И точно. Послышалось басовитое пыхтение тепловоза. А вот и он сам показался из-за поворота кирпичной стены какого-то бывшего завода… С пятью вагонами и десятком цистерн.

– Когда проедет вон та часть – до цистерн, – беги, как будто за тобой черти гонятся! Мы должны влезть на цистерну!

Скорость хода состава не превышала двадцати километров в час, и когда слепящий свет головных фар проехал мимо, они довольно легко догнали его, и забрались по сварной железной лесенке на борт первой же цистерны. Лена благодарно кивнула, отпустив руку, поданную влезшим первым Леонидом:

– Спасибо… Можно подумать, ты всю жизнь мотылялся по поездам…

– Да примерно так и было, – отозвался Леонид, задыхаясь, – Я вырос у бабушки, рядом с товарной станцией. Поэтому и места эти знаю, и на какой вагон как лучше лезть, тоже соображаю.

– Даже боюсь спросить, что вы там с друзьями делали, на товарной-то…

– Чёрт, не думал, что догадаешься… Ну, было. Грехи молодости… Правда, воровали по мелочи: то бензину сольём, то шифера утащим… До вагонов с «товарами народного потребления», правда, так и не добрались – слишком крепкие замки. И дырок в таких обычно нет… Потом ребят накрыли, но это они уж без меня ходили… Хотели металлчерепицы набрать, за неё отлично платили… Спасибо, хоть не сдали! А я им потом передачи таскал, в детскую Колонию…

– Надо же… А знаешь, Леонид, я чую, что мы сможем свалить-таки отсюда у такой-то матери… Ты оказывается, ничего себе. А я-то вначале посчитала за вшивого интеллигента!..

– Да, в общем-то, и правильно посчитала… Я с тех пор подался в лицей Маланова, компьютеры изучать… Всю остальную жизнь им и посвятил. Поэтому и знаю, где, что и как…

Пока они говорили, Лена жестами дала понять, что пора вылезать на крышу цистерны.

Там они вскоре и стояли, балансируя: она – расставив ноги, Леонид – на четвереньках.

– Смотри внимательно! Сейчас будет стена с дыркой. Ну, не с дыркой, а с обвалившейся верхней кромкой… Вот туда-то нам и нужно будет… Нырнуть! Сможешь?

– Ну… Попробую! – энтузиазма Леонид не чувствовал, но Лене доверял. Не поймали же их до сих пор! И если они сейчас сделают то, что собираются, шансы ускользнуть от собачек – отличные! Видать, Лена… да и не только она, а и её «коллеги», часто пользовались этим путём эвакуации в критических ситуациях… Но вот он увидел…

Чё-ё-ё-рт!!! И это называется способ замести следы?!

Стена с «дыркой» приблизилась, видно отлично!.. Но до «дырки» не меньше трёх-четырёх метров! Столько ему не перепрыгнуть!

Почуяв его колебания, Лена сердито буркнула:

– Много не думай! Просто делай как я!.. – после чего присела и кинулась вперёд по верхним мосткам цистерны.

Вот она достигла их переднего края, и Леонид, закусив губу, кинулся за ней – благо, поезд шёл небыстро. Лена резко бросила тело влево, и, пролетев метра четыре, исчезла в тёмном провале, находящемся на высоте не больше трёх метров от земли. Напоминала она голкипера, ловящего сложный мяч…

Леонид, поравнявшись с провалом, вынужден был броситься туда же, не добежав до края мостков – чёрная дыра стремительно «проезжала» мимо!..

Он больно ударился животом, ляжками и коленями, повиснув на выкрошившихся кирпичах! Его крик и ругань совпали с вскриком Лены, но она хоть не ругалась. Дыхание у Леонида отшибло.

Однако, повисев, поматерившись вполголоса и постонав с десяток секунд, он понял, что жив. И сравнительно цел.

Уцепившись за предательски рассыпающуюся в крошево кирпичную стену, он подтянулся и влез в проем, ступив на неровный пол. Внутри было тихо. Странно.

– Лена!.. Лена! – вначале тихо, затем громче он окликнул «бомбистку».

Под ногами, буквально по колено, путались какие-то не то обломки, не то куски. Мягкие. Поролон, что ли?..

– Входи уже… Гостем будешь. – раздался свистящий шёпот и сдавленный стон.

– Чёрт!.. Вот уж не думал, что такое возможно… – Леонид растирал отбитый живот и коленки, – Ты… Как?

– Жива… Только, похоже… руку сломала!

– Да ты что!.. Но как же… Тогда к врачу надо!

– Ага, смешно. – Лена зашипела, словно змея. – Вот меня-то врачи только и ждут. Нет уж. Нам с тобой, мил Леонид, как любит говорить дражайший Ипполит, в поликлиники вход заказан… Забыл, что ли? Там камеры везде – и при входе, и в регистратурах…

– Но что же мы?..

– Расслабься! В принципе, ерунда осталась. Скоро будем «дома». Идём! – Леонид ощутил, как его взяли за руку, и уверенно повели куда-то. Он переступал через странные пружинящие обломки, спотыкаясь.

– А, это – поролон, – объяснила спутница. – Здесь у нас раньше было подготовленное место: стояли картонные ящики с кусками поролона… Всё как у профессиональных каскадёров… Видать, какая-то сволочь нашла их, и сдала на макулатуру… Так что, как говорят пилоты, «приземление было жёстким»… Тебе повезло, что не влетел внутрь!

Они отошли от стены, вдоль которой медленно двигались, и уже увереннее пошли к зияющему ночным небом большому проёму.

– Осторожно, попадаются и кирпичи! – несколько запоздало предупредила Лена, когда Леонид чуть не грохнулся, в очередной раз споткнувшись и ушибив пальцы ноги.

Через пару минут они оказались на улице, выйдя через какие-то ворота со снесёнными напрочь створками.

– Здесь раньше был склад. Брёвна хранили… Ну а сейчас все умные, закупают сразу пилёный лес. Вот склад и забросили. Здесь даже сторожа нет. Идём, нам сюда!

По запущенной засыпанной кучами щебня и заросшей бурьяном территории они пробрались, двигаясь перпендикулярно к железной дороге, на территорию соседнего Предприятия, куда попали, перебравшись через очередной выкрошившийся кирпичный забор. Про это место Лена пояснила коротко: «Лесопилка. Само собой, тоже бывшая».

Судя по всему, оборудование с лесопилки вывезли ещё в восьмидесятых. Охранять здесь точно нечего. Но кирпичи и старые рельсы со сгнившими и предательски проваливающимися под ногами деревянными шпалами попадались и здесь. Ох, видать, и давно всё заброшено…

Потом они миновали ещё какие-то лабазы и пустыри. На это ушло не меньше получаса.

Наконец перед ними снова оказалась махалля. Здесь Леонид бывал редко – это противоположная его району окраина Города. А после продажи Дома и переезда родителей к брату он в старом районе и не бывал.

Его спутница быстро шла вперёд, придерживая руку другой рукой, и пошатываясь. Рука явно давала о себе знать, особенно теперь, когда прошёл шок.

Остановилась Лена внезапно, словно упёрлась в невидимую преграду.

– Слышишь?! – она подалась назад. – Что это?!

Леонид прислушался. Странно… А, вот в чём дело!..

– Ничего! Это где-то делают утренний плов! Это чёртовы карнаи и дойры.

– Тьфу ты!.. Значит, уже рассветает. – Лена сплюнула, – Чёрт, так болит, даже не слышу ничего!.. Ладно, почти пришли. Давай-ка… Э-э… Ну, баксов двадцать, мы же на пару дней!..

Леонид, порывшись в потайном отделении трусов, вынул плотно свёрнутую скатку, отделил просимое и вручил Лене.

Та, ещё раз оглядевшись, определённым образом позвонила кнопкой звонка, утопленного с обратной стороны косяка самых обычных с виду ворот – не знать, так и не догадаешься, что она там. Может, сигналы азбуки Морзе?..

Не прошло и минуты, как калитка бесшумно отворилась. Лена сунула замотанной в халат и платок объёмистой фигуре вожделенную бумажку, пояснив:

– Я с клиентом!

Калитка открылась шире, они проскользнули внутрь. Калитка бесшумно закрылась. А вот то, что её закрыли не меньше, чем на три засова, от ушей Леонида не укрылось… Ничего, ему и самому так кажется надёжней!

Они выждали, пока открывшая им молчаливая женщина кончила возиться с запорами, и повела их за собой, из тёмного пространства под балханой (жилая надстройка над воротами и двором. Обычно там живут летом) через двор.

Здесь, в торце флигеля, занимавшего всю его ширину, имелось несколько дверей, ведущих, судя по всему, в небольшие комнаты.

Одну из них женщина и отпёрла, объяснив по-мерзиянски Лене: