— У меня нет оружия, — сказал я, но предусмотрительно продемонстрировал с внутренней стороны обе полы своего пальто. Потом выудил бумажник и бросил ей свою лицензию.

Она подняла ее и изучила. Она не отложила пистолет, но телефонную трубку опустила. Я почувствовал себя несколько лучше. У меня не было никакого желания снова встречаться с Гаццо.

— Дядя Джордж утверждал, что полиция позаботится, чтобы вы не вмешивались.

— Вероятно, я говорил убедительнее, чем Эймс, — сказал я. — Полицейские не должны ошибаться, мисс Фаллон, им нужна истина, любой ценой.

— Значит, они не убеждены, что дядю Джонатана убил этот Вайс?

— Увы, это так. Но они позволили мне — неохотно — тратить мое время на это дело.

Она задумчиво кивнула, положила пистолет на телефонный столик, села и закурила.

— Итак, вы здесь, чтобы проверить Уолтера?

Подходящим эпитетом для Дидры Фаллон был «уравновешенная». И при этом самым поразительным было то, что она выглядела ни на день не старше двадцати. Вторым подходящим словом было «порода». Лучшая конюшня, «элита». Третье слово, которое пришло мне на ум, было «девственная», но что-то в манере, с какой она владела своим телом, заставило меня в этом сомневаться.

— Я хотел поговорить с Уолтером, — сказал я. — Но его здесь не было. Я решил немного осмотреться. Несмотря на это, я все еще хотел бы с ним говорить.

— Уолтер в Нортчестере у своей матери. Во всяком случае, я так полагала. Когда я увидела грязные следы на полу…

— Вы подумали, что это он, — продолжил я, — или что он мог меня впустить сюда. Мое счастье. Но, может быть, я тогда поговорю с вами?

— Со мной?

— Вы обедали вместе с Джонатаном Редфордом. Где?

— В ресторане «Карл XII» на Лексингтон-авеню.

— Каким он был? Какое было у него настроение?

— Я бы сказала, как обычно. Возможно, немного возбужден.

— Как будто его что-то беспокоило?

— Да, может быть. Тогда мне это не пришло в голову. Мы говорили об Уолтере и обо мне.

— Что-нибудь произошло? Что-то необычное?

— Нет. Мы побеседовали, поели и отправились к нему домой. Уолтера в квартире Джонатана не было, и я ушла. Как раз когда я уходила, пришел этот жирный еврей в ужасном старом пальто и спросил Джонатана. Я послала его в кабинет и ушла.

— Вы знали, что Уолтер должен ему двадцать пять тысяч долларов?

— Конечно. Уолтер играет и, как правило, проигрывает. Это случается все чаще. — Ее голос звучал как-то ужасающе безнадежно.

— Вы не сопровождаете его, когда он играет?

— Почему вы так считаете?

— Потому что вы, очевидно, не знали Вайса. Или вы его знали?

— Нет, я его не знала. Не знаю.

— Значит, вас не было, когда Уолтер проиграл Вайсу двадцать пять тысяч долларов?

Она раздавила в пепельнице свою сигарету, встала и подошла к окну. Из окна открывалась широкая панорама скрытых тенью контуров других жилых зданий. На фоне ночногонеба я смог лучше разглядеть ее худощавую, но хорошо сложенную фигуру. Она постояла, закурила новую сигарету, потом вернулась в свое кресло.

— Вайс — только посыльный. Он должен был попытаться получить деньги, — наконец сказала она. — Уолтер задолжал одному человеку по имени Пол Барон. Это накапливалось долго.

— Вы знаете Пола Барона?

— Его я знаю. Скользкий, как угорь. Уолтер сказал ему, что Джонатан на этот раз не заплатит. Он уже предлагал выплачивать долг в рассрочку. Но, по-видимому, у Барона были свои соображения.

— Полиция знает, что он должен деньги Барону?

— Нет. Уолтер боится Барона. У него нет каких оснований, чтобы притянуть Барона к ответу. В конце концов, к Джонатану приходил Вайс, а не Барон.

— Но это были двадцать пять тысяч долларов для Барона…

— Вы считаете, мы должны были сказать об этом полиции?

— Вы должны сделать это.

— Хорошо, если вы так считаете. Но мне кажется, будет лучше, если это сделает Уолтер.

— Главное, чтобы кто-то это сказал. Куда вы направились, оставив в квартире Джонатана с Вайсом?

— К парикмахеру. Я была записана на половину второго и в половине четвертого освободилась. Это вы хотели узнать?

— Да, — подтвердил я. — Где в это время был Уолтер? Они с Эймсом показали, что покинули квартиру около двенадцати, не так ли?

— Он поехал в Нортчестер двенадцатичасовым поездом с вокзала Грейт Централ. И провел там всю вторую половину дня. Он был там, пока не нашли Джонатана. — Ее голос стал выше, слова полились быстрее. — Дядя Джордж был в своем клубе. Миссис Редфорд приходила и не могла войти. Где были еще сто тридцать родственников, не знаю. Во всяком случае, дворецкий был в Нортчестере.

Тем временем ее голос достиг самой высокой ноты и дыхание стало прерываться, грудь вздымалась. Она жадно затянулась своей сигаретой.

— Оставьте нас в покое, мистер Форчун. Для семьи это было ужасным потрясением. Такая бессмысленная смерть такого человека, как Джонатан. Исчезните вместе с вашими отвратительными вопросами! Неужели вы не понимаете, как это ужасно для семьи?

— Это еще более ужасно для Сэмми Вайса.

— Он убил человека. Из корысти.

— Возможно, — только и ответил я.

— Никого другого там не было! Вы думаете, полиция это не проверила?

— А как насчет Пола Барона?

— Лучше спросите его самого!

— Вы знаете, где мне его найти?

— Нет! То есть я встречала его в разных местах. В это время… — Она прикусила язык. — У него квартира на Университет-плаза. Я однажды встретила его там в это время.

Она дала мне точный адрес. Я поднялся.

— Все же я охотно поговорил бы с Уолтером.

— Я скажу ему об этом.

Она снова полностью взяла себя в руки и стала спокойной и холодной. По пути к выходу я поднял синий жакет, лежавший на полу у двери, и подал ей. Когда она брала его, наши руки соприкоснулись. И я сразу ощутил дрожь ниже пояса, безошибочный признак того, что некая женщина обладает способностью показаться вдруг нестерпимо желанной.Я заметил, что она ощутила то же самое. Она напряглась, ноздри ее раздулись. Я улыбнулся. Она снова расслабилась, но теперь ее глаза смотрели мрачно и неприязненно. Яушел.

До Университет-плаза было недалеко, и я пошел пешком. На улицах было холодно и тихо, морозный снег хрустел под ногами. Я думал о Сэмми Вайсе, которому просто необходимо было представлять себя большим человеком, утверждавшим, что двадцать пять тысяч долларов, которые он забрал, принадлежали ему. У меня было подсознательное чувство, что Вайс удрал не только из-за обвинения в убийстве, но и ради двадцати пяти тысяч, которые, очевидно, принадлежали Полу Барону.

Жилой дом на Университет-плаза был высоким и ярко освещенным. Я нашел квартиру, которую указала мне Дидра Фаллон, но звонил тщетно. Дверной замок был шедевром технической мысли. Я не смог бы его открыть, даже если бы захотел. Я позвонил еще несколько раз, но никто так и не открыл. Пришлось спуститься вниз и шагать через улицу к станции метро.

На платформе я стоял довольно далеко, чтобы избежать сутолоки. Я хотел еще раз приняться за Джорджа Эймса. Слишком уж быстро он вызвал полицию, чтобы исключить меняиз игры. Так как это не вышло, мне хотелось снова попытаться найти Вайса. У меня были основания думать, что по пятам за Вайсом гнались не только полиция, но и Барон. Барон мог быть для него опаснее…

И тут я повис в воздухе и рухнул…

Рухнул на рельсы метро, хватаясь за воздух. Перед падением я напрягся и тут же услышал шум приближающегося поезда. Затем мне показалось, что время остановилось и повернуло вспять, прошлое, настоящее и будущее спрессовались в одно-единственное мгновение.

Я слышал поезд и одновременно все еще чувствовал толчок.

На долю секунды я увидел стройного мужчину в светло-сером, с красивым лицом, который торопливо повернулся и ушел.

И я подумал: это он меня убил.

Я падал, и видел человека в сером, и слышал поезд, и знал, что я умер, и видел поезд, мчавшийся на меня, — все в единое мгновение.