10. Великий Моисей, поставив скинию свою вне полка, т. е. утвердив мысль и ум вне видимого, начинает поклоняться Богу[532] и, вшедши во мрак[533], в невидимое и невещественное место ведения, там пребывает, посвящаемый в священнейшие тайны.

11. Кто исполняет закон во внешней жизни и поведении, тот свободен только от одних последствий злонравия, закалая в жертву Богу неразумное действие страстей, и таковой для спасения довольствуется сим образом [действий] по причине духовного младенчества.

12. Истинно возлюбивший евангельскую жизнь истребил и начало и конец своего злонравия и делом и словом проходит всякую добродетель, принося жертву хваления и исповедания; избавившись от всякого беспокойства, [происходящего] от действия страстей, и будучи в уме свободен от борения с оным, имеет только в надежде будущих благ ненасытное наслаждение, питающее душу.

13. Страх геенны поощряет начинающих [подвиг добродетельный] избегать злонравия; желание же воздаяния благ подает преуспевающим усердие к совершению благого, а таинство любви возвышает ум превыше всего сотворенного, соделывая его слепым ко всему, что после Бога. Ибо одних тех, которые ко всему, что после Бога, сделались слепыми, Господь умудряет[534], показывая им Божественнейшее.

14. Возжелав ведения, неподвижно должен утвердить стояла[535] души пред Господом, как Бог говорит Моисею: «Ты же зде стани со Мною»[536]. Должно знать, что есть различие даже между стоящими пред Господом, если только любознательные не небрежно прочтут сие: «Суть нецыи от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, дондеже видят Царствие Божие, пришедшее в силе»[537]. Ибо не всем, стоящим пред Ним, Господь всегда является со славою, но к новоначальным приходит в рабском виде[538], а тем, которые могут последовать за Ним, восходящим на высокую гору преображения Его[539], Он является во образе Божием[540], в котором был, прежде даже мир не бысть[541]. Тот же Господь может тем же образом являться и всем при Нем находящимся, но одним так, другим иначе, по мере веры каждого, открывая им различные созерцания.

15. Восходит солнце, и заходит солнце[542], говорит Писание. Посему и Слово иногда кажется стоящим высоко, иногда низко; т. е. по достоинству и соразмерности и сообразности проходящих добродетель и обращающихся вокруг Божественного ведения. Но блажен, кто, подобно Иисусу Навину[543], удерживает в себе незаходимым Солнце правды во все продолжение дня злобы[544] настоящей жизни, не описуемое вечером и неведением, чтобы возмог он законным образом прогнать восставших на него лукавых бесов.

16. Кто проходит любомудрие, [основанное] на благочестии, и ополчается на невидимые силы, тот должен молиться, чтобы в нем сохранились и естественное рассуждение, имеющее свет, соразмерный [с его силою], и просветительная благодать [Святого] Духа, ибо то [естественное рассуждение] деятельным исполнением заповедей, как наставник, руководит плоть к добродетели; сия же [благодать Святого Духа], просвещая ум, возводит его к тому, чтобы он всему предпочитал сожитие премудрости[545], которою разоряет и твердыни злонравия, и всяко возношение, взимающееся на разум Божий[546]. Сие показывает молитвою своею Иисус Навин, прося, чтобы солнце стало против Гаваона, т. е. чтобы сохранялся оный незаходимый свет боговедения над горою умственного созерцания, а луна против дебри[547], т. е. чтобы естественное рассуждение, лежащее над плотскою немощию, пребыло неизменным [в отношении] добродетели.

17. Сидящие страха ради иудейска в Галилее в горнице, дверем затворенным[548], т. е. по страху от духов злобы, безопасно живущие во стране откровений, на высоте Божественных созерцаний, затворив чувства, как двери, принимают приходящее недоведомым образом Божие Слово, Которое является им без чувственного действия, и возвещением мира[549] дарует им бесстрастие, а дуновением[550] — разделения Духа Святого, и подает власть на лукавых духов[551], и показывает им знамения[552] Своих тайн.

18. Земля Халдейская[553] есть житие в страстях, в котором созидаются и получают поклонение идолы грехов. Месопотамия же[554] есть житие, которое приобщается обоим противным нравам. А земля обетования[555] есть состояние, исполненное всякого блага. Итак, всякий, кто, подобно ветхому Израилю[556], возвращается к ветхому своему навыку, опять низвлекается к рабству страстей, лишаясь данной свободы.

19. Замечания достойно, что никто из святых, как мы видим, не сходил в землю Вавилонскую: ибо неприлично и несогласно с разумным пониманием, чтобы любящие Бога избирали вместо благого худшее. Если же некоторые из них, вместе с народом, неволею были отведены туда, то под сими мы разумеем тех, которые не по выбору более предпочтительного, а потому, что сего требовало спасение [ближних], ради руководствования нуждающихся [в нем], оставляют высшее слово ведения и проходят учение о страстях. Посему и великий апостол решил, что полезнее пребывание его во плоти[557], т. е. ради учеников для нравственного их научения; хотя он имел и совершенное желание разрешиться[558] от нравственного научения других и быть со Христом в превысшем мира и простом созерцании мысленном.

20. Отходит от плоти[559] тот, кто от деятельного навыка пришел к навыку ведения, восхищаемый, как облаками, высшими разумениями в прозрачный воздух тайного созерцания, чтобы возмог быть с Господом. Непременно же отходит от Господа[560], кто не может бесчувственных действий чистым умом созерцать, по мере сил, высшие разумения и не вмещает простого слова о Господе без гаданий[561].

21. В Священном Писании мы видим, посредством различных гаданий, облекаемого плотию Бога и Слово Божие; но еще не видим мысленно бесплотного и простого, единого и единственного Отца, как мысленно увидели Его в бесплотном, едином и единственном Сыне, по сказанному: «Видевый Мене виде Отца» и: «Аз в Отце, и Отец во Мне»[562]. Следовательно, нужно много разума, чтобы, проникнув сперва сквозь покровы речений [сказанных] о Слове, мы таким образом возмогли чистым умом узреть Его, стоящего обнаженным и показывающего Себя человеком. Посему благочестиво взыскующему Бога необходимо не быть связану ничем из сказанного, чтобы он в неведении вместо Бога не принял [сказанного] о Боге, т. е. чтобы он на преткновение себе (ἐπισφαλῶς)[563] вместо Слова не возлюбил только сказанное [в буквальном смысле] в Писании и чтобы Само Слово не удалилось от ума, который, держа одежды, мнит держать Самое бестелесное Слово, подобно той египтянке, которая удержала не Иосифа, но одежду его[564], и тем древним людям, кои, пленившись одним видимым благолепием, в неведении послужиша твари паче Творца[565].