С этими словами она шаловливо опустила пушистые ресницы и зарумянилась, а у Цветанки потеплело на душе. Первый из трёх поцелуев она сорвала с губ Ивы тут же, прямо на улице.

«За остальными приду туда, куда скажешь», – шепнула она.

«Ладно, – также шёпотом ответила Ива, отвечая на пожатие руки Цветанки таким же многообещающим пожатием. – Я у Живены, головных уборов мастерицы, на выучке состою, ремесло перенимаю. Туда ко мне лучше на надо – Живена заругает… Давай на огородах, там сейчас пусто. Знаешь, где капустное поле? Там ещё овражек такой небольшой, ручей и кусты. Вот там завтра после обеда жди меня: тогда мастерица отдыхает, и мне можно отлучаться на часок».

На том они и простились, и Цветанка побежала к Ярилко. Найти его было трудно, но возможно: он не имел собственного дома и обретался на постоялых дворах – то здесь, то там… А вот Жига, казначей братства, держал гончарную мастерскую, хоть это, на первый взгляд, и противоречило воровским обычаям. На самом деле мастерская служила ворам притоном, а в погребе за тяжёлой дверью хранился «котёл» – общие деньги братства. Найти Ярилко можно было и там. Туда Цветанка и устремилась со всех своих заячьих ног.

В жарком переднем помещении домика в обмазанной глиной печи трещал огонь: там сушились горшки, кувшины, корчаги, миски. Худой и необыкновенно длиннорукий мужичок в рабочем переднике, с подвязанными шнурком волосами, сутуло сидел на обрубке бревна и время от времени прикладывался к кувшину с квасом. На Цветанку он даже не обратил внимания, продолжая сонно щуриться на рыжий ободок света, окружавший печную заслонку. На деревянных полках стояли ряды готовой посуды, на вид вполне прилично сделанной. Мужичок по имени Ваба был здесь единственным, кто поддерживал в печи огонь и трудился на гончарном круге; в рабочем помещении имелась дверь, толкнув которую, Цветанка очутилась почти в княжеской палате. Стены пестрели коврами, по лавкам лежали подушки, а стол, как говорится, ломился от яств… В маленькое мутное окошко проникало слишком мало света, и комнату озаряло несколько плошек с огнём, расставленных между кушаньями. Во главе стола в большом троноподобном кресле сидел Ярилко, а точнее, полулежал, навалившись боком на подушку и закинув ногу на подлокотник. На лице его вместе с отблеском от светильников застыло сонно-презрительное выражение пресыщенного вельможи: судя по всему, он был придавлен хмелем. По правую руку от него сидел Жига и с совершенно трезвым видом считал золотые монеты, раскладывая их в стопки. Их блеск отражался в его глазах, придавая его лицу выражение кровавой, ни перед чем не останавливающейся алчности.

«Ярилко, Нетаря сегодня схватили на рынке! – выпалила Цветанка, запыхавшаяся от бега. – На живца поймали…»

Стараясь не глядеть на еду и не вдыхать её тошнотворный, выворачивающий голодные кишки запах, она описала человека в чёрном.

«Надо выкупить его, заплатить, кому надо… чтоб его отпустили! – взволнованно частила она. – Ему же пальцы отрубят… или кнутами засекут!»

На лице Ярилко не отразилось и тени каких-либо чувств. Он по-прежнему сохранял надменно-скучающий вид и был ко всему равнодушен.

«А пёс с ним, – изрёк он наконец лениво и медленно, с трудом ворочая языком. – Дурак, раз спалился. Хороший вор этих засланных ребят за версту чуять должен и бежать от них, как от огня. Дурак твой Нетарь. Поделом ему».

«Ярилко, ты что, хочешь им его отдать на растерзание? – не поверила своим ушам Цветанка. – Этого нельзя так оставлять!»

«Тебе надо, ты и давай им на лапу», – устало отмахнулся Ярилко, прикрыв глаза.

Цветанка на некоторое время онемела – от негодования. Где же эта хвалёная взаимовыручка, о которой толковал главарь, принимая её в братство?

«А как же – брат за брата?» – сипло выдавила она наконец.

«Пф», – фыркнул Ярилко с безмерной усталостью, кислый и квёлый.

«А если они станут его пытать, и он твоё имя назовёт? – хлестнула Цветанка последним доводом, поражённая таким равнодушием. – При нём ничего не нашли, значит – пытать будут, как пить дать!»

У Ярилко даже сомкнутые ресницы не дрогнули. Вместо него ответил Жига:

«Остынь, малой, не бухти. Не видишь – вожак наш изрядно выкушать изволил… Не до дел ему сейчас маленько. Как будет тверёз – так я ему перескажу всё. На ясную голову что-нибудь и придумаем. А насчёт пыток не сумлевайся – Нетарь парень твёрдый, вор правильный. Своих не сдаст».

Грудь Цветанки распирало, словно там зашевелился кто-то большой и лохматый – зверь с кровавым огнём в глазах и ядовитой слюной, тянущейся нитями с оскаленных клыков. К кулакам прилил жар, и она шарахнула по столу – аж посуда подпрыгнула.

«Его надо вызволять сейчас! – рявкнула она. – А не ждать, когда пытки начнутся!»

Ярилко открыл глаза – пустые и туманно-холодные.

«Пошёл вон», – коротко сказал он.

Казначей неодобрительно насупился, чуть приметно кивнул кому-то, и Цветанку подхватили сзади под мышки. Странно: в комнате как будто находились лишь Ярилко с Жигой – откуда же эти жёсткие руки? Может быть, взволнованная Цветанка просто не видела дальше своего носа, потому и не заметила присутствия других людей. Как бы то ни было, её грубо выкинули в жаркую мастерскую, где Ваба всё так же глубокомысленно глядел на печь и потягивал квас, а может, и что покрепче. Когда Цветанка лягушонком плюхнулась перед ним на пол, он только неопределённо хмыкнул. Воровских тайн выдать он не мог, будучи глухонемым с рождения.

Затравленным зверем металась Цветанка, не находя себе места. Даже чуть не забыла о свидании на заснеженных огородах, назначенном ей Ивой, а вспомнив, поморщилась. Не до того ей было, но и заставлять красивую девчонку ждать попусту она не хотела. Без подарка идти ей показалось неприличным, и Цветанка отправилась на рынок, чтоб купить какую-нибудь безделушку. Выбрав красные сердоликовые бусы, она уже устремилась было в сторону огородов, как вдруг заметила вчерашнего «чёрного человека» – уже в другой шубе, зелёной с золотым узором. Как и в прошлый раз, он делал вид, что ищет какой-то товар, но на самом деле его острый взгляд щупал толпу. Неслыханная самоуверенность с его стороны! Неужто он полагал, что после поимки Нетаря воры о нём не узнали и не поняли, что он «засланец»? Цветанка вдруг почувствовала: он ищет именно её. Сердце бухнуло, кровь стукнула в висках, опасность вонзила под кожу тысячи раскалённых игл и заставила тело запеть песню мести. Зверь шелохнулся в ней, требуя отплатить за Нетаря, и Цветанка, шныряя меж людей, направилась к сыщику.

Она не трогала ожерелья и не отводила глаз – хотела, чтоб он её увидел. Снег косо летел, холодными каплями тая на щеках, оседал на сдвинутых бровях Цветанки и цеплялся за ресницы. Белая завеса мельтешила между нею и сыщиком, а бусы крутились на пальце. С ледяным лязгом взгляды скрестились. Цветанка показалась сыщику на миг и нырнула в толпу, зная, что он за ней погонится.

Она не ошиблась. Сыщик двинулся сначала шагом, постепенно ускоряясь, потом перешёл на бег, лавируя меж людьми и зорко высматривая Цветанку. Вскоре из толпы выделились ещё трое бегущих человек – его помощники; пришлось воровке доставать своё тёплое янтарное ожерелье и шептать на бегу заговор отвода глаз, чтобы отсечь эту ненужную троицу от своего главного врага. Ценой долгой и изнурительной беготни она добивалась, чтобы они отстали, а носатый сыщик не потерял её из виду: шепча слова заговора, она захлёстывала невидимую петлю вокруг себя с ним, дабы остальные упустили также и своего начальника. И у неё таки получилось! Дыша зимним ветром и ловя на язык снежинки, Цветанка понеслась к реке.

Не очень толстый, «молодой» лёд крякнул под её ногами, но не сломался. Ожерелье грело ладонь и было, пожалуй, единственной тёплой вещью: даже сердце застыло промёрзшим куском скалы. Запыхавшийся сыщик спустился с берега к кромке льда и осторожно попробовал его ногой.

«Не уйдёшь!» – одышливо крикнул он Цветанке.

На поясе у ловца воров висел короткий меч; дотронувшись до рукояти, он явственно дал Цветанке понять, что не шутит. Сыщик остался без помощников, но, как видно, не сомневался, что поймает Цветанку один.