– Одиннадцать циклов не видел нормального кофе в зёрнах, – грустно сообщил он пустоте.

Слово-то какое дурацкое: «цикл». Как раньше было хорошо – год, и всё, а теперь цикл. А всё потому, что здесь в году триста дней, а не триста шестьдесят пять.

Он недовольно посмотрел на свои часы: стекло треснуло, позолота слезла, но они исправно показывали время. Хоть это осталось неизменным, и слово «час» осталось в лексиконе. Бардак с этими языками. Понятно, что потомки древней цивилизации доминируют, но на хрена идти у них на поводу?

Кофеварка последний раз мигнула светодиодом и выключилась. Мужчина взял давно не мытую чашку и налил почти чёрную горячую жижу. Отхлебнув, повернулся к мониторам, стоящим вокруг двух белых саркофагов.

– Странно, – снова произнёс он, – больше трёх тысяч циклов прошло с момента последнего использования, а они по-прежнему беленькие, словно с конвейера.

Ответа на данный вопрос не существовало, да и некому его дать: вокруг голые каменные стены – и больше ничего.

Пять лет назад по этим коридорам и залам ходили десятки людей, последний оплот свободных кланов, база Отчаянных мертвецов. Небольшого и слабого клана, жившего в самом конце горной гряды, разрубающей континент надвое. Ими особенно не интересовались, поэтому и занялись в последнюю очередь. Северная окраина, дальше только океан, затянутый почти черным льдом. Странно в этом мире: всё либо чёрное, либо сиреневое.

За последние десять лет мужчина привык к этому. Днём розовое небо, ночью становилось сиреневым; сиреневые листья и трава, почти чёрная вода. Странно, но уже не режет взгляд. Во времена Падших здесь располагалась элитная пехотная часть, получившая своё прозвище за то, что никогда не проигрывала, её солдаты продолжали драться даже смертельно ранеными. У них практически не имелось трофеев падшей цивилизации, и по этой причине они протянули дольше всех.

Сейчас наверху минус тридцать пять, ледяной ветер гоняет чёрный сухой снег, но это последние дни зимы: ещё немного – и в этот медвежий уголок придёт весна.

Мужчина посмотрел на мониторы. За три минуты данные не изменились. Земляне и примкнувшие к ним местные вывезли отсюда всё, кроме этой лаборатории. Каких трудов стоило уговорить директора ковчега оставить здесь оборудование, и в результате – провал. Мужчина поставил на столик чашку и устало протёр глаза. Сколько часов он не спал? Тридцать, сорок? Он не знал. День наверху, или ночь? Он так устал…

– Ева! – позвал он.

Из воздуха возникла трёхмерная голограмма блондинки. Тонкий, почти невидимый луч, тянущийся к ней из маленькой коробки, лежащей на столе, говорил о том, что она… Хотя почему? Она живая, намного живее, чем многие из тех, кого мужчина знал. Искусственный интеллект воссоздал любимую вариацию длинноногой грудастой блондинки, с забранными в хвост волосами и изящными очками. Белая блузка расстёгнута на две пуговицы, чёрная юбка чуть ниже колен, всё напоминало образ учительницы из дешёвого порнографического фильма. Но мужчине в белом халате было всё равно: ИИ имел право на любой образ.

– Ева, – повторил мужчина, – выведи на монитор последние результаты.

Над маленькой коробочкой ноутбука, оснащённого ИИ, развернулся голографический экран, по которому побежали цифры и цепочки ДНК.

Мужчина подсел к столу и снова потёр глаза.

– Как же я устал… – прошептал он.

– Вам надо отдохнуть, – обеспокоенно заметила блондинка, – вы не спали более двух суток. Ваше КПД сейчас равняется…

– Отстань, – попросил мужчина. – Расчёты верные, – снова раздалось его бормотание, – но…

Чёртово «но», он устал с ним бороться. Казалось, нет ничего проще: взять ДНК и вырастить из неё то, что тебе надо. Но нет! То, что великолепно работало на свиньях, коровах, баранах, не работало на мыслящих существах. Получить тупую оболочку просто, но как сделать из неё полноценный организм, который может думать, действовать, и будет способен на созидание? Тем более что человеку в белом халате предстояло невозможное: ему нужны конкретные люди. Все, кто занимался проектом, ушли, теперь здесь остался старик и молодой парень, который, как и он, слепо верил. На все протесты отвечал девизом спецназа: «Невозможное мы делаем сразу, чудо требует некоторой подготовки».

Парень пошёл за ним, лишившись своего положения, семьи, перспектив. Он блистал, он был звездой, и, несмотря ни на какие потери, не сдавался. С каждым днём это мучило седого мужчину, перешагнувшего пятьдесят пять, всё сильнее, но он знал, что прав, и задача решаема. Три года, три года он бился над ней в одиночку, выстраивая теорию. Потом ещё три билась лаборатория, и вот теперь два года они работают вдвоём. Раз в месяц перед воротами базы садится транспортный сокол, из которого им выбрасывают продукты.

Мужчина устало потёр глаза и принялся вводить новые данные; он так устал, что не замечал опечаток. Наконец поднял голову:

– Ева запусти расчёт, – попросил он ИИ, – а я немного посплю. Буди, как только будут результаты.

– Хорошо, Аркадий Константинович, – отозвался ИИ и исчез.

Мужчина дошёл до старой медицинской койки и рухнул лицом вниз. Он уснул ещё в падении.

Когда Аркадий открыл глаза, ничего не изменилось: пустая пещера, вырубленная в скале больше трёх тысяч лет назад, пустые белые саркофаги, сделанные неведомым учёным в то же время. И только он, Ева, и молодой парень, спящий в соседней комнате, приближены к настоящему.

Аркадий протёр глаза, он чувствовал себя отдохнувшим:

– Ева, зараза такая, сколько я спал?

– Шестнадцать часов, – возникнув в воздухе, произнесла блондинка.

– Ты помнишь, что я тебе приказал?

– Вы приказали разбудить, как только будет закончен расчёт заданных параметров. Расчёт программа завершила пять минут назад.

Мужчина поднялся и пошёл к «умывальнику». Скинув белый халат, он вошёл в душевую кабину, ровесницу пещеры, но также работающую. Прежде чем идти смотреть результаты, нужно привести себя в порядок. Выпить местного «кофе», съесть два бутерброда из герметичной упаковки, разогреть суп… Это нужно сделать сейчас, чтобы потом ничего не отвлекало.

– Где Олег? – выйдя из кабины и надевая чистую одежду, спросил Аркадий.

– Отправился спать. Он пришёл почти сразу, как вы заснули, приказал остановить расчёт заданной вами программы, что-то изменил и запустил заново.

– Что он изменил? – взбрыкнул Аркадий. Он столько забивал данные, а тот пришёл и что-то поменял!

– Исправил опечатки. Вы слишком устали, чтобы замечать их, а я не могу отслеживать ваше творение, поскольку оно основано на созидании. Я же всего лишь самообучающаяся программа.

Пока шёл диалог, Аркадий сел к столу. Вскрыв упаковку куриного супа, из которой сразу пошёл пар, он взял в правую руку ложку, в левую – бутерброд, и принялся есть.

– Он назвал вас гением, добавил две строчки и запустил программу расчёта вероятностей заново.

Некогда главный генетик ковчега поперхнулся:

– Результат?

Повисла пауза.

– Результат? – уже громче приказал Аркадий.

– С вероятностью в девяносто восемь процентов клон, построенный по новым параметрам, способен воспринимать генетическую память.

Ложка выскользнула из рук Аркадия и со звоном упала на пол.

– Сколько? – не веря собственным ушам, переспросил он.

– Вы прекрасно слышали, – заявила «язва», – слух вас не подводит, это не галлюцинация. Число, названное мной, правильное.

Аркадий вскочил и бросился к монитору, самый лучший результат до этого – двадцать один процент. Но на мониторе ярко-красным горели цифры: 9 и 8. Девяносто восемь процентов!

Аркадий вскочил и выбежал из комнаты в маленькую кладовку. Там Олег поставил кровать, он говорил, что его пугают высокие своды и огромное помещение зала, в котором лаборатория и саркофаг занимали только маленький пятачок в центре. Но Аркадий знал истинную причину: он храпел во сне, и храп, разносимый эхом, не давал жизни парню.

– Просыпайся! – влетев в комнату, заорал он.