Безусловно, без внимания не могут остаться и народы Степи — хазары, аланы, болгары, те же венгры, а позднее — узы (огузы, торки) и печенеги. Они граничили на лесостепном севере с народами земледельческих культур, и, конечно, отношения их представляли собой сложную смесь агрессии, набегов, натурального обмена, торговли, данничества и проч. Неверно говорить о постоянной «войне Леса и Степи», ибо контакты были шире только военных, — но это были динамические отношения цивилизационного противостояния. Тем не менее степные культуры также внесли свой заметный вклад в этногенез древнерусского народа.

И, наконец, скандинавы. Роль их в русском государствогенезе является предметом многолетних ожесточенных дискуссий — привнесли ли скандинавы государственность на Восточно-Европейскую равнину или были лишь одним из элементов складывающейся мозаики древнерусского народа? Аргументов много как у одной, так и у другой стороны, но давайте снова вернемся на твердую почву установленных наукой, и прежде всего археологией, фактов.

Установлено, что скандинавы занимались здесь сквозными торговыми экспедициями — по рекам и волокам вплоть до Волжской Булгарии, Хазарии, Хорезма, Персии и даже Багдада. Позднее начал функционировать путь от Ладоги до Черного моря и Константинополя.

Даже если не говорить ни о чем ином, то можно твердо установить, с чем скандинавы по пути сталкивались и в какие отношения с местным населением вступали.

Первое — это, конечно, приобретение собственно товара на продажу. Чем торговали скандинавы на Востоке, известно: меха, мед, рабы, оружие. За это они получали восточное серебро, которое сейчас в виде кладов массово представлено в археологических материалах стран Скандинавии. Все это надо было купить или отнять. Очевидно, что присутствовали оба занятия. Но мы хорошо знаем, что, так сказать, первоначальный торговый «капитал» скандинавы, где было возможно, добывали преимущественно насилием. Не зря от них на протяжении почти трех веков стонала вся Европа.

Второе — этот транзит требовал обслуживания. Это, в частности, замена морских судов на речные, это судоремонт, проход через пороги и волоки, это питание и ночлег. И в этих условиях необходимым шагом неизбежно становится установление по пути неких «станций», баз, где происходит обмен подобного рода услугами: ведь их, эти услуги, преимущественно насилием уже не обеспечишь И значит, эти станции неизбежно принуждены жить и существовать если не в согласии, то с согласия местных племен. И, конечно, при их участии.

То есть эти станции, поселения, если хотите — форты, хотя и образованы скандинавскими транзитерами, с самого начала носят интернациональный характер. Как та самая Ладога, где скандинавский элемент присутствовал всегда, но — всегда на фоне развитых славянского и финского обществ.

Третье — этот транзит не мог постоянно подпитываться товарами, приобретаемыми насилием. Просто в силу естественного положения вещей — иначе уже вскоре товаровладельцы исчезли бы в бескрайних местных лесах, а немногочисленные ватажки «приобретателей» получили бы партизанскую войну или нечто похожее. А это значит, что те самые «базы» пришельцев-транзитников в довольно быстрой перспективе превращаются из «фортов» в нечто вроде «факторий» — открытых торгово-ремесленных поселений, где и происходит товаро- и услугообмен. А значит, превращаются они в города, где интернациональное население связано единым «бизнесом» и общим, вытекающим из него интересом.

И в этом смысле симпатичной представляется идея автора о том, что в таких центрах и зарождались легендарные русы как результат хозяйственного симбиоза разноплеменных «пассионариев». А с течением времени этот симбиоз неизбежно превращался и в этнический, где люди хоть и говорили еще на принесенном скандинавами языке межнационального общения — называя его русским, но уже к третьему поколению объяснялись на языке большинства, — прежде всего, славянском.

Наконец, это должно было приводить и к синтезу политическому, при котором эта общность выдвигала уже собственную власть, которая, по законам общественного развития, начинала экспансию на окружающие земли. И земли эти становились «русскими», как и населяющие их роды и племена.

И в этой связи данная реконструкция также не противоречит ни исторической логике, ни известным историческим фактам.

Ну а имена, характеры и сложные личные взаимоотношения действующих лиц повествования — это уже не предмет исторического анализа. Перед нами все же — художественное произведение.

Се повести исконных лет, от начала мира до первых князей русских, откуда пошла земля русская, кто на ней прежде жил и откуда пришли князья русские

Се послушание мне, грешному слуге Божию Григорию, духовнику великой княгини Ольги, по ее указу сотворить повесть сию о создании Руси великой и кто на Руси начал первый княжить, для просвещения христианского людей русских, во тьме язычества пребывающих.

Начнем повесть сию с Богом.

Сначала было Слово, и Слово было Бог.

Земля же была безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водою.

И сотворил Бог свет, и отделил свет от тьмы.

И создал Бог твердь, и отделил твердь от воды.

И сотворил Бог светила небесные для знамений и времен, и дней, и годов, и Солнце, и Луну и пять планет, и звезды бесчисленны.

И сотворил Бог тварей живых и зелень всякую, да приносит каждый плод по естеству своему.

И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь.

И сотворил Бог человека по образу Своему и по подобию Своему и благословил владычествовать над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.

И сотворил Бог затем женщину для человека, для удовольствия его и размножения человеческого.

И так создал Бог весь мир поднебесный. И сказал: се есть хорошо.

Потому неправильно говорят те волхвы, кто по вере славянской утверждает, будто мир был рожден из яйца, созданного Всевышним Богом. Ибо, как видим мы из Священных Писаний, Бог сам есть Создатель всего сущего, и почему должен Он делать яйцо, чтобы не сам Он создал мир, а некто, в яйце заключенный.

И это есть Богомерзкое ложное верование, будто Род родил Ладу, сиречь Любовь, а та своим дыханием разбила яйцо. Не мог Род создать и три царства, ибо все есть Царство Божие. Так и Сварог не рожден Родом и Ладою, и не создавал день и ночь и Мать Сыру Землю, ибо как он мог содеять сие, когда все было содеяно Богом. Противоречат волхвы сами себе, ибо признают сами Предвечность Божию и Первотворение Его, но ложно в яйце их воплощая[1].

Неправильно говорят и те волхвы, что проповедуют по вере русов и норманнов, — будто в начале была черная бездна Гинунгагап, и царство льда и огня по оба края ее, которые, соединившись, произвели Имира, из пота которого родились мужчина и женщина[2].

И тут есть верное, что была бездна; но истина говорит о том, что Бог летал над нею и сотворил далее все царства и людей.

Отчего и говорит Вера Истинная: все есть Бог и все из Бога; а волхвы славянские и русские ложно толкуют Деяния Бога Истинного.

После же сотворения мира было так: размножились твари земные, и возвеличились, и стали расти размером и ходить, сотрясая землю и нападать на человеков; а зубья их в локоть были, а иные кости их и в рост человеческий. И пожирали твари сии человеков, а дочерей их брали себе в жены, какую кто избрал. И звались эти твари — Змеи; и есть предания о них до сего дня, и былины про то поют, как похищали они дочерей человеческих, и рождали они им, и так появлялись исполины.

И стали исполины брать жен человеческих; и шли те к ним, ибо были те исполины могучи телом и естеством своим; и рождали им. И между собою в грехе жили, совокуплялись без разбора, и жили со снохами и с матерями, и с сестрами детей приживали. А ели все нечистое, и друг друга ели, и наги ходили, а Бога истинного отринули.