Спустя день у местечка Шили он настиг турецкий конвой. Огонь русских пушек был точен. Семь турецких судов взлетели на воздух, а оставшиеся два успели выбросить белые флаги…

Победа при Шили стала первой победой морской Черноморского флота. Но упрямый Скаловский на этом не успокоился. От пленных он узнал, что в турецком порту Пендераклия вооружается только что спущенный на воду линейный корабль, а неподалеку, в Акчесаре, готовится к спуску 26-пушечный корвет.

– Решаю произвесть нападение на неприятеля до полного его уничтожения! – объявил командир отряда на капитанском совете.

Иных мнений не было.

Третьего мая 1829 года отряд Скаловского подошел к мысу Баба, что прикрывает Пендераклийский порт с севера. Ознакомившись с рейдом и изучив защищающие адмиралтейство береговые батареи, Скаловский решил атаковать ближайшей ночью.

– Медлить нельзя хотя бы по двум причинам! – делился он своими соображениями на шканцах «Пармена». – Прежде всего, любое промедление турки используют для своего усиления, а, кроме того, следует опасаться и «осторожности» нашего командующего. Ежели он, не дай Бог, прознает про нашу диверсию, то тут же погонит сторожить свою любимый Сизополь!

К вечеру оба линейных корабля встали напротив береговых фортов. Фрегат «Штандарт» напротив города, а его собрат «Поспешный» против почти достроенного турецкого линейного корабля.

Была ясная лунная ночь. Вдоль побережья горели сотни костров, то грелась турецкая пехота. Едва с наших линкоров спустили шлюпки с «охотниками», как они сразу же попали под сильный огонь с берега. Желая избежать лишних потерь, Скаловский вернул десант.

– Будем лупить артиллерией! – распорядился он.

Весь следующий день с раннего утра идо самой темноты ревели русские пушки, посылая ядра и брандскугели в неприятеля. К ночи удалось сбить большую часть береговых пушек. Бежала за холмы и турецкая пехота.

– Кличьте охотников! – велел командир отряда, когда солнце стало садиться за горизонт.

Из многочисленных добровольцев-офицеров он отобрал двоих: мичмана Трескина и штурманского кондуктора Черкасова. Первый молод и азартен, второй опытен и осмотрителен. Задача «охотников» была особая: незаметно подойти на шлюпке к борту неприятельского линейного корабля и поджечь его. Дело не только многотрудное, но смертельно опасное.

– Может, передумаете? – Спросил отважных Скаловский перед отплытием.

– Мы отходим, прощайте! – помахали те рукой.

Бесшумно опустились в воду весла, обернутые в уключинах ветошью. Гребцы работали веслами осторожно, чтобы не плеснуть ненароком водой. Разговаривать тоже было строжайше запрещено. Шлюпка незамеченной проскользнула к самому борту турецкого корабля. Трескин с Черкасовым быстро прибили в нескольких местах к борту пеньковые кранцы, облили их смолой и зажгли. Едва шлюпка отошла от своей жертвы, как турецкий линкор вспыхнул огромным костром, а затем грянул взрыв… В огромном огненном вихре навсегда исчезли вместе с линейным кораблем стоявший подле него военный транспорт и полтора десятка коммерческих судов. Это был уже погром!

В это же время фрегат «Поспешный» разнес в щепки и достраивавшийся турецкий корвет.

– Кажется, больше нам здесь делать нечего! – покачал головой Скаловский, оглядевши горящий порт. – Выбирать якоря!

В это время подошла шлюпка. Скаловский встречал героев у шторм-трапа. Едва измученные греблей пропахшие порохом «охотники» взобрались на борт «Пармена», командир отряда их расцеловал.

– Спасибо вам, ребята! Вы настоящие герои! Я счастлив, имея под своим началом столь отважных моряков! – говорил растроганный капитан 1 ранга, не выпуская Трескина с Черкасовым из своих объятий.

– Что вы, Иван Семенович, – потупили те глаза. – Мы лишь ваши ученики! А пример для подражания брали с командира брига «Александр»!

Над Пендераклией стояли столбы густого черного дыма. То там. То здесь взметывались в воздух огненные факелы – это рвались артиллерийские погреба на батареях. Пендераклии, как военно-морской базы, более не существовало. Неприятельскому флоту был нанесен первый сокрушительный удар. Бывший командир легендарного брига еще раз показал, на что он способен!

Учинив погром вдоль всего Анатолийского побережья, Скаловский взял курс на Сизополь. К концу подходили вода и ядра. За время перехода – еще одна победа. На этот раз перехватили три крупных турецких транспорта.

Рейд капитана 1 ранга Скаловского вызвал мгновенную реакцию в Петербурге и Константинополе. Если Николай Первый, оставшись довольным действиями лихого командира, велел немедленно произвести его в контр-адмиральский чин, то султан Махмуд, узнав о Пендераклийском погроме, приказал своему флоту незамедлительно выходить в море и проучить дерзких гяуров.

В спешке турки покинули Константинополь и, поставив все паруса, устремились на поиск русских корабельных отрядов. Но едва те показались, как смелость мореходов султана сразу сошла на нет, и они не замедлили снова спрятаться в проливе.

На сей раз, османский флот отстаивался на рейде Буюк-дере вплоть до окончания Байрама. Но и это самое благоприятное время не было в полной мере использовано чересчур осторожным Грейгом. После ряда бесполезных выходов к турецким берегам, он вновь загнал флот в Сизопольский залив.

Прошел Вайрам и турки снова зашевелились. Снова началась старая игра в прятки: турки уходят в Босфор – наши подходят к проливу, Грейг уходит от Босфора, турки высовываются из пролива.

– Никак не могу поймать окаянных! Все время ускользают, больно уж хитры! – разводил руками командующий на совете флагманов.

– Никакой хитрости здесь нет и в помине! – не сдержался Скаловский. – Надо лишь постоянно держать у Босфора сильную эскадру, как это делают балтийцы в Дарданеллах и тогда туркам каюк! Кто ищет боя. Тот всегда его находит!

Грейг отмолчался, но обиделся сильно.

23 июня командующий все-таки решился вывести в море весь Черноморский флот. Семь линейных кораблей, четыре фрегата и три брига устремились к Босфору. Скаловский был определен командиром авангардии. На подходе к проливу с дозорного фрегата доложили, что у входа в Босфор, не далее пяти миль, держаться несколько турецких кораблей. Время не ждало, и Грейг поднял сигнал командиру авангарда: «Гнать за неприятелем». Три передовых линкора сразу прибавили парусов и помчались по указанному курсу. Остальная же часть флота продолжила свой путь.

Атака Скаловского была, как всегда, лихая, и неприятель, несмотря на полное превосходство в силах, в последний момент все же ускользнул в пролив под защиту береговых флотов.

– Если бы Грейг с остальными силами хоть немного меня поддержал и поспешил бы на пересечку курса неприятелю, то сегодня мы праздновали бы победу достойную Ушакова и Сенявина! – сокрушался из-за упущенной возможности Скаловский.

Ничего не добившись, Черноморский флот повернул на осточертевший всем Сизополь. Грйг все же уступил упорным настояниям Скаловского и нехотя отпустил его с отрядом кораблей в самостоятельное крейсерство к берегам Анатолии.

– Пусть уж лучше в море обитается, чем у меня перед глазами мелькать и словами дерзкими раздражать мое терпение! – обосновал свое решение адмирал в кругу своих любимцев контр-адмирала Критского и флаг-офицера Рогули.

Новый рейд Скаловского напрочь отбил у турок последнюю охоту совершать даже самые незначительные каботажные рейсы. Об этом эпизоде из биографии бывшего командира брига «Александр» лучше всего сказал один из историков нашего флота: «Это 2-недельное крейсерство у Босфора и Анатолии отряда Скаловского было единственным временем действительной блокады пролива, вследствии чего не только турецкий флот не показывался в море. Но и было совершенно прекращено сообщение Константинополя с Анатолией. Но Грейг и этого не учел, так как имел в своем распоряжении в Сизополе 5 кораблей, 2 фрегата и мелкие суда. На смену ему (Скаловскому – В.Ш.) отправил всего один корабль, т. е. опять не для блокады, а лишь для пассивного наблюдения».