— Гм!

Реакцию мистера Коплея можно было воспринять только как предупреждение.

— Вы же знаете, что такое эти художники! Они часто бывают во Франции и набираются там французских манер!

— Он не был женат?

— Когда впервые появился здесь, то был холостяком. Даже приударял за дочерью миссис Чаррингтон, но ничего из этого не вышло: она была слишком молода.

— А кто такая миссис Чаррингтон? — спросила Таппенс, начинающая уже уставать от вороха всех этих ненужных сведений.

Какая же она была глупая, что приехала сюда. Томми был прав. Все это одни фантазии. Старушка пересказала что-то из того, что слышала о розовом домике. Только девушка превратилась в ее изложении в ребенка…

Она решила дождаться паузы в излияниях миссис Коплей, чтобы пожелать ей спокойной ночи и отправиться спать. Выполнить это, однако, было не так легко.

Миссис Коплей буквально засыпала ее словами.

— Миссис Чаррингтон? Она одно время здесь жила. Это вдова военного офицера. Жила одно время в «Уотерсайде», но с домом обращалась плохо, ничего не умела делать. Мне приходилось бывать там иногда, чтобы ей помочь.

— Она долго там жила?

— Года два-три. Потом съехала, когда начались неприятности. К тому же она переживала за дочь. Ее звали Лилиан. Я говорю о дочери…

Отпив из своей чашки, Таппенс задала последний вопрос, чтобы покончить с миссис Чаррингтон:

— Почему она переживала из-за дочери? Из-за художника Восковена?

— Нет, это был совсем другой…

— Он был из ваших мест?

— Полагаю, что нет. Кто-то из Лондона. Наверное, она познакомилась с ним тогда, когда училась бальным танцам. А, может быть живописи? Я точно не знаю. Восковен устроил ее в какую-то школу. Она ездила туда на занятия и встретилась с этим парнем… Мать запретила даже думать о нем. Вы же знаете этих жен военных… Они требуют подчинения, как в Индии. Но девушка не послушалась и встречалась с ним тайком. По-моему, это было здесь…

— Все это привело к неприятностям? — спросила Таппенс, вкладывая особый смысл в этот вопрос, который, естественно, не ускользнул от ее собеседницы.

— Мать поначалу ничего не замечала, хоть это было ясно даже мне. Девушка была очень красива, но слабовольна. То, что с нею случилось, ее сломило. Она бродила в одиночестве и что-то про себя бормотала. Очевидно, парень ее бросил. Когда миссис Чаррингтон обо всем узаала, они сразу же уехали. Никто их больше здесь не видел. Правда, рассказывали одну историю, но я не знаю, можно ли доверять этим слухам…

— Кумушки придумают все, что угодно! — изрек мистер Коплей.

— Что же они придумали? — спросила Таппенс.

— Будто Лилиан Чаррингтон убила своего ребенка, а потом наложила на себя руки. Это так подействовало на ее мать, что ее поместили в лечебницу.

Таппенс задумалась. В голове у нее царил хаос. А если миссис Ланкастер была в действительности миссис Чаррингтон?

Мисссис Коплей не умолкала:

— Я в это никогда не верила. К тому же в наших краях происходили тогда жуткие вещи. Реальность всегда страшнее слухов.

— Что же тогда случилось?

— Об этом писали газеты. Убийство детей. Сначала из школы не вернулась девятилетняя девочка. Ее нашли в роще. Она была задушена. Потом произошел еще один случай через пару недель. Правда, не в наших местах… Но ведь убийца мог воспользоваться машиной…

Все это было давно, двадцать лет тому назад, но и сейчас мороз пробегает по коже, когда я об этом вспоминаю.

Страшные случаи на этом не кончились. Детей убивали и еще… И все поблизости от нашей деревни.

— А что же полиция? Она ничего не выяснила?

— Они делали все, что возможно. Несколько раз арестовывали каких-то мужчин, но их приходилось затем отпускать: у них были алиби.

— Мне, кажется, Лиз, они знали, кто это все делает, — вмешался мистер Коплей, — но ничего не могли доказать. Так иногда бывает…

— Виноваты во всем родители, которые покрывают своих сыновей, — заявила его супруга. — Мы все дрожали от страха. А когда пропадал ребенок, организовывали целые поисковые партии…

Мистер Коплей издал звук, подтверждающий то, что говорила его жена.

— Иногда погибшего ребенка находили сразу же, но порой на это требовалось несколько дней. Очевидно, действовал маньяк. Я бы таких людей расстреливала на месте! Зачем таких выродков помещать в дома сумасшедших и лечить? Ведь рано или поздно он возьмется за прежнее.

Очевидно, наши врачи сами ненормальные, если в конце концов выпускают такое чудовище на свободу, заявив, что он, мол, вылечился.

— Неужели здешние жители не выяснили, кто мог все это делать? — спросила с недоверием Таппенс. — Или это был кто-нибудь чужой?

— Чужой? Он хорошо знал наши окрестности! Возможно, даже жил в нашей деревне!

— Ты всегда была в этом уверена, Лиз.

— Я так боялась тогда. Мне всегда казалось, что убийца где-то рядом… Помнишь, как мы смотрели на каждого, даже следили, надеясь обнаружить, у кого бывает порой странный вид?

— И все, наверное, казались обычными, — сказала Таппенс.

— Да, так и было. Потом мы узнали, что сумасшедшие нередко выглядят совершенно здоровыми молодыми людьми. Только иногда их выдает странный блеск глаз…

— Наш полицейский сержант Джеффрис не раз говорил, что точно знает, кто убийца, но ничего не может доказать, — сказал по этому поводу мистер Коплей.

— Преступника не поймали?

— Вся эта история длилась год, потом все прекратилось. Наверное, убийца уехал из наших мест. Можно только догадываться о том, кто это был, но уверенности ни у кого нет. Все так сложно…

— А сами вы, как думаете? — поинтересовалась Таппенс.

— Это было так давно. Конечно, назывались определенные имена. Даже мистер Восковен…

— Неужели?

— Вы же знаете… Художников вообще многие считают психами. Я, правда, так не думала.

— Полагали, что это Эйлис Перри, — буркнул мистер Коплей.

— Но почему?

— Он такой странный!

— Они ведь тут не жили!

— Но жили поблизости! В четырех милях отсюда! Полиция к ним присматривалась, но ничего не смогла доказать. Алиса утверждала, что он всегда был дома, кроме суббот, когда ходил в пивную. Но по субботам никогда ничего не случалось. Все же я никогда не думала, что это Эйлис. Алисе я верю! Скорее виноват сэр Филипп…

— Кто это такой?

— Филипп Старк. Тот, кто живет в бывшем доме Боррендеров, владевших поместьем еще со времен короля Джеймса.

— Он был их родственником?

— Нет. Его отец сделал кучу денег на стали. Их заводы где-то на севере, а сын почему-то живет здесь. Совершенно изолированно.

— Затворником?

— Да, так говорят. Он такой худой, бледный, измученный. Собирает растения, цветы. Даже написал о них книгу. А его жена была такая красивая, но всегда очень грустная.

— Сэр Филипп тут не замешан. Он очень любит детей. Устраивает для них праздники! — неожиданно возразил мистер Коплей.

— Да, так оно и есть, — согласилась его жена. — Он, действительно, не пропустит на улице ни одного ребенка, всегда даст ему деньги на сладости, но я не верю в его искренность. Своих детей у него никогда не было. Наверное, были причины, заставившие его жену уехать отсюда.

— Когда это случилось?

— Через полгода после того, как начались все эти страшные убийства. Погибло уже трое ребятишек. Тогда-то леди Старк и уехала во Францию. Не думаю, что ее привлек какой-нибудь мужчина. Она была тихая и респектабельная дама. Наверное, ее что-то здесь напугало. Возможно, муж. Больше она сюда не вернулась.

— А он живет здесь?

— Наездами. За домом присматривает мисс Блай. Она была когда-то его секретаршей.

— А жена?

— Она умерла. По-моему, в церкви даже есть соответствующая табличка…

— Женщины всегда столько навоображают! — снова подал голос мистер Коплей.

— Просто я не верю, что сэр Филипп так уж любит детей. Мне кажется, он переигрывает!

— Глупости! — все так же категорично и кратко отреагировал ее муж.