В конце концов, крики умолкли, и Гектор потопал обратно в свой маленький, дерьмовый деревянный дом. Проповедница помахала мне, чтобы я спускался. Она улыбалась, но это была ненастоящая улыбка, она налепила её, чтобы приободрить меня. Она вертела ключи от машины Гектора, а потом кинула их мне в руку.

— Извини за это. Он будет очень доволен, когда ты починишь его машину, — и она развернулась, чтобы уйти.

— Подождите, вы не остаётесь? — тревога стянула мой голос, и Преподобная сочувственно положила руку мне на плечо.

— С тобой всё будет в порядке, Джордан. Гектор сказал, что инструменты в багажнике. Просто оставь ключи на крыльце, когда закончишь.

— Этот старый мудак скорее застрелит, чем посмотрит на меня, простите мою речь, мэм.

— Я могу гарантировать, что Гектор будет очень благодарен тебе, — сказала она нерешительно.

Эти слова звучали хорошо, когда она говорила это кому - то из горожан, но это не делало их правдой. Она снова погладила меня по руке, как будто я был побитой собакой. Я взглянул на сломанный Шевроле, который был припаркован под старым дубом.

Пыль от колёс проповедницы всё ещё кружилась в воздухе, когда дверь хижины распахнулась, и Гекор встал, указывая ружьём на мой живот.

— Я слежу за тобой, парень! — выплюнул он. — Возможно, ты смог обдурить проповедницу, но я знаю, что ты плох до мозга костей. Поэтому делай то, что ты должен делать. Одно неверное движение, и мне не будет стыдно выпустить все пули в твоём направлении. Понял, парень?

— Да, сэр. У вас не будет никаких проблем из-за меня.

Было ли это правдой?

Он снова махнул оружием, жестом показывая, чтобы я продолжал, и я поднял гаечный ключ, который уронил в грязь. Я почувствовал холодное покалывание у себя на затылке. Это просто было не нормально для меня, позволять этому старому ублюдку так со мной разговаривать. И я не был особо счастлив, поворачиваясь спиной к человеку, который ненавидел меня, и у которого было в руках заряженное ружьё.

Я попытался игнорировать его и понять, почему старый побитый Шевроле звучал, как курильщик со стажем.

Солнце поднималось в небе, и я по-настоящему вспотел. Я чувствовал жар, обжигающий мой затылок, хотя я повернул свою бейсболку Рейнджерс назад, чтобы защитить себя. Я посмотрел через плечо, но Гектор не двигался. Он всё ещё сидел в своей кресло – качалке, бутылка пива стояла рядом с ним, и ружьё всё ещё строго указывало в моём направлении.

— Эм, мистер Кис, можно ли мне стакан воды? Здесь жарче, чем в Аду.

— Оу, ты думаешь, я настолько глуп, чтобы повернуться к тебе спиной, парень? Моя мать дураков не растила.

Я даже не мог получить грёбаный стакан воды в этом городе.

Но затем вспомнил, что у меня был стакан кофе, который до сих пор был в держателе для стаканов в моём грузовике. Сейчас он мог уже быть ледяным, но это как раз было по мне.

— Хорошо, тогда я возьму что-нибудь из моего грузовика.

Ствол ружья последовал за мной, когда я проходил мимо него. У меня волосы встали дыбом, когда я услышал, что он поднял двойное дуло. Я медленно попятился с бумажным стаканчиком в моих поднятых руках.

— Это просто стакан кофе, — сказал я спокойно.

Он хмыкнул, что могло значить, что угодно. В конце концов, он не выстрелил в меня.

Мой кофе был крепким, но не слишком плохим, и служил некоторым способом от избавления пыли в горле. Я допил его и снова приступил к работе.

Шевроле было кучей металлолома, но я думал, что мог бы снова заставить его побегать.

Полчаса спустя я закончил и вернул на место двигатель машины. Он завёлся со второй попытки, и редкая улыбка появилась на моём лице.

Я знал немного, но в машинах разбирался.

Я заглушил двигатель, и повисла тишина.

— А теперь иди! Проваливай! — огрызнулся Гектор. — Проповедница получила своё доброе дело на день, и я не хочу тебя больше видеть на своей земле.

Я кивнул, не ожидая ничего больше.

— Убийца! — крикнул он мне вслед, когда я уезжал.

И это я тоже ожидал.

Не имея ничего лучше, чем бы можно было заняться, и, не зная, куда ехать ещё, я направился домой.

Слава Богу, дом был пуст. Отец был на работе, а мама, чёрт, я понятия не имел, где она находилась. Ее подолгу не было дома с тех пор, как я вернулся. Возможно, мне следовало чувствовать себя плохо из-за того, что я вытесняю её из дома, но так или иначе, меня не могло беспокоить это ещё больше.

Я долго принимал холодный душ, а затем, чтобы подкрепиться, сделал себе сэндвич с ветчиной и сыром и сел в тени на крыльце, чтобы дожевать его.

Когда я услышал, как её машина заезжает на подъездную дорожку, напряжение закралось у меня в животе, послышались её шаги с кухни позади меня. Я не повернулся, но чувствовал, как она смотрит на меня.

— Что ты делаешь дома в такое время? — её голос скрежетом ножа прозвучал через кухонную дверь.

— Закончил работу у проповедницы и вернулся, чтобы что-нибудь съесть.

Она ничего не ответила, просто ушла, оставляя меня одного. Это было нормально. Это до сих пор было для меня чёртовым праздником — побыть наедине с собой.

Я зашёл внутрь и лёг на кровать на некоторое время. Я мог проводить часы, затерявшись в мыслях. Раньше мне было интересно, какой была бы моя жизнь, если бы той ночью я принял другое решение. Но подобные мысли могли свести меня с ума. Вместо этого я пытался делать то, что мой психолог сказал мне, и сосредоточиться на том, чего я хотел от будущего. У меня было среднее образование, и пару курсов колледжа, но этого даже и близко не было достаточно, чтобы получить диплом. Было сложно придерживаться каких-либо мотиваций при тех обстоятельствах, но сейчас…Коммьюнити Колледж[1] возле дома был для меня возможностью, но не было никакого шанса, что я захочу остаться здесь, когда моё время истечёт. Думаю, мои предки ведут обратный отсчёт дней, так же, как и я.

Было сложно строить планы на счёт того, что я хотел делать со своей жизнью, когда я вообще не заслужил ни одной. Я не заслуживал жить, но я был слишком труслив, чтобы сделать что-нибудь с этим. Я пытался пару раз, но не получилось. Думаю, моё наказание заключалось в том, чтобы продолжать жить.

Мои мысли снова направились к дочери проповедницы. Она была горячей девушкой. Я почувствовал, что становлюсь твёрже от мыслей о ней. Она была красивой, но она вела себя, как будто ей было наплевать на это. Она знала, что была сексуальной, и не использовала это как оружие.

Думать о её полных губах было моей неизбежно глупой ошибкой, и я уже собирался что-то делать с этим, как услышал скрип пола за моей дверью. Я быстро сел прямо, убедившись, что ничего очевидного не было видно. Мамин голос прогремел сквозь деревянные панели.

Я уезжаю. Ты сказал, что тебе нужны джинсы. Думаю, я заскочу в «Гудвилл». Какой у тебя сейчас размер?

Я встал с кровати и приоткрыл дверь, чтобы посмотреть на неё.

— Тридцать два в талии и длина тридцать четыре.

Она кивнула и ушла.

Короткого разговора было достаточно, чтобы у меня всё упало, поэтому вместо того, чтобы возвращаться к себе в комнату, я направился в гараж, чтобы потаскать тяжести. Майки оставил установку там, и с тех пор, как я вернулся, я превратил это место в мини-тренажерный зал.

Я занимался около двух часов, пока не услышал, что подъехала машина матери. За ней сразу же последовал грузовик отца. Я рассуждал, зайти ли мне в дом или нет, но я решил остаться в гараже, где меня не будет видно.

Через полчаса мама постучала в дверь.

— Ужин готов.

На кухне пахло жареным цыплёнком. У матери была привычка использовать все приправы, поэтому он был немного острым, но на вкус восхитительным. Это была единственная вещь, которая мне нравилась в проживании здесь.

В первый день, когда я приехал обратно, она поставила три тарелки на стол, чтобы мы могли есть вместе. Я думаю, что каждый из нас, должно быть, получил расстройство желудка, глядя друг на друга и пытаясь при этом есть. С того момента, она оставляла мне еду на кухонном столе, пока они с отцом ели на подносах в гостиной.