Прихлебателей-пиявок можно перечислять по пальцам рук и ног.

И каждому проверяльщику надо дать. Потому что у него есть право и огромное желание «выявить нарушения» и прикрыть доходную лавочку.

Так что когда у горе-предпринимателя в результате бурной и самоотверженной работы себе уже ничего не оставалось, отчаявшийся найти управу на Бюрократов и Инспекторов всех мастей полунищий несчастный сдавался и уезжал. Назад, в провинцию.

Или – кто посмелей – сразу в дальний Зарубеж.

Молча (иначе заберут силовики!), и проклиная в душе всех и вся, и сжимая кулаки в бессильной злобе…

Леонид сознавал, что его Город – огромный нарыв на теле страны, высасывающий последние соки из тех, кто ещё пытался честно поработать и заработать – хотя бы для того, чтобы прокормить тех же пятерых-шестерых детей и родителей-пенсионеров…

Так что быстро эти привезённые в Столицу детки перестанут радоваться, кричать на весь подъезд и играть. Ведь проблем и отчаяния отца, и постоянного ворчания матери – не скрыть. Начнутся скандалы: «Что ты за мужчина! Не можешь прокормить детей и одеть меня – перед соседями стыдно! Вон, Махмуд-ака уже третью машину меняет! А начинал – как ты!..»

И в школе, куда отдадут детей – они будут «харыпами», «областными», изгоями-чужаками.

Немодно одетыми, и без «навороченных» мобильников, и навыков «виртуального общения»…

Не слишком-то хочется играть и веселиться, когда окружающие, дети потомственных Чиновников или Служащих, постоянно дразнят и издеваются над бедностью и отсталостью…

Учителя же, вместо того, чтобы пресечь, большую часть рабочего времени проводят в учительской, попивая чаи и бесконечно обсуждая всё на свете – соседей, телепередачи, здоровье… Словом, всё, кроме работы…

Спихнув эту самую работу с «контингентом» на практикантов и стажёров.

А большинство учеников «на уроках» предпочитают читать анекдоты, или смотреть видео, выложенное в ютиюде, или «общаться» по мобильнику с друзьями – вслух, или через интернет, нагло игнорируя сопливых стажёров, пытающихся что-то вбить в их головы из знаний, – таких же вчерашних школьников…

Да, уровень образования в Мерзинии – высок, как нигде!.. Особенно в ВУЗах, где чуть ли не официально есть тариф за каждый конкретный экзамен – и плевать Преподавателю, знаешь ты предмет, или вообще занятий не посещал…

Хватит. Что-то его опять потянуло на философию. Точно – стал старый и брюзгливый. Да ещё и дохловатый. Все: сегодня-то он побережётся!

В полтретьего с сожалением выключив общий тумблер, Леонид признался самому себе: да, он – идиот. Увлекающийся маньяк. Игроман. Если бы не скачки напряжения, выбившие его из Сети, он бы играл и играл – ещё и ещё…

Пора лечиться. (Тьфу-тьфу!)

Лечиться в любимых Поликлиниках и Частных Клиниках могли себе позволить либо только очень здоровые, либо очень богатые! В Госучреждениях могли вместо диагноза «аппендицит» запросто поставить – ОРЗ. Иди, попробуй, потом докажи, что это некомпетентность врача, а не ошибка Регистратурного компьютера!.. Если, конечно, выживешь…

Да и может ли быть по-другому, если все знают, что вместо того, чтобы учиться, студент-медик шесть лет гонял балду, а все экзамены и Диплом попросту купил за наличные! Как и остальные студенты. Но тут – всё-таки здоровье. Страшно!

Недаром же есть старая поговорка: «Геноцид – это когда мерзиниец лечит мерзинийца!»

В частных клиниках сохранились знающие Специалисты… Один визит – его зарплата за полмесяца.

Проще оставаться здоровым. Хотя после того, как почти все лекарства стал изготовлять Столичный фармацевтический Завод, они почему-то сразу перестали помогать… Завозные же тщательно подделывались. А если кто хотел достать оригинальные – платить приходилось втридорога.

Закон кризиса: когда врачи объявляют забастовку, народ сразу меньше мрёт!..

И не болеет. Вероятно, назло!

Засыпая, снова подумал о Рашиде.

Странно. В последнее время, особенно после похорон отца, год назад, Рашид стал каким-то мрачным. Почернел. То есть лицо не загорело, а почернело. Видать, или дела шли погано, или… Или что-то узнал такое, что заставило бросить всё, и подвергнуть Семью страшному риску нелегального Перехода.

Поймают – конец. Бесследно сгинешь на одном из трёх недавно открытых урановых рудников.

А не поймают – придётся годы жить в ужасных «лагерях для беженцев» Да ещё могут и выдать обратно – если уж очень настойчиво будут требовать свои (ну, такое случалось только с совсем шустрыми и «крутыми» хапугами, или хитрецами, пытающимися уйти от наказания – как давешний Директор медеплавильного…).

Да, собственно, чего-то такого, неизменно плохого и разорительного для семьи, ждали здесь все. Указы и Поборы с населения всё множились, прикрываемые лозунгами и призывами «сплотиться всем, поддержать Страну и дать отпор мировому Терроризму!»

Леонид знал, что при Минфине есть целый Отдел, только и придумывающий, что новые варианты этих самых поборов.

И ещё какая-то мысль прошла мимо сознания Леонида, когда он почти провалился в пучину забытья… Она сверкнула, ослепительной догадкой осветив некие важные недавние события! Но какие – он уже не увидел. Так как отключился.

Суббота. Можно бы поспать подольше – но не-е-ет!

Будильник вынудил встать через какой-то час сна.

Пришлось подняться, одеться и побриться особенно тщательно. Леониду предстояло очередное, неизбежное, как Страшный Суд, лицемерие – Утренний Плов.

Если ты, будучи сотрудником «родного» Госучреждения, не придёшь на «сплачивающее» и «освежающее нестандартное творческое мышление» казённое Мероприятие – могут решить (и не без оснований!), что ты отделяешь себя от коллектива.

Ставишь выше. Третируешь Коллег. Индивидуалист! Зазнайка!

Вот таких увольняли по поводу и без повода. Чтобы остальным неповадно. Чтоб сидели и не рыпались. Терпели. Работали.

Леонид опаздывал. Поэтому до Ресторана «Шурсу», где традиционно собирались работники его Учреждения, пришлось ехать на такси.

Такси было тоже, конечно, Государственным. Очередной Указ запретил частный извоз. Первые два раза – Штрафы. У нарушителей же, пойманных в третий раз, попросту «отчуждали в пользу Государства» личные транспортные средства.

После того, как расплатился, прикинул оставшиеся «финансы», и невольно сплюнул: вот и ушла половина месячной наличности. Теперь – только карточка. Если загрузят средства…

– Ты слышал, что случилось с Рахматилло? – воспользовавшись тем, что соседка Хуррият, за которой Леонид традиционно ухаживал, подкладывая салатов и прочих «яств» в тарелку полненькой женщине бальзаковского возраста, болтала через стол с Матлюбой из Архива, Михаил – коллега из соседнего Отдела – нагнулся почти к самому уху Леонида.

– Нет, – предчувствуя очередную неприятность, отозвался тот.

– Ну так вот. У него вчера умер отец. Жил с ним весь последний год – почки отказывали, и сердце тоже… А стационар не помог. Ну, дело, собственно, не в этом. Рахматилло поехал на кладбище. А тут к его жене – её, помнится, Гузаль зовут – пришёл Патруль. Проверять начали. Она им – квитанции. Потом отвлеклась на секунду – на ребёнка, что ли – и глядь: один из лилицейских что-то быстро прячет в карман.

Леонид сразу понял, в чём дело, и что будет дальше. И точно.

– …а старший Патруля говорит: «если не хотите, чтобы мы прямо сейчас забрали ваш телевизор, платите!»

И пришлось ей достать карточку умершего отца, и последние остатки его пенсии отдать за свет повторно! А самого Рахматилло держали в участке всю ночь – вон он, видишь?! Только час назад отпустили. Хотел, наивный бедняга, «наехать» на начальника местного отдела РУВД. Думал, ему родственник в Минюсте поможет… Помог, как же. Два раза. Ты сам смотри… – Михаил стал советовать делать ксерокопии всех квитанций, чтобы не вляпаться так же.