— Сэм и Оскар Нельсон были компаньонами в «Ария продакшн», — небрежно произнес Лу. — Примерно четыре года назад Нельсон решил, что они смогут разбогатеть, если откроют филиал за рубежом, нужны были только деньги, чтобы финансировать его. У Нельсона были прекрасные намерения, и, когда Сэм рассказал это мне, я решил, что мысль и в самом деле неплохая. Дал ему в долг сто тысяч долларов и еще вложил двести тысяч от своего имени. Нельсон укатил, следующие четыре года провел в Риме, приезжал сюда лишь два раза в год.

— Он ставил там фильмы, все правильно! — прохрипел Сэм.

— Только эти фильмы не приносили денег! Здесь дела тоже шли не блестяще. Если учесть, что мы теряли деньги здесь, а Оскар терял их там, наши дела стали совсем плохи. Но в одно прекрасное утро, примерно шесть месяцев назад, Оскар прилетает из Рима с большой сделкой, которая просто не могла не вернуть нам все потерянные деньги и не дать еще чертовски много сверх того! — Луис Мартель осторожно поставил рюмку на стойку и посмотрел на меня со скорбным выражением в глазах. — Вы понимаете, Рик, в наши дни киноиндустрия требует огромных расходов, — продолжил он педантичным тоном бухгалтера. — Добиться высокого качества фильма, который к тому же принесет финансовый успех, можно только потратив не менее восьми миллионов! А это все равно что сделать ставку сразу на пять лошадей. Вы начинаете, например, имея такую собственность, как книга, пользующаяся спросом. Возможно, она сделает вас звездой с именем или великим режиссером. Но еще необходимо заполучить кредит в банке, людей, которые захотят распространять вашу картину…

— Вот это и было у Оскара — ставка! — мрачно перебил Мартеля Сэм. — Он сказал нам, что у него есть права на классный европейский бестселлер, написанный каким-то французским парнем. Сказал, что итальянская кинозвезда Карола Руссо безумно жаждет сняться в фильме по этой книге. Но управляет всеми ее делами Джино Амальди, а он не подпишет контракта, если вместе с этой девицей не будет сниматься американская кинозвезда.

— Этот Амальди — хитрая гнилушка, — пробормотал Лy. — Он считает, что его девица может хорошо сыграть, но ее имя здесь никому ничего не говорит. Поэтому, чтобы фильм принес кассу, с ней должен сняться известный американский актер.

— Оскар оставил лучшие новости напоследок, — прорычал Брюнхофф. — Он знал, что Дон Талант был помешан на мысли поработать в одном фильме с итальянкой — с тех пор, как встретил ее в прошлом году в Европе. Поэтому все, что ему было нужно, — это пятьдесят тысяч, чтобы осчастливить антрепренера Таланта, и наше дело в шляпе!

— Это звучало хорошо, — тихо сказал Лу, — действительно хорошо. Мы раздобыли пятьдесят тысяч. И только когда Оскар заявил нам, что решил выйти из игры и мы можем забрать эти пятьдесят тысяч в счет его доли в имуществе студии — каком, к черту, имуществе? — мы вдруг узнали, что вся сделка принадлежит ему одному. Он создал «Каденцию», подписал личные контракты с драматургом, итальянской девицей и Талантом. И все это он крепко зажал в свой кулак.

— Так что Оскар Нельсон — ничтожный подлец и вонючий сукин сын! — зарычал Сэм. — Я могу сказать о нем много крепких слов, и все от души! Но чтобы попытаться продырявить Таланта?!

— Это абсурд, конечно, — подтвердил Мартель. — Мы, естественно, возьмем под прицел повозку этой подлой мокрицы, но иначе. В рамках законов киноиндустрии.

— Возможно, это займет некоторое время, — едко усмехнулся Брюнхофф. — Ничего, подождем!

Я допил, поставил свою рюмку рядом с рюмкой Лу, потом встал и сказал:

— Благодарю за угощение и потраченное на меня время. Сочувствую вам, джентльмены, и признателен за то, что вы рассказали мне о своих бедах.

— Возможно, теперь у вас сложилось мнение, Рик? — спросил Мартель равнодушным тоном.

— О чем?

— Не хитрите со мной, молокосос! — зашипел он. — Чего я не выношу — так это если кто-то со мной хитрит.

— Не принимай все так близко к сердцу, Лу. — Брюнхофф широко мне улыбнулся, но в его глазах была холодная расчетливость. — Лу имеет в виду, что теперь, выслушав нашу историю, вы, возможно, больше не верите версии Нельсона?

— Думаю, истина лежит где-то посередине, — правдиво ответил я. — Если хотите знать мое мнение о вас, то я бы сказал, что вы, Сэм, довольно хороший актер, — А Лу, выходит, — один из честнейших людей в кинобизнесе. То, как вы провернули эту сценку, было действительно замечательно. И вы убедили бы меня, что просто нелепо думать, будто кто-то из вас имеет отношение к стрельбе, если бы можно было забыть связь Мартеля с рэкетом двадцатилетней давности.

Мои собеседники молча переглянулись, затем Брюнхофф сожалеюще покачал головой:

— Я должен был сразу же выбросить отсюда этого бродягу!

Он неуклюже обошел вокруг бара и решительно двинулся ко мне. Я постарался его остановить, сказав:

— Не стоит этого делать. Уже ухожу.

— Не беда! — Брюнхофф блаженно улыбнулся. — Мне это доставит удовольствие!

Подойдя достаточно близко, он резко замахнулся кулаком, явно целясь мне в лицо. И, наверное, снес бы мою голову, если бы задел. Но я успел нагнуться и ударить его в живот. Пальцы моей правой руки глубоко утонули в жировой ткани. Брюнхофф издал пронзительный свистящий звук, словно подал ночной смене сигнал приступить к работе. Увидев его сразу же посеревшее лицо, я отступил немного назад, но он, бросив на меня кровожадный взгляд, снова бросился в бой. Я перехватил его кулак уже у своего лица, сильно дернул его за руку и одновременно наклонился вперед. Брюнхофф пролетел над моим плечом по короткой, эффектной траектории и с глухим стуком грохнулся на пол. От его падения, думаю, сотряслось все здание. Однако через некоторое время он набрал воздуха в легкие и озадаченно посмотрел на меня снизу вверх.

— Черт возьми, как это случилось?

— Не знаю. — Посмотрев на него сверху вниз, я печально пожал плечами. — Думаю, вы просто не так живете, Сэм!

Затем вышел из квартиры, осторожно прикрыл за собой дверь и закурил сигарету, ожидая лифта. Когда он наконец подошел, из него выпорхнули две девушки, слишком увлеченные разговором и хихиканьем, чтобы обратить на меня внимание.

Одна была вертлявая невысокая блондинка с прической, похожей на пчелиный улей. Другая — чуть повыше, с темно-каштановыми волосами и лицом феи. В отличие от вертлявой блондинки, она по-настоящему впечатляла. Обе направились к двери квартиры Брюнхоффа, все так же неистово хихикая. Я нажал кнопку, чтобы дверь лифта не закрылась, и сказал:

— Эй! Это пойдет под рубрикой «Больше благоразумного опыта для двадцатитрехлетних»?

Они остановились и повернулись ко мне с обычным вызывающим пренебрежением на лицах.

— Вот уж действительно! — Вертлявая маленькая блондинка говорила невозможно чистым голоском. — Девушки в наше время нигде не чувствуют себя в безопасности!

Шатенка ничего не сказала. Увидев меня, она свирепо закусила нижнюю губу, а в ее карих глазах промелькнула тревога.

— Эй, да это же Дженни! — успел я произнести, прежде чем двери лифта скрыли их из виду.

Утреннее солнце демонстрировало полную беспристрастность, бросая такой же яркий свет на дом Оскара Нельсона, как и на весь остальной мир. Я припарковал машину на расчищенной граблями площадке перед домом, потом поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Мы заранее договорились с Нельсоном по телефону о моей встрече с Каролой Руссо, и он согласился увезти Амальди с собой в деловой центр города и занять его там чем-нибудь. Так что не надо будет отгонять маленького толстяка, чтобы поговорить с его девицей.

Высокий, худой, жилистый на вид тип открыл дверь и равнодушно посмотрел на меня. Его густые черные волосы были обильно напомажены и зализаны назад, источая слишком резкий для моего обоняния запах. Загорелое лицо было лишено выразительности — под стать темным глазам. Один быстрый взгляд — и мне уже стало ясно, что он — нечто среднее между бессловесным слугой и представителем наркомафии.