— Кзамы не захотели дать сыну Леопарда даже одной головешки, а теперь у самих кзамов нет Огня! Они будут страдать от темноты и холода до тех пор, пока не вернутся к своему племени! Уламры стали сильнее кзамов!

Когда Нао подошел к подножью холма, у которого он должен был встретиться со своими молодыми спутниками, их там не было.

Это нисколько не удивило его: очевидно, Наму и Гаву пришлось сделать большой крюк, чтобы избавиться от своих преследователей.

Обложив ивовыми листьями свою рану, уламр уселся подле плетенки, в которой блестел яркий огонек.

Время текло. Луна все выше поднималась по небосклону. Когда ночное светило достигло зенита, Нао вдруг поднял голову.

Среди тысячи разнообразных шумов, наполнявших ночь, он расслышал характерный звук человеческих шагов. Это был быстрый и четкий шаг, который никак нельзя было смешать с дробной поступью четвероногих. Сначала шум был чуть слышен, но по мере приближения он становился все более отчетливым. Порыв ветерка донес до Нао запах этого человека.

Уламр сказал себе:

— Сын Тополя обогнал своих преследователей и теперь возвращается!

Действительно, равнина была совершенно спокойна, и за Намом никто не гнался.

Через несколько мгновений молодой охотник подошел к подножью холма.

Нао спросил его:

— Кзамы потеряли след Нама?

— Нам увлек их за собой на север, затем побежал во всю прыть и оставил их далеко позади. Потом, чтобы уничтожить следы, он долго шел по воде и остановился только тогда, когда ни глазом, ни слухом, ни обонянием не мог обнаружить близости людоедов.

— Хорошо! — сказал Нао, кладя ему руку на плечо. — Нам ловкий и хитрый воин. А где Гав?

— Сына Сайги преследовали другие кзамы. Нам нигде не встретил его следа.

— Мы подождем Гава. А теперь пусть Нам посмотрит…

И с этими словами Нао подвел своего спутника к углублению в склоне холма. Нам увидел маленький, но яркий и распространяющий тепло огонек.

— Вот, — просто сказал воин. — Нао добыл Огонь. Молодой уламр радостно вскрикнул; глаза его наполнились слезами.

Он простерся на земле перед сыном Леопарда и, задыхаясь, проговорил:

— Нао один хитрее, чем целое племя. Он станет великим вождем уламров, и никакой враг не сможет устоять против него.

Уламры сели на землю возле плетенки. Теплившийся в ней крохотный огонек согревал их, как большой костер у порога родных пещер. Их не пугала больше мысль об огромном расстоянии, отделявшем их от племени. Когда они покинут берега Большой реки, кзамы вынуждены будут прекратить преследование, и на дальнейшем пути надо будет опасаться только одних хищных зверей.

Долго уламры грезили; будущее не страшило их, и жизнь, казалось, обещала только радости. Но, когда луна начала спускаться к западу, беспокойство снова овладело ими.

— Что случилось с Гавом? — прошептал Нао. — Неужели он не смог уйти от кзамов? Не попал ли он в западню?

Равнина была нема; молчали звери; даже ветерок упал, и не шелестели больше прибрежные камыши. Только несмолкающий рокот потока нарушал тишину ночи. Нао и Нам не знали, что делать: ждать рассвета или немедленно пуститься на поиски Гава? Нао понимал, что нельзя оставить Огонь на попечение Нама. Но, с другой стороны, он не мог покинуть сына Сайги, которому угрожали свирепые кзамы. Долг перед племенем требовал, чтобы он предоставил Гава его судьбе и заботился только об Огне; но за время совместных поисков он привязался к своим спутникам. Они стали словно частью его самого: опасности, грозящие им, тревожили его так же, как угроза ему самому, и даже больше, ибо он знал, что Нам и Гав слабее его, что она не способны постоять за себя в борьбе со стихиями и зверями, а тем более с людьми.

— Нао пойдет искать следы Гава! — сказал он, наконец. — Нам останется, чтобы ухаживать за Огнем. Он не должен спать: он будет смачивать водой кору плетенки, когда она перегреется, и ни на миг не отлучится от Огня.

— Нам будет охранять Огонь больше, чем собственную жизнь, — решительно сказал молодой воин.

И он гордо добавил:

— Сын Тополя умеет поддерживать Огонь. Мать научила его этому, когда он был еще не больше волчонка. — Хорошо Если Нао не вернется прежде, чем солнце поднимется над верхушками тополей, Нам уйдет под защиту мамонтов Если же Нао не придет до конца дня, Нам должен будет один направиться к становищу уламров.

Нао ушел. Сердце его было неспокойно. Много раз он оборачивался и глядел на Нама, склонившегося над плетенкой с Огнем.

Нао решил вернуться в становище людоедов, чтобы оттуда пойти по следам Гава. Он шел медленно. Раненое плечо горело, в голове был шум, огромная шишка вскочила на черепе в том месте, куда попал удар палицы.

Грустные мысли теснились в голове уламра. Даже после завоевания Огня его молодым спутникам и ему самому продолжали угрожать бесчисленные опасности. Когда-то они вернутся к своему племени, и удастся ли вообще вернуться живыми?

Наконец, он дошел до опушки ясеневой рощи. Отсюда несколькими часами раньше он увидел стоянку кзамов. Но тогда свет восходящей луны меркнул в зареве яркого костра, а теперь стоянка вымерла, головни, которые Нао разбросал, угасли, и темная ночь нависла над мрачным полем.

Напрягая слух, зрение и обоняние, Нао пытался определить, вернулись ли назад преследователи. Но все было неподвижно, и только изредка стонали раненые.

Тогда Нао решительно зашагал к Становищу. Раненые мгновенно перестали стонать, и казалось, что у погасшего костра лежат только одни трупы.

Но Нао не стал задерживаться здесь. Определив место, откуда Гав пустился бежать, сын Леопарда легко разыскал его след. Вначале не представляло никакого труда итти по нему: Гав бежал почти по прямой, и отпечаток его ног сопровождали многочисленные глубокие следы преследователей-кзамов. Но вскоре следы Гава начали описывать петли среди холмов, замкнутые круги проникали в заросли кустарника и, наконец, уперлись в болото. Нао с трудом снова разыскал их на берегу реки. Следы теперь были влажные, как будто Гав и его преследователи вышли из реки.

Нао прошел по следу еще тысячи три-четыре локтей; тут ему пришлось остановиться: тяжелые тучи заволокли луну, а заря еще не занималась. До рассвета нечего было делать, и сын Леопарда сел на смоковницу, видевшую уже десять поколений людей. Ночные хищники закончили охоту, дневные животные еще не просыпались в своих норах, дуплах деревьев или в чаще густого кустарника, куда они забрались на ночь.

Нао отдыхал, нетерпеливо поглядывая на восток, где за линией холмов медленно занималась осенняя заря, тусклая, холодная и неприветливая. Уже поднялся предрассветный ветерок, и заколыхались пожелтевшие листья смоковниц.

Проглотив кусок сырого мяса, Нао снова принялся за поиски. Из рощи след Газа шел по песчаной равнине, покрытой редкой травой и чахлым кустарником, потом свернул в тростниковую заросль на краю болота, поднялся по склону холма и, наконец, затерялся на берегу реки, которую Гав, очевидно, перешел вброд.

Нао в свою очередь переправился на противоположный берег реки и там, после долгих поисков, установил, что следы кзамов разделились — видимо, они окружили Гава.

В продолжение нескольких минут сын Леопарда нерешительно топтался на месте. Он понимал, что не имеет права рисковать Огнем, жизнью Нама и своей собственной, чтобы притти на помощь Гаву. Теперь он должен был опасаться встречи не только с двумя группами преследователей Гава, но и с отрядом, который пустился в погоню за Намом и потерял его следы. Встреча с этим отрядом была бы тем опасней, что, следуя за сыном Тополя, он обогнал Гава и мог отрезать Нао путь к отступлению.