Но – молча. Скандалы, разносы, переделка документов до пяти раз стали, скорее, нормой. А вовсе не исключением из правила. А в том, что у специалистов «из местных» мозги и впрямь заточены только под делание денег, в случае мужчин, или пускание пыли в глаза соседям – для женщин, Леонид имел возможность убедиться неоднократно.

Самый потрясающий пример относился к раннему детству. Отец покупал магнитофон. Старинный, под компакт-кассеты.

Леонид был так мал, что ему приходилось вставать на цыпочки, чтобы не пропустить ничего из этого чудесного и эпохального зрелища.

Для проверки звучания продавщица, миловидная женщина средних лет, принесла колонку. Взяла штекер с двумя клеммами и попыталась засунуть во входное гнездо, вместо выходного. Не получилось. Продавщица посмотрела на штекер – две клеммы: одна плоская, другая круглая. Посмотрела в гнездо – там пятиштырьковый разъем, под шнур усилителя.

И снова начала с силой пытаться засунуть, проворачивая. Леонид разинул рот.

Спас ситуацию и магнитофон отец.

Он вежливо (очень вежливо и спокойно. Теперь-то Леонид в полной мере мог оценить нервную систему и такт отца!) забрал шнур и передвинул магнитофон.

И вставил штекер туда, куда следовало.

Леонид на всю жизнь запомнил выражение, появившееся на краткий миг на лице продавщицы…

Вот тогда он и оценил в полной мере, как на самом деле мерзинийцы относятся к тем, кто умнее их.

Однако они нашли простой выход: держат таких на низкооплачиваемых должностях, и наваливают всю работу, связанную со сложными действиями и расчётами.

«Ведущий специалист» не обольщался: он, Михаил, Лариса и другие – высокооплачиваемые рабы. На которых, впрочем, держится вся работа Учреждения с несколькими сотнями брюхатых самовлюблённых дармоедов.

После молитвы народ начал расходиться. Леонид попрощался со всеми, кто был в пределах видимости, привычно кланяясь, и прижимая левую руку к животу, и раздавая «тёплые дружественные» улыбки. Вот и закончено очередное «мероприятие».

А хуже этого только другое, под названием «Выезд на Природу».

Это когда приходилось сидеть на земле, или траве, снова кушая, и делая вид, что «какой замечательный здесь воздух» и «надо почаще всем сюда выбираться»!

А к концу, когда все мужчины почти не держатся на ногах от выпитого арака, их, как дрова, грузят в автобусы те, кто остался на ногах… После чего многие прямо в автобусах же, от жары и тряски… Скажем так: пачкают проходы и кресла. А иногда – и соседей. Если не догадались заранее очистить желудки в кусты.

Хуже всего оказался последний раз, когда еле стоящие на ногах сотрудники-мужчины решили искупаться – рядом был горный сай.

Половина из «окунувшихся» назавтра на работу не вышла – простыли в ледяной воде. И Леониду пришлось работать сверхурочно всю последующую неделю – был как раз очередной отчётный Период.

Домой ехал на метро. Из-за выходного оно казалось непривычно пустым.

В силу того, что попал не в своё обычное время, увидал работу другой бригады нищих. Если его «фирменные» просили на хлеб, так как «папа их бросил, а мама в больнице»(хотя Леонид регулярно видел «умерших и больных» на конечной станции – они «разгружали» детишек после «рейса»), то эти – «на хлебушек маленьким сёстрам и братьям, живущим в Детдомах».

В Детдомах – в помпезно отстроенных и красивых зданиях – действительно, как знал Леонид, жили впроголодь: продукты… куда-то испарялись! И оставалось невероятной Загадкой: откуда их директора, сменявшиеся каждые два-три года, брали средства на строительство коттеджей и покупку новых машин…

А вообще-то – возвращаясь к любимому нищенству в метро и на улицах – оно, как он случайно узнал у знакомого СНБ-шника, чётко поделено на сферы влияния: каждый клан профессионалов работал жёстко в своём районе, или на своей ветке, и в строго оговорённые часы. Поэтому «самодеятельных чужаков» не было: их отслеживали и «учили» профессионалы. Причём так, что повторять урок желающих не находилось…

Единственное исключение делалось для старушек и инвалидов – им что дети, что взрослые профессионалы никогда не мешали, даже помогали. Такое вот проявление уважения к старости…

Выбравшись из подземки, Леонид решил-таки зайти в Гипермаркет.

Методично он двигался вдоль полок с кричащими упаковками, придирчиво выбирая. Ага – вот это можно смело взять. Кукси. Этикетка простенькая, сделана явно на обычном ксероксе. Зато цвет теста – жёлтый. Значит, яйца не украли. То есть, похоже, действительно делали настоящие морейцы. Стало быть, можно есть.

Он обратил внимание, что взял предпоследнюю пачку. Лежащие с обеих сторон разноцветно-броские и с хвастливыми названиями пачки других местных производителей оставались почти нетронутыми… Он усмехнулся: народ стал учёный – дальше некуда!

У кассы Леонид стал свидетелем неприятной сцены.

Дородная пожилая мерзинийка в бриллиантах и толстой золотой цепи, брызжа слюной, орала на маленькую и миловидную кассиршу.

Леонид неплохо знал мирзинийский (Ещё бы! Два раза посещал курсы, и сдал обязательный для всех Госслужащих курс госязыка!), поэтому легко понял, что суть претензий пустяковая: вынимая продукты из корзины клиентки, продавщица нечаянно задела ту локтем.

Однако злобная метресса, тряся тремя подбородками, не успокоилась, пока не пришёл главный менеджер, не принёс официальных извинений, и не отрядил «боя» донести покупки оскорблённой до машины на стоянке, уверив, что «обидчица» непременно будет уволена.

Девушка к концу сцены сидела, закрыв лицо ладошками.

Леонид отлично представлял себе её чувства: если действительно уволят, да с замечанием в трудовой книжке, что за дисциплинарный проступок – всё! Устроится на работу в Столице практически невозможно.

Значит, все те люди, что сидят сейчас на маленькой хрупкой шее, будут голодать. Не сразу, конечно, а когда кончатся запасы. Но он вполне мог представить взгляды голодных малышей, когда не можешь покормить их даже чёрствой лепёшкой из третьесортной муки…

Поэтому он сделал то, чего раньше никогда не делал.

Подошёл к менеджеру, что-то сурово втолковывавшему девушке – почти девочке, как он определил вблизи – и вежливо тронул того за рукав высококачественного костюма.

Тот резко обернулся – явно не ожидал. Народ стремился обойти эту кассу стороной.

– Здравствуйте, – вежливо начал Леонид, – Я ваш постоянный клиент, – он представился, и назвал место работы – знал, это произведёт впечатление. Особенно его должность.

Не преминул показать и Служебное Удостоверение – ну как же! Иначе – грош цена его словам! Государственный Герб, оттиснутый на красной корочке обложки явно произвёл впечатление: такие только у Госслужащих.

– …так вот, я совершенно отчётливо видел, как всё произошло. Ваша девушка не виновата. Клиентка сама подвинула корзину, пока девушка перекладывала товар в фирменный пакет. У неё же нет глаз на затылке… Но я совершенно с Вашей политикой согласен: «Клиент всегда прав!» А подошёл я потому, что почти всегда прохожу этой кассой. Мукаддас (он врал, конечно, и имя успел в последний момент прочесть на бейджике) всегда очень вежлива и предупредительна. Не думаю, что что-либо подобное с ней повторится.

Смену выражений на лице менеджера он почти не уловил (ну так недаром человек занимает своё место!). Удивительно, но тот, похоже, был рад, что у миниатюрной кассирши нашёлся «постоянный клиент».

Однако не «отреагировать» на сигнал он не мог – тоже дорожил своим местом:

– Благодарю вас за подробное разъяснение ситуации, мистер… э-э… Леонид! Мы, разумеется, не уволим столь ценного и квалифицированного работника. Но… прошу извинить и понять меня и политику Фирмы правильно! – какое-то время девушке придётся отработать на складе.

Леонид с умным видом солидно покивал, они выразили друг другу полное удовлетворение мирным разрешением инцидента, и менеджер ушёл.