Они попытались подняться. Перед лицом сверкнула вспышка. Пуля пролетела между головами и застряла в стене. Убийца промахнулся намеренно. Любое неосторожное движение и следующая пуля полетит в голову. Лис не сомневался, именно этот человек искал его в хостеле.

Несмотря на темноту, на убийце были одеты солнцезащитные очки.

В следующие несколько секунд из коридора послышись приближающиеся шаги. В проеме появилась фигура. Зажегся свет.

Первое, что заметил Лис: чистые до блеска туфли, отражающие свет, словно покрытые тонким слоем жидкости.

Убийца был похож на голодного льва, ожидавшего команды хозяина разорвать свою жертву. Молочно-белые волосы горкой лежали на лбу.

— Гюнтер, если кто пошевелиться стреляй. Но только в ноги, — сказал пожилой мужчина.

Лис подметил, что эта фраза специально была сказана для устрашения. Немцы никогда не будут говорить между собой на ломаном испанском.

Дорогой костюм угольно-черного цвета идеально сидел на пожилом мужчине, будто он в нем родился. У него был широкий подбородок, отчего лицо напоминало спелую грушу. От висков тянулись аккуратно выстриженные седые бакенбарды.

Мужчина достал из кармана белоснежный платок и накинул на ладонь. Затем подвинул стул ближе, прикоснувшись к нему через платок. Подстелив его сверху, он уселся, закинув ногу на ногу.

Рамон сжал ладони в кулаки до дрожи и упер в пол.

— Это ты. — вымолвил он. Его зубы сжались подобно стальным тискам. Лицо побелело от ненависти.

— Филипп Нойманн, очень приятно, — произнес он и вложил руку в руку, имитируя рукопожатие. — Итак, друзья мои не скрою, что я в приятном предвкушении и чувствую такой прилив сил, о котором, кажется, давно позабыл.

— Я достану тебя, клянусь.

Нойманн взглянул на Гюнтера и прищурился, словно где-то рядом играла раздражающая музыка. Убийца моментально прочитал во взгляде хозяина приказ. Гюнтер выстрелил. Пуля попала Рамону чуть ниже колена, выплеснув на пол сгустки бордовой крови.

Рамон закричал. Лис вытащил из подручного хлама залежалую кофту и приложил к ноге. Раненый подхватил спасительную ткань и надавил на кровоточащую дырку.

— Соседи вызвали полицию! Вы не успеете уйти, — сказал Лис.

— Вызвали, — согласился Нойманн. — Я отменил.

Рамон шипел сквозь зубы от ненависти и пульсирующей боли.

— Признаться, я поверил в то, что англичанин на самом деле свихнулся на лекарствах. Что я только с ним не делал все эти годы. Я видел его чаще, чем своих собственных детей и все это время он притворялся. Обвел меня вокруг пальца. Невероятная выдержка. Честно говоря, я очень расстроился, узнав что он погиб.

Нойманн поднял голову в потолок, отдавая дань уважения погибшему врагу.

— Кто ты? — спросил Лис.

Наступило молчание.

— Я тот, кому человечество поставит памятник.

Нойманн откинулся на спинку стула.

— Джеймс кое-что передал тебе, я хочу это получить.

На его лице появилась искренняя улыбка.

— Да пошел ты тварь! Ты ничего не получишь, ясно!? — выкрикнул Рамон.

Если бы взгляд убивал, Нойманн был бы уже трупом.

— У тебя был ты такой потенциал мальчик мой, а ты спустил его в унитаз. Прям как твой отец.

Рамона словно ударило током.

— Не смей так говорить о моем отце!

Совершенно позабыв о ранении, молодой парень бросился к Нойманну. Выброшенные вперед руки, готовы были разорвать в клочья обидчика.

Удар произошел настолько молниеносно, что Лис даже не заметил движение руки. Рамон рухнул на пол лицом вниз с покрасневшей гематомой на щеке. Гюнтер вытер кровь с кулака об брюки и вернулся в исходное положение с нацеленным оружием Лису в голову.

Нойманн с неодобрением взглянул на подчиненного. Скорее всего, это было связано с тем, что тот необдуманно поступил со своими брюками.

— Итак. Мне повторить вопрос? — обратился Нойманн к Лису.

Рука Рамона шаркнув по полу, добралась до лица. Парень потрогал опухшую щеку, затем языком провел по оставшимся со стороны удара зубам.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Нойманн тяжело вздохнул.

— Я крайне негативно отношусь ко лжи. У меня на нее аллергия, — Он протянул дрожащую руку. — Видишь? Тело сразу реагирует. — он достал из кармана еще один белоснежный платок и протер слегка запылившиеся туфли. — Я знаю зачем ты здесь Лис, и признаться твоя история не оставила меня равнодушным. Она настоящая — мужская, так сказать.

Лис подумал о Михаиле. Неужели он проболтался? Если так, его наверняка арестовали. Плюс еще одна жизнь, загубленная его авантюрой.

— Джеймс увидел в тебе возможность освободиться. Я рад за него — он умер в спокойствии. Но теперь нужно думать о живых.

Лис подметил его необычно спокойный тон разговора. Монотонная речь ни на секунду не сбавляла величину октавы. Создавалось впечатление, что всего его слова произносил компьютер.

— Мой дорогой друг. Не будем тратить время на бессмысленные разговоры. Отдай мне, то что передал тебе Джеймс. Иначе я буду вынужден убить тебя.

Лис ехидно улыбнулся.

— Убей. Совсем скоро я все равно умру.

Нойманн одобрительно кивнул.

— Мне бы таких — идейных. В наше время молодежь совсем слабая. Им нельзя довериться. Но ты не просто так пришел сюда, не так ли?

Нойманн опять взглянул на своего цепного пса. Гюнтер подскочил к Рамону и ударил его кулаком в лицо. Затем поставил тяжелый ботинок поверженному противнику на шею и надавил. Рамон рефлекторно схватил душителя за ногу и попытался высвободиться. Гюнтер присел и с размаху вонзил дуло еще теплого пистолета в рану на ноге. Рамон истерично закричал. Гюнтер еще сильней сдавил ногой шею, и крик превратился в протяжный стон.

— Тебе еще рано умирать мальчик. Расскажи мне. Или умрешь, а до утра не станет и твоей сестры.

Рамон замер и перестал сопротивляться.

— Ты же помнишь, я всегда добиваюсь своего. Так или иначе.

— Душа…! — прошептал Рамон. — Сны…!

— Душа, время, утро, сны, — нехотя повторил за него Лис.

Нойманн в недоумении развел руками.

— Что это значит?

— Эти слова он передал мне на бумаге. Зашифрованные египетскими иероглифами. Поэтому я пришел к нему. На столе под книгой листок. Взгляни сам.

Нойманн подошел к столу и вытащил листок. Несколько секунд он молча изучал его и потом заключил:

— Перевод верный, — он склонился над Рамоном. — Сообщение могло быть адресовано только тебе. Это подсказка, которая указывает на местонахождение идола. Говори, где он?

Предположения Лиса подтвердились. Тридцать лет Джеймс охранял тайну, подвергаясь мучительным истязаниям Филиппа Нойманна. Очевидно, для них обоих идол имел огромное значение. Но почему? Что такого особенного может быть в обычной каменной статуэтке, чтобы агент британской разведки МИ-6 Джеймс Гаррисон отдал свою жизнь за возможность сохранить ее местонахождение в тайне?

В тот момент когда Джеймс передал Лису послание, он наконец почувствовал облегчение. Его миссия закончилась. Он передал всю ответственность за сохранность идола — самое дорогое что у него было. Лис уверен, что послание не могло предназначаться Рамону Весге, оно предназначалось ему. Джеймс видел в Лисе родственную душу. Поэтому он спас его из темницы тридцать лет назад, поэтому он доверился ему сейчас. Лис обязан закончить его дело. Нужно только выбраться отсюда живым и продержаться на таблетках достаточно долго, чтобы решить головоломку и найти идола. Лис не должен подвести Джеймса, только так он сможет отплатить ему сполна.

Гюнтер надавил ботинком на шею молодому парню.

— Я… я не знаю, — обессилев, прохрипел Рамон.

Гюнтер еще сильней надавил на кровоточащую ручьем рану. Рамон вздрогнул и затих, потеряв сознание.

Нойманна мучила отдышка, он прищурился и положил руку на грудь.

— Не только я на грани, не так ли? — заметил Лис.

Гюнтер повернулся в сторону хозяина в надежде услышать команду на уничтожение.

В глазах Лиса потемнело.

Прогремел выстрел.