Ванд — так они звали его.

Это было имя-знамение, несущее в себе благословение Золотого Города. Он станет первым, говорили они. Никто не вступит во Владения Смертных прежде Ванда, хотя несущие возмездие лишь на шаг отстанут от него. Очень долго он не понимал, о чем идет речь, ведь им приходилось наставлять его, как ребенка, учить, как вспомнить всё, инстинктивно понятное прежде.

Теперь, по прошествии эонов, он понял. Годы тщеты подходили к концу, и замыслы Бога-Короля наконец созрели для воплощения. Ванд был орудием, лишь одним из бессчетного воинства, но и ярчайшей звездой на небосводе спасенной славы.

Очень, очень долго он знал один лишь Азир, а всё иное было потеряно в тумане времени.

Но раньше существовали и другие миры. Теперь, уже очень скоро, всё станет по-прежнему.

Они смотрели на Ванда — десять тысяч, что выстроились в боевой порядок, облаченные в сияющую броню золота и сини. Стены вокруг них возносились ввысь, подобно отвесным скалам, позолоченные, зеркальные и отмеченные знаками Перекованных.

Ванд стоял под сапфирным куполом, длинная мраморная лестница спускалась к хрустальному полу огромного зала. Над головами воинов сиял в серебряной оправе лучезарный символ Двухвостой Кометы, выгравированный в чистейшем зигмарите.

Такого никогда не случалось прежде. Ни разу за тысячу лет тяжелых трудов и советов, ни в одной из древних войн, которые Бог-Король вел в ныне утраченных владениях, не происходило ничего подобного. Даже мудрость богов не была бесконечной, и долгие эпохи трудов всё ещё могли закончиться ничем.

Подняв руку, Ванд взглянул на зигмаритовую латную перчатку, восхищаясь тем, как броня охватывает его плоть. Каждый фрагмент доспеха был идеальным; мастера-оружейники тщательно обдумывали латы, прежде чем создать их для служения Вечным. Сжав золотые пальцы, он высоко воздел кулак над головой.

Внизу — далеко внизу — его грозовое воинство, Молоты Зигмара, разразилось могучим ревом. Все, как один, они сжали правые кулаки.

Молоторукий!

Ванд насладился этим выражением преданности. Своды зала содрогнулись от голосов Вечных, каждый из которых звучал громче и глубже, чем у смертных людей. Они выглядели великолепно. Они выглядели несокрушимо.

— Этой ночью! — вскричал Ванд, и слова эти, усилившись, заполнили пропасть перед ним. — Этой ночью мы отворим давно запертые врата!

Воинство умолкло, обратившись в слух — каждый знал, что после речи Ванда их примет бездна.

— Этой ночью мы сокрушим варваров, — продолжал Молоторукий. — Этой ночью мы сокрушим демонов. Мы пересечем бесконечность. Мы дерзнем вернуться во владения, что принадлежат нам по праву рождения!

Десять тысяч золотых шлемов взирали на него. Десять тысяч кулаков сжимали рукояти боевых молотов. Освободители, составлявшие наибольшую часть могучего воинства, гордо стояли в блистающих золотом фалангах. Все они когда-то были смертными, как и сам Ванд, но теперь воплощали собою огненных ангелов; смертность их обратилась величием.

— Вы здесь по замыслу самой вечности, — говорил Молоторукий, обводя взглядом море ожидающих лиц. — Судьба наделила вас своими дарами, и Кузня прибавила вам сил сторицей. Теперь вы — первейшие слуги Бога-Короля! Вы его клинки, вы его щиты, вы — его возмездие!

Среди Освободителей стояли Воздаятели; даже более величественные, чем их товарищи, они прижимали к немыслимо широким нагрудникам огромные двуручные молниевые молоты. Воздаятели были прочным ядром армии, чемпионами, вокруг которых собирался легион. Короткие разряды тусклых молний искрили на их тяжелой броне, указывая на ужасающие, неудержимые силы внутри доспехов.

— Вы — лучшие, сильнейшие, чистейшие, — сказал им Ванд. — Сотворенные в боли, вы будете жить во славе. Нет у вас иной цели, кроме как приносить ужас врагу, разорять его земли и сокрушать его крепости.

По флангам воинства располагались Обвинители, опаснейшие в своей элегантности воины из всех собравшихся. Их броню облегал громадный панцирь с белыми, словно лебедиными, крыльями, каждое перо которых ослепляло внутренней чистотой. Это были бойцы с самым яростным, диким и гордым духом. Чуть меньшую стойкость, чем у товарищей, Обвинители возмещали способностью к высокому полету, и в их латных перчатках пылала беспримесная суть Кометы.

— Сейчас нас отправляют в сердце кошмаров. Бессчетные эпохи зрела эта опухоль на лике вселенной, изгоняя надежду с земель, некогда принадлежавших нашему народу. Война будет долгой. Неизбежны страдания и муки, ибо мы встанем против легионов самого ада.

Рядом с Вандом стоял великий небесный дракот Каланакс, бронированная шкура которого сияла в золотом свете зала. Завитки горячего дыма струились из ноздрей зверя, и длинные когти его скребли хрустальный пол. Молоторукий первым приручил такое создание, хотя теперь на службе грозового воинства были и другие дракоты. Каланкс и его сородичи происходили от намного более древних мифических существ, и в них хранилась частичка бессмертной силы предков.

— Но они не знают нас! Они уверены, что завоевания окончены, что можно предаваться насилию и мелким жестокостям. Мы были созданы в тайне, и появление наше станет для них погибелью миров! С нашей победой прекратятся пытки. Прекратится резня. Мы очистим эти миры огнем, и швырнем узурпаторов в ямы, что изрыгнули их на свет!

Говоря, Ванд чувствовал на себе взгляды других капитанов. Стройный и гордый, возвышался рядом Анакт Небесный Шлем, повелитель крылатого воинства. Лорд-реликтор Иона, называемый ими Склепорожденным, оставался в тени, хотя Молоторукий ощущал его иссушенное присутствие. Иона наблюдал, молчал и обдумывал. Если удастся пройти по молниевому мосту, эти двое возглавят наступление и поведут авангард в битву за великий приз — Врата Азира, запертые почти целую вечность. Открыть их можно было, только сотворив заклинания с обеих сторон барьера.

И всё же, несмотря на их власть, честь командовать атакой выпала одной-единственной душе. Сам Бог-Король наделил Ванда титулом лорда-селестанта, первого из громового воинства.

Теперь Молоторукий воздел над головой обе руки, держа в одной Гельденсен[1], а другую по-прежнему сжимая в кулак. Рукоять оружия отразила свет хрустальных ламп и засверкала, словно залитая лунным светом.

— Да забудутся годы стыда! — провозгласил Ванд. — Павшие будут отомщены, и сами Темные боги познают нашу ярость!

Сияющие воины внизу загрохотали молотами о тяжелые щиты, а затем воздели оружие, салютуя командиру и одобряя его слова. Зал наполнился шумом голосов, зазвучавших в предвкушении боя.

— Начинается отвоевание, братья мои! — взревел Молоторукий, впитывая беспримесную мощь Вечных. — Этой ночью мы принесем им войну!

Могучий рокот отозвался в хрустальном полу, и показалось, что задрожала земля. Дуговые разряды молний с треском зазмеились по золотым стенам. Символ кометы засверкал бриллиантовым светом, посылая блистающие лучи по огромному пространству зала. Нечто приближалось к кульминации; нечто великое.

— Этой ночью, — кричал Ванд, наслаждаясь грандиозностью божественной магии, — мы оседлаем грозу!

Грохочущий удар сотряс покои от основания до высокой крыши. Ветер, рожденный раскатом грома, с воем пронесся по залу и вспыхнул белым пламенем, достигнув апогея. Золотой отраженный свет внезапно хлынул из каждого участка стен, купола и поблескивающих полов. С ним явились разряды молний, толщиной в человеческую руку.

Прозвучал второй раскатистый удар, и пространство меж стен исчезло в кружащемся вихре серебряного огня. Мир пошатнулся, словно падая с основания, и запахло озоном — резко и горько.

А затем молнии с треском исчезли, так же внезапно, как и появились. Бриллиантовый свет медленно угас, ветра унеслись прочь. Остался сам зал, окутанный мерцающей золотой дымкой, которую всё ещё ярко озаряло сияние знака Двухвостой Кометы.