— Спасибо огромное. Я бы осталась до Рождества.

— А может быть, до весны? Когда все расцветает, здесь просто как в сказке. Комната Мел через одну, комната Карла и ванная — через лестничную площадку, а наша в конце коридора. Стив с женой, Николь, живут в соседнем доме. Да, на обед я пригласила Николь. Стив-то частенько у нас обедает, по крайней мере, когда она бывает в городе. Большая трапеза у нас вечером. Если тебе что понадобится, говори, не стесняйся, хорошо? У тебя в комнате есть душ, но если захочешь принять ванну, там есть ванная комната. Ну, ты, конечно, хочешь поскорее освежиться и распаковать вещи? Костюмчик на тебе просто очаровательный. Этот розовый цвет тебе очень к лицу.

— Спасибо, тетя Бронвен.

— Ох, детка, зови меня Брон, как все. И Стив, и Мел, и Карл. — Она тепло мне улыбнулась. — Веришь ли, Карлу было всего пять, когда я вышла замуж за его отца. Этакий серьезный был мальчуган. Его мать умерла, когда он был совсем малышом, он ее и не помнил даже. Очень печально, конечно. Но мы с ним прекрасно поладили. Как отдохнешь с дороги, спускайся.

Она оказалась еще говорливей мамы, но такой теплой и дружелюбной, что сразу мне понравилась.

Она показала мне очень миленькую комнатку, отделанную в светло-серых и персиковых тонах; в ванной комнате — серый кафель, ванна и раковина — персикового цвета, и кипа пушистых-пушистых полотенец. В сравнении с одноэтажным домиком моей матери дом Брон казался роскошным. Мне было очень стыдно за то, как я вела себя с мамой, и я старалась не скрывать от себя этого чувства. Она вырастила меня в одиночку, на пенсию вдовы и скромную зарплату, но у меня всегда было все, что нужно. Наверное, она во многом себе отказывала, и как я ее отблагодарила? Всецело отдалась страсти к Бивану! Как я, должно быть, ее горько обидела! Я решила, что сразу же по приезде домой сделаю все, что смогу, чтобы загладить вину.

Я подошла к окну. Грушевые деревья, усыпанные фруктами, тянулись в даль, к поросшим лесом холмам, и я различила у самого горизонта голубую полоску, должно быть, море. Примерно в семидесяти метрах справа я заметила краешек еще одного белого дома. Наверно, как раз того, где живут Стивен Блейк с женой. Вскоре я была готова спуститься. Откуда-то, по всей видимости, из кухни, доносились голоса, позвякивали тарелки. Я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. И действительно попала в гостиную. Как и моя спальня, она была элегантно обставлена. Большое окно открывалось в сад, вокруг дивана расставлены легкие стулья. Я шагнула вперед, чтобы получше рассмотреть написанную маслом картину. На ней был изображен дом, а рядом — клен в ярком разноцветном осеннем одеянии. Вдруг я почувствовала, что в одном из кресел кто-то сидит. Когда я обернулась, незнакомка оторвала взгляд от журнала, который держала в руках, и заговорила с заметным французским акцентом:

— Вы, наверное, Айрис. Я — Николь Блейк, жена Стивена.

— Простите. Я не заметила, что здесь кто-то есть. — Мне стало неловко, но она лишь пожала плечами.

— Брон готовит завтрак. Присаживайся.

Меня задело утомленное безразличие, с которым это было сказано. Она не потрудилась изобразить даже подобия хороших манер по отношению к гостье. Я уселась напротив; она наблюдала за мной. Ее оценивающий взгляд, который скользил по моей одежде, прическе, фигуре, напомнил мне, что мой костюм куплен в общедоступном универмаге, а стрижка сделана у провинциального парикмахера. Ее собственные иссиня-черные волосы, подстриженные в современном молодежном стиле, роскошной шелковой волной падали на плечи. Шерстяное платье цвета слоновой кости, перехваченное алым поясом, прекрасно подчеркивало ее стройную фигуру; на ногах — алые туфли на высоких каблуках, на правом запястье тяжелый серебряный браслет, на левом — крошечные часы, украшенные бриллиантовой крошкой… Она смотрелась просто шикарно. Оливковая кожа, длинные темные ресницы, но рот показался мне чуть капризным. Очень темные, почти черные глаза миндалевидной формы, подчеркнутой умело нанесенной тушью. Я вспомнила о своем синяке, и мне стало еще неуютней. Я представила, как, глядя на меня с этим холодным безразличием, в глубине души она забавляется мыслью о том, что со мной приключилось, и, может быть, даже насмехается над девчонкой, устроившей из своих любовных похождений такой переполох. При этой мысли меня бросило в жар, и я покраснела. Чувствуя себя недотепой, я напряглась в поисках слов, чтобы как-то разрядить атмосферу. Ее молчание и взгляд меня угнетали.

— Вы… живете по соседству, да?

Она кивнула с легкой гримаской:

— В деревне скучно. У меня дом в Оттаве.

— У вас там родители живут?

— Жили. Они умерли. Я жила там в детстве. Мне нравится жить в городе, деревня не для меня. Стивен целыми днями пропадает на ферме. Сидеть одной дома — не Бог весть какое занятие.

— А мне в деревне нравится, — неуверенно заметила я.

А чего она ждала? Почти все жены, если они не работают, сидят дома.

Она посмотрела на дверь.

— А вот и мой муж. Стивен, это твоя сестра из Англии.

— Из Уэльса, — спокойно поправила я, но она снова пожала плечами.

Вошедший достаточно походил на Карла, чтобы их можно было принять за родственников, но был крепче сложен. Он был «нашей породы» — светловолосый и кареглазый, а короткий вздернутый нос делал его очень привлекательным. Ни за что не дашь двадцать четыре года, подумала я. Совсем еще подросток.

— Айрис! — Он пожал мне руку. — Ник тут за тобой присматривает?

— Ммм… да. — Меня задела усмешка, скользнувшая по ее лицу. Она снова углубилась в свой журнал. Стивен сел на подлокотник кресла и положил руку на спинку, слегка дотронувшись до ее плеча. Помедлив секунду, она наклонилась вперед. В глазах у Стивена мелькнуло непонятное выражение, и он принялся вежливо меня расспрашивать о том, как мне понравилось в Нью-Йорке. Вошла Брон, и как раз когда она знакомила меня со своим мужем, заглянул Карл и спросил, как там насчет завтрака. Во всех Блейках чувствовалось фамильное сходство, только у Реджиса волосы были совершенно белые, что делало его внешность очень запоминающейся.

За столом я чувствовала себя неловко. Мужчины говорили о хозяйстве, и Николь то и дело бросала на меня взгляд, говоривший: «Ну что, убедилась? Я же говорила». Брон вовсю расспрашивала меня о своих старых валлийских знакомых и, казалось, ничего не замечала вокруг, но меня не оставляла мысль, что не очень-то вежливо со стороны дяди Реджиса даже не пытаться втянуть меня в разговор. Дважды я встречалась взглядом с Карлом, и он дружески улыбался. Я не могла не заметить, что Стивен не сводит с жены глаз, даже когда разговаривает с отцом и братом. В его напряженном внимании проглядывала тревога, но жена не замечала его вовсе. Вскоре Брон сказала:

— Тебе, конечно же, хочется осмотреть округу, правда, Айрис? Пешком здесь все не обойдешь. Может быть, ты прокатишь ее, Николь?

— К сожалению, в три часа мне нужно к парикмахеру. Вы же говорили, что отдадите ей машину Мелани.

— Да, конечно, но ведь Айрис ничего здесь не знает. Айрис, детка, ты ведь водишь машину?

— Да, у меня международные права.

— Вот и слава Богу. Бери машину Мелани, когда тебе вздумается. Она еще только учится. Машину дарить ей, наверное, было еще рановато, но Реджис думал, так она быстрее научится.

Неожиданно заговорил Карл:

— Николь, а тебе действительно так уж необходимо каждую неделю ходить к парикмахеру? Разок-то, наверное, можно и пропустить?

Если бы взглядом можно было убить, Карла уже не было бы в живых.

— Ты же знаешь, по пятницам я всегда езжу в город, — ледяным тоном сказала Николь.

— И правда, Карл, ты же знаешь, — поддакнул Стив, глядя на брата с упреком.

— Все равно, — сказал Карл и замолчал. Они с Николь смотрели друг на друга, не отрываясь. Я чувствовала, какое между ними возникло напряжение, и мне стало не по себе.

— Пожалуй, сегодня у меня просто не хватит сил, я лучше отдохну дома, — быстро сказала я.