— Они раздумали и не придут сюда, — возгласил он, — опасность минует, Бог не оставит нас.

Но Наразинга, прислушиваясь, приложил ухо к земле.

— Слушай, господин, слушай, — шепнул он, — кругом начинается движение.

Мимо пещеры, ломая ветки, пробежал старый олень; за ним следом несколько молодых.

— Они здесь, — проговорил Наразинга, — охота начинается.

Не говоря ни слова, капитан толкнул своего слугу в пещеру, вошел за ним, осторожно задвинул обросший мхом обломок скалы и поспешил к Маргарите.

— Нам грозит большая опасность, дорогая моя! — сказал он. — Соберись с духом и надейся на Бога. Он один может нас спасти.

Маргарита вскочила. Близость опасности, с таким страхом ожидаемой, вернула ей всю силу воли.

— Я буду молить о помощи Его, Всесильного Творца Вселенной! — воскликнула она. — Когда они придут, во мне не будет страха, дорогой мой. Всему свету я скажу, что я твоя и вечно буду твоей!

Она упала на колени, подняла вверх руки, и глаза ее, полные доверия, обратились к небу с молитвой. Капитан стоял рядом с ней, и его могучая фигура дрожала от сдержанного волнения. Он также сложил руки, но плотно сжатые губы не произносили ни слова, его сердце не ощущало твердой веры в Божью помощь. Наразинга лежал, распростертый на земле. Он скрестил руки на груди и дрожащими губами шептал браминские молитвы.

Под предводительством старшего шикария Гастингс дошел с Марианной до цепи ласкариев, хладнокровно и спокойно приказал начать охоту и вошел в круг загонщиков, окружавших и охранявших эту местность.

Цепь медленно стала стягиваться. Неро стремился вперед и старался освободиться от цепи, на которой хозяин его удерживал. Гастингс строго крикнул на него, и, слегка ворча, собака послушно легла у его ног.

— Останься здесь, — приказал Гастингс идущему за ним шикарию, — и скажи загонщикам остановиться, я хочу поохотиться в кустах.

Приказ губернатора несколько удивил шикария, круг загонщиков еще очень широк, и охота в кустах представлялась трудной и утомительной, но он затрубил в рог, и моментально шум трещоток умолк.

— Пойдем! — позвал Гастингс Марианну.

Он крепко держал цепь стремившейся вперед собаки и шел за ней, отгибая для Марианны ветки и помогая ей пробираться по корням деревьев и через кустарник.

Спустя некоторое время они дошли до открытого места перед пещерой. Гастингс хмуро оглянулся.

— Неужели Неро ошибся? — предположил он. — Неужели он вел нас по неверному следу или его сбили следы других зверей? Здесь ничего не видно.

Внезапно Неро сильно рванулся из рук своего хозяина, громко залаял и бросился к пещере. Около входа он подпрыгнул и изо всех сил стал царапаться.

Гастингс быстро подошел и ударил прикладом ружья по скале. Послышался глухой звук.

— Так вот где они скрываются! — грозным голосом закричал Гастингс. — Вот куда этот разбойник, этот пария увлек жертву своего преступления!

Марианна вскрикнула от ужаса и умоляюще протянула руки. Гастингс изо всех сил напирал на обломок скалы, который все больше и больше качался; образовалась щель, через которую ясно проглядывала внутренность пещеры.

Вдруг, как бы по волшебству, камень отодвинулся в сторону. Из темного отверстия, согнувшись, вышел капитан и, гордо выпрямившись, бледный как смерть, подошел к Гастингсу.

— О Боже мой! — воскликнула Марианна. — Спаси и сохрани его, Ты один это можешь!

Маргарита такая же бледная, но и такая же гордая, появилась у входа.

— Маргарита, дитя мое! — кинулась к ней Марианна.

Гастингс остановил жену повелительным жестом. С минуту он и капитан стояли молча друг против друга, их взгляды скрестились, как острые клинки.

— Так я нашел наконец, — первым заговорил Гастингс, и голос его страшно зазвучал в окружающей тишине, — подлого разбойника, парию, осмелившегося протянуть окровавленную руку за чистым, благородным цветком, росшим на недосягаемой для него высоте.

— Вы лжете, сэр Уоррен! — возразил капитан хриплым голосом. — Вы требовали моих услуг, для вас рука парии поразила Мизорского льва, готового уже на вас прыгнуть. Без моей руки, без крови, пролитой ею, вы стали бы теперь посмешищем всей Индии и Англии, игрушкой ваших врагов. Рука парии сделала вас царем Индии. Вы торжественно обещали мне награду, и вы подло нарушили свое слово. Я сам взял то, в чем вы мне отказали; но я никогда не сделал бы этого, если бы Маргарита сама мне не дала на то права. Вы не судья мне, сэр Уоррен, над нами Бог, но даже и по человеческим законам вы не правы. Вы презираете парию, но если есть на свете существо, стоящее ниже парии настолько, насколько вы считаете себя выше его, то это существо презирало бы вас за то, что вы подло нарушили свое слово.

— Он говорит правду! — подтвердила Маргарита. — Я по доброй воле принадлежу ему.

Неро, ласкаясь, улегся у ног Маргариты и смотрел на нее умными выразительными глазами, как бы желая сказать: «Я исполнил свой долг, теперь все хорошо».

— Гастингс! — воскликнула Марианна. — Уоррен, умоляю тебя, не забывай, что отмщение — дело Божье!

При словах капитана Гастингс страшно побледнел.

— Как? — закричал он. — Так осмеливается говорить тот, кого я вытащил из грязи и призвал к новой жизни?.. Но довольно слов, твой час настал, я собственной рукой избавлю от тебя свет.

Он вытащил из-за пояса пистолет и взвел курок.

— И вы думаете, сэр Уоррен, — проговорил капитан, — что я стал бы дожидаться вашей пули, если бы дорожил жизнью? Вас теперь уже не было бы в живых, если бы я поднял руку на того, кто заменял моей Маргарите отца.

Гастингс дрожал от гнева, глаза его метали искры. Он поднял свой пистолет и прицелился в капитана.

— Уоррен, опомнись! — крикнула Марианна.

Она хотела броситься к нему, но Маргарита ее опередила, вмиг она очутилась перед капитаном и прикрыла его собой как раз в тот момент, когда Гастингс хотел спустить курок.

— Будь покоен, дорогой мой! — воскликнула она. — Та пуля, которая попадет в тебя, убьет и меня! Ничто не разлучит меня с тобой ни на земле, ни на небе.

Она стояла лицом к Гастингсу, в ее глазах не было ни страха, ни колебания — в них светилось одно лишь мужество.

Гастингс, как бы ослепленный, провел рукой по глазам. Он опустил пистолет, но глаза его снова загорелись диким гневом.

— Очень мужественный поступок! — с язвительной насмешкой произнес он. — Прятаться за женщину! Пусть же и она погибнет в своем безумном ослеплении, но похититель моей чести не останется в живых.

— Вашей чести, сэр Уоррен? — вне себя закричал капитан, отстранив Маргариту. — Вы снова лжете, Маргарита чиста, как распускающийся цветок лотоса, я берег ее честь, как священное сокровище. Вам, может быть, не понять, но, видит Бог, это истинная правда! Ступай, Маргарита, ты свободна, иди к своей матери; может быть, она имеет больше прав на тебя, чем я. Пусть я умру, смерть лучше, чем жизнь без тебя!

— И ты думаешь, мой ненаглядный, что я могу жить без тебя, что я вернусь в дом твоего убийцы? Пусть он прольет твою кровь, нам, верно, нет места на земле, но и моя душа отправится с тобой туда, на небо, где царит любовь.

Она быстрым движением вытащила кинжал из-за пояса капитана и стала с ним рядом.

— Не бойся, что моя рука окажется слишком слабой, — со светлой улыбкой заметила она, — ведь я должна последовать за тобой, на это у меня всегда хватит сил.

Марианна в страхе бросилась к ней, но Маргарита крикнула, грозно сверкнув глазами:

— Назад, назад! Ты не хотела спасти его? Я не твоя больше.

Острие кинжала коснулось складок платья Маргариты.

— Уоррен! — дико вскрикнула Марианна. — Уоррен! Кровь детей разлучит нас!

Гастингс стоял еще с вытянутой рукой; капитан спокойно и серьезно смотрел на него, скрестив руки на груди. Маргарита следила за рукой Гастингса, и ее пальцы все крепче сжимали рукоятку кинжала.

В лице Гастингса происходила какая-то перемена, его взгляд будто заволокло туманом. С растроганным и удивленным выражением он повернулся к Маргарите, и его рука медленно опустилась.