Живот еще сильнее заболел, когда он вошел в кабинет. Он съежился и схватился за живот, упустив из рук папку. Бумаги рассыпались. В эти секунды его не интересовало то, что теперь целый день уйдет на то, чтобы разложить все эти документы как надо.

         Через несколько минут боль стихла. Он воспользовался случаем, схватил бумаги и кучей положил их на стол. Потом он засунул руку в карман куртки, взял свой кошелек и быстро вышел из кабинета.

         Он вышел из здания и мигом пошел в сторону небольшого продуктового магазина.

* * *

         Вера глянула в окно. Радио все бубнило. Веру начинало раздражать радио. Ей больше нравилось читать газеты. Но, ни на радио, ни в газетах ничего хорошего никогда не говорили. Говорили только о политических событиях.

         Вера обожала политику. Читать газеты — счастье для нее. И это учитывая то, что в газетах бесконечно говорят о нацизме, о Гитлере и о Сталине. Но ей это нравится. Она читает газеты не как о реальных событиях, а как какую-то выдуманную книгу, события которой к ней отношения никакого не имеют.

         Отойдя от окна, она одела куртку и вышла из квартиры. 19-е января, восемь часов вечера, темнота на улице немного устрашала. На улице не было никого. Но она шла не на улицу. По лестнице она спустилась до подвала, вошла туда. Сырое, темное, грязное помещение. По углам прячутся крысы и насекомые.

         Вера прошла до самой крайней стены подвала и надавила на небольшой камень, торчащий из стены. Кусок стены, больше смахивающий по форме на дверь, отодвинулся в правый бок.

         Вера вошла в то помещение. «Дверь» снова закрылась. Потом возле этой «двери» она нажала на кнопку. В помещении стало очень светло.

         Помещение было очень просторным, белым, с высокими потолками. Вера подошла к стене, у которой стояли большие столы. Возле столов, в углу стоял огромный холодильник. На одном столе, к которому подошла Вера, стояли клетки с белыми крысами. Крысы бегали, суетились. Вера посмотрела на них и эти крысы ей напомнили людей, бегающих на улице. Она улыбнулась, открыла клетку и взяла крысу в руки.

         — Ну, что? Хочешь умереть? — спросила Вера у крысы.

         Крыса отвернулась.

         — Я тоже не хочу, что бы ты умирала, — жалобно проговорила Вера. — Но еще я хочу увидеть живым своего сына! — прокричала Вера и положила крысу в отдельную, пустую клетку и закрыла в ней дверцу.

         Потом он взяла шприц и вколола его в крысу. Та мгновенно упала. Крыса умерла.

         Вера подошла к холодильнику, достала оттуда еще один маленький шприц, подошла к крысе и вколола его в крысу. Эффекта никакого не было.

Вера в ярости стукнула по столу. Вдруг крыса шевельнула задней лапой. Вера дернулась. Она взяла стетоскоп и приложила его к крысе. Сердце не билось. Она по-прежнему мертва. Но что означала та дернувшаяся лапа?

С того момента, как погиб Дима, Вера Роянская ищет средство для воскрешения сына. Об этом никто не знает. Это помещение в подвале - ее тайная лаборатория. Поиски лекарства пока не увенчались большим успехом. Большим прогрессом за все это время стала эта дернувшееся лапа. Конечно, для такой работы нужна хорошая современная лаборатория и большая команда лучших биологов не только СССР, но и Европы. А сейчас она одна пытается изобрести, грубо говоря, эликсир, который сможет воскрешать людей и давать им вечную молодость. Но Вера, не смотря ни на что, верит и надеется на то, что она сможет изобрести то, что вернет Диму к жизни.

Она вышла из подвала в два часа ночи. Тихо она добралась до своей двери, открыла ее ключа  и вошла в квартиру. Дома она, даже не читая газеты, легла спать, как всегда, со слезами на глазах.

Берлин, Германия

"Доктор Эрик Вельнштейн, родился в 1896-м году. Женат на Гертруде Амман, родилась тоже в 1896-м году. Есть ребенок, сын по имени Генри Вельнштейн, родился в 1926-м году..."

Дальше читать этот ужас он не мог. Сразу видно, что это полный бред!

— Гертруда родилась в 97-м, идиоты! — злобно прошипел доктор Клаз.

Седой, сзади лысый, не высокий мужчина в белом халате закрыл папку и прочитал: "Личное дело доктора Эрика Вельнштейна".

Папка была толстой. Хотя, почему она такая толстая, никто не понимал. В жизни Эрика Вельнштейна, как и в жизни всех работников секретной службы Адольфа Гитлера, не было ничего кроме работы. Семьи работников этой службы — очень терпеливые люди. Мало кто из работников, работая здесь, сумели сохранить семьи. Мало кто может вытерпеть вечные командировки и поездки. Доктор Клаз — наглядный пример сбежавшей семьи. У Августа Клаза была прекрасная семья, жена, сын, дочь, мама, отец,… но все разрушилось в тот день, когда его похитили и заставили работать на Гитлера. Он согласился. Было это все в 1927-м году. Уже в 1930-м году от Августа Клаза ушла вся семья, даже родители. Тогда-то доктор Клаз с головой окунулся в работу.

Клаз растворился. Да, да, растворился, по-другому и не скажешь! В последний раз доктор Клаз выходил на улицу, или просто ел, четыре дня назад. Ел он тогда, когда он ездил на совещание работников лаборатории службы. Там выступал сам Гитлер! Клаз восторженно хлопал и радовался каждому слову вождя.

Доктор Клаз уверен в том, что именно Адольф Гитлер своими «вдохновляющими» речами помог ему найти другой смысл существования, кроме семьи. Теперь Август Клаз уверен, что ему ничего не надо, кроме «вдохновляющих» речей Гитлера и работы на благо Германии. Теперь смыслом его существования стала работа для усовершенствования Германии.

В лабораторию Клаза вошел доктор Эрик Вельнштейн.

— Привет, Эрик, — вяло пробормотал Август Клаз.

Эрик Вельнштейн посмотрел на него и так же вяло ответил:

— Привет.

Доктор Вельнштейн сел за свой стол, открыл какую-то толстую папку и начал в ней что-то писать.

Доктор Вельнштейн был похож на доктора Клаза внешне, но внутренне… Эрик не любит детей, у него никогда не было семьи, он не приветствует все, что он здесь делает. Для Эрика Вельнштейна настоящей пыткой является то, что он постоянно сидит в этой гнусной лаборатории.

Жизнь доктора Вельнштейна сложилась немного не так, как он мечтал. Вельнштейн потерял родителей и сына во время Первой Мировой войны, тогда у него и случился первый нервный срыв. Вернее, нервный срыв случился в 1921-м году, когда Вельнштейн узнал о смерти родителей. До 21-го года родителей Эрика считали без вести пропавшими. Но только в 1921-м году их нашли закопанными в лесу. Вот тогда-то   случился первый нервный срыв. Тогда Вельнштейн уже работал в одной из институтов Берлина.

Справиться с нервным срывом доктору Вельнштейну помог психиатр Роберт Рельт. Доктор Рельт был очень добрым и хорошим человеком.

Второй нервный срыв случился после смерти его сестры Мари. Но на этот раз Вельнштейну никто не помог. Доктор Рельт погиб в автокатастрофе. Но и сам он сумел справиться со срывом. Это случилось в 1935-м году. Эрик Вельнштейн месяцами неустанно повторял себе:

— Надо жить дальше. Надо жить дальше. Депрессией ее все равно не вернешь.

         Надо признать, что вклад Гертруды и Генри в его успешное выздоровление тоже не мал. Именно эти два человека помогли доктору Вельнштейну в то время. И не помог ему Август Клаз или Адольф Гитлер.

         Работать на Гитлера Эрик стал в 1926-м году, но тогда он и не подозревал, на кого и ради чего он работает! Сначала все было легко. Ну, первыми просьбами были привезти документы в лабораторию под Берлином. Потом проанализировать отчет о работе с какими-то новыми лекарствами, но когда, в один из таких случаев, доктор Эрик Вельнштейн заметил, что состав, который указан на бумаге, не совпадает с тем, который указан на другом отчете, он рассказал об этом одному из оперативников секретной службы Гитлера — Арну Риппару. Арн побежал к высшей категории агентов, короче, так дошло до Гитлера. Тот велел организовать смерть Эрика Вельнштейна, но не реальную. Самого Эрика похитили прямо из больницы, где он раньше работал.