Теперь мы сидим перед небольшим костерком. Мы все настолько замерзли, что буквально нависли над ним, потирая ладони. Каждый порыв ветра грозится задуть пламя и я то и дело встаю и подкидываю палок. Костер борется за свою жинь. Прямо как мы.

Огонь очень спасает, но все же дает недостаточно тепла для таких условий. Мне еще никогда не было так холодно. Холод поселился в моих руках, ногах, в носу. Мне даже думать трудно. Мне приходится постоянно шевелить конечностями, чтобы разгонять кровь и не замерзнуть. Кажется, что если я засну, я уже никогда не проснусь.

Не могу представить, насколько все было бы хуже без костра. Я знаю, что огонь сейчас не самая безопасная вещь – он может привлечь к нам ненужное внимание. Но нам уже все безразлично. Если завтра все будет так же, не думаю, что мы переживем его. Мы замерзнем к концу дня – если не умрем от голода раньше.

Я смотрю на Логана – похоже, его лихорадит. Он спит, морщась от боли. Его нога кажется промерзшей насквозь. Не знаю, как мы завтра понесем его.

Я лежу, одной рукой обнимая Бри за плечи и растирая их, ее голова лежит на моем плече. Я нахожу некое утешение в том, что если мы умрем, то на своих условиях – не рабами, не заключенными. А вместе. И на свободе.

Что ж, нам удалось далеко убежать. Я думаю о том, сколько мы прошли, сколько всего достигли – убежали от охотников, забрались так далеко. Это что-то значит.

И, самое главное, мы выжили. Этот урок снова и снова преподает мне жизнь: каждый прожитый день – это победа. Это как раз то, ради чего стоит жить. И сотни прожитых мною дней – это сотни маленьких побед.

– Расскажи мне сказку, – просит Бри.

Я снова стараюсь вспомнить слова «Щедрого дерева», и на этот раз, к моему немалому, удивлению, у меня получается:

«Жила в лесу дикая яблоня. И любила яблоня маленького мальчика. И мальчик каждый день прибегал к яблоне, собирал падавшие с нее листья, плел из них венок, надевал его, как корону, и играл в лесного короля,» – говорю я.

Я чувствую, как Бри расслабляется на моих руках и продолжаю читать книжку по памяти. Удивительно, но строчка за строчкой я вспоминаю ее целиком. Я дохожу к концу: «Что ж, старый пень для этого как раз и годится. Иди сюда, мальчик, садись и отдыхай. Так мальчик и сделал. И яблоня была счастива.»

Я вижу, что Бри крепко спит у меня на руках. Это хорошо, что ей удалось уснуть в такую погоду. Надеюсь, что ей снятся другие миры, другие места, другие времена.

Я смотрю на Логана и вижу, что он тоже спит тяжелым, неглубоким сном. Перевожу взгляд на Бена. Он бодрствует, его глаза широко раскрыты, он смотрит на пламя. Интересно, о чем он думает? О своем брате? О том, что можно было сделать иначе?

Я невольно вспоминаю наше прощание на Пенсильванском вокзале. Когда он наклонился и поцеловал меня. Зачем он это сделал? Что он хотел донести? Я уже совсем не уверена, что понимаю его чувства.

– Бен? – тихонько зову я, мои зубы стучат от холода.

Он поворачивается и смотрит на меня. Его глаза кажутся старыми, будто он прошел через войну.

Часть меня думает, что нам не удастся пережить эту ночь. Если так, то я хочу знать, что он на самом деле чувствует ко мне.

Теперь, когда он смотрит на меня, я не уверена, что осмелюсь спросить. Я волнуюсь. Но я заставляю себя. В конце концов, мне нечего терять.

– Почему ты поцеловал меня тогда в городе? – спрашиваю я.

Я смотрю на него, изучая его глаза, в ожидании реакции. Не знаю, почему, но мне вдруг становится это очень важно.

Он открывает и снова закрывает рот несколько раз. Он выглядит взволнованным и как будто не знает, что сказать.

– Я… Я… Эм…, – он опускает и снова поднимает глаза. – Прости, – говорит он. – Я был не совсем в себе.

Его слова причиняют мне боль.

– Ты хочешь сказать, ты не хотел этого? – спрашиваю я.

Мое сердце падает. Он смотрит вниз, затем снова на меня.

– Я не это хотел сказать, – говорит он. – Я хотел. На самом деле хотел.

– Почему тогда ты извиняешься? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня в смущении.

– Разве ты не злишься, что я поцеловал тебя? – спрашивает он.

Я задумалась. Я была удивлена тогда. Но не зла. И сейчас, когда я об этом думаю, у меня по-прежнему нет на него злости.

Честно говоря, я бы хотела, чтобы он снова это сделал.

Но я нервничаю и не могу произнести ни слова. Поэтому я просто качаю головой.

Он медленно встает, снег хрустит под его ногами, он подходит ко мне.

Он садится рядом со мной, откинувшись на то же дерево, что и я, и заглядывает мне в глаза. Он вытягивает руку и кладет ее мне на щеку.

Мое сердце бешено стучит.

Бен медленно наклоняется и целует меня.

Сначала я медлю.

Но затем я отвечаю на поцелуй, целую его в ответ. Сердце громко бьется у меня в груди и впервые за всю жизнь я забываю, где нахожусь, забываю о холоде, голоде, о миллионе бед во всей Вселенной.

Я думаю только о Бене. И о том, как простой волшебный поцелуй может унести меня в неведомые дали.

Я просыпаюсь на рассвете, медленно открываю глаза. На улице стоит невообразимый холод. Кажется, будто меня засунули в холодильник и продержали там неделю.

Костер давно потух, а угли обледенели. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что все вокруг тоже покрыто льдом. Деревья, земля, даже самые маленькие веточки совсем белые. Не могу поверить – по всей видимости, ночью прошел ледяной шторм.

Все сияет в лучах раннего солнца и мир кажется удивительно красивым. Я как будто проснулась во дворце Снежной Королевы.

Я пытаюсь пошевелиться и чувствую, что примерзла к дереву. Я шевелю руками и с меня падают осколки льда. Бен заснул рядом со мной, оперевшись на то же дерево, а Бри спит с другой стороны от меня. В полуметре от нас лежит Логан точно в такой же позе, в какой засыпал, облокотившись на соседнее дерево. Все, кроме меня, спят и выглядят замерзшими. На доли секунды мне даже кажется, что они все замерзли до смерти.

Я сажусь и мое сердце бешено колотится. Я трясу Бри. Просыпается Пенелопа и смотрит на меня сонными глазами, затем, наконец, и Бри открывает глаза. Я чувствую облегчение: мы еще живы.

Я трясу Бена, затем расталкиваю Логана. К счастью, все просыпаются, но выглядят замерзшими до полусмерти. Я понимаю, что спать нам больше нельзя.

– Нужно вставать, – говорю я. – Нужно идти дальше. Если мы не пойдем, мы умрем от холода. Давайте, вставайте, – говорю я своим самым грубым голосом, чтобы встряхнуть их.

Я тяну их всех и постепенно они начинают вставать, под их ботинкам хрустит лед. Логан пытается встать несколько раз, но у него не получается опереться на больную ногу, покрывшуюся льдом. Надеюсь, лед хотя бы остановил воспаление. Я наклоняюсь и перекидываю одну из его рук через свое плечо, Бен делает то же с другой. Вместе мы помогаем ему встать. У меня моментально начинает болеть спина – кажется, он весит полтонны.

Логан стонет, вставая, он не может стоять устойчиво.

– Я не могу стоять, – говорит он.

– Мы поможем тебе, – говорю я.

Я смотрю на Бена, он кивает, и мы вдвоем помогаем Логану идти, в то время как он висит всей своей тяжестью на нас, хромая одной ногой. Бри бежит рядом с нами, держа на руках Пенелопу. Я в последний раз смотрю на наш маленький лагерь, замерзший огонь, на сияющий вокруг лес. Я рада, что мы уходим отсюда.

Мы пробираемся по лесу в направлении рассвета, все вчетвером. Все окоченевшие и вымотанные. Дойдя до открытого места, где проходит железная дорога, мы продолжаем путь вдоль нее, лед хрустит под нашими ботинками при каждом шаге. Должно быть, сейчас градусов пятнадцать ниже нуля. Мне никогда еще не было так холодно, холод мешает мне думать.

– Куда мы идем? – спрашивает Бри.

Я размышляю о том же. Все, что я знаю, это что мы идем на север, в какой-то далекий канадский городок, которого скорей всего даже не существует. С каждым шагом бесполезность и невозможность нашей миссии становятся для меня все яснее. Каждый последующий шаг дается нам труднее предыдущего и я всерьез сомневаюсь, что мы доживем до заката.