка.

— Ведь говорили, что он пытался это сделать. Ты помнишь, Мамина?

— Да, Макумазан, я и забыла. Он действительно пытался убить его, но ему это не удалось. О, теперь я все понимаю… Смотри, вот там идет отец. Я уйду. Заходи как-нибудь сообщить мне новости, которые ты узнаешь, Макумазан. Нанди старается держать меня в неведении относительно всего, что творится вокруг меня. Ведь я только игрушка, украшение дома. Я только красивая женщина, которая должна сидеть и улыбаться, но не смеет думать.

Она ушла, оставив меня под впечатлением, что внешний успех в жизни не принес ей, по-видимому, счастья и удовлетворения. Но размышлять долго об этом мне не пришлось — навстречу мне шел, подпрыгивая как козел, старик Умбези, горячо приветствовавший меня.

Он был в приподнятом настроении и весь был преисполнен важности. Он сообщил мне, что брак Мамины с Садуко после смерти ее первого мужа оказался для него весьма счастливым обстоятельством.

Я спросил, почему.

— Потому что Садуко сделался очень большим человеком, и вместе с ним, понятно, и я, его тесть, сделаюсь великим, Макумазан. Кроме того, Садуко оказался очень щедрым по отношению ко мне. Он получил весь скот Мазапо в виде вознаграждения за потерю своего сына, и часть стада подарил мне. Таким образом, я сделался богатым человеком. Кроме того, завтра мой крааль будет удостоен посещения Умбулази и нескольких других его братьев, и Садуко обещал мне большое повышение, когда принц будет объявлен наследником престола.