— Каков размер вашего гонорара?

По ее собственным словам, Джонатан оставил ей немало. Потому я сказал:

— Сотня в день, плюс расходы. Аванс за три дня.

Она посмотрела на меня испытующе. Я догадался, что она находит эту сумму слишком высокой для такой мелкой сошки, как я. Но потом отошла к письменному столу и вернулась с тремя стодолларовыми банкнотами. Она хотела заполучить убийцу во что бы то ни стало. И не только это.

— Сделайте так, чтобы я не фигурировала в деле, — сказала она.

— Если смогу, — покачал я головой. И оставил ее одну с ее коньяком и креслом.

В метро я почувствовал себя значительно лучше. Теперь у меня были триста долларов, клиентка и довольно основательный мотив этого убийства. Деньги для родни Редфорда ничего не значили, но перспектива скандальной огласки, судебного процесса и тюремного заключения выглядела довольно убедительно. Только у всех Редфордов все еще было алиби.

Пол Барон был мне как-то больше по вкусу в качестве убийцы, теперь и у него был серьезный мотив. В конце концов, может быть, Джонатан хотел видеть Барона потому, что намеревался заставить его повиноваться. Коста был прав: Джонатан обладал большой властью. И рвался к еще большей. Пол Барон мог сообразить, что ухватил кусок больше, чем может проглотить, и подставил Вайса. Алиби Барона было шатким. Обе его свидетельницы, вероятно, замешаны в шантаже.

Всю дорогу до конторы я думал, что нужно позвонить Гаццо и поделиться новостями, но не был уверен, достаточно ли у меня на руках козырей. Потому, усевшись, наконец, за письменный стол, я прежде всего позвонил в справочную телефонной службы поручений.

Решительно это был счастливый день. В деле впервые появился просвет. Служба поручений зафиксировала телефонный звонок. Сэмми Вайс, наконец, объявился. Он хотел меня немедленно видеть. И оставил адрес.

Глава 12

Этот дом был последним из десятка домов в коротком тупике в добрых полутора километрах от Белт-Парквей и вплотную к Ямайка-бей. Улицы по соседству, тихие и заросшие, не сверкали огнями, дома, в основном, старые, деревянные, походили на одинокие острова в заросшем камышом соленом болоте.

Пустынная Ямайка-бей одиноко замерзала в предвечерних сумерках, когда я остановил взятый напрокат автомобиль перед домом, стоявшим на отшибе. Дальше можно было разглядеть несколько разрушенных хибар на сваях — следы нашумевшей попытки сделать район доступным для жизни, теперь они выглядели, как форпост в безотрадном лунномландшафте. Я был рад, что, согласно указанию, выбрался сюда один. Никто не смог бы приблизиться к дому незамеченным.

Я подошел к дому по расчищенной от снега тропинке и постучал. Немного погодя дверь открыл пожилой мужчина, куривший трубку.

— Чем могу быть полезен, молодой человек? — спросил он надтреснутым голосом.

— Я хотел бы видеть мистера Вайса.

— Вайса? — Старик сделал вид, что задумался. — Высокий и худой?

— Маленький, толстый, около сорока. Он меня вызвал. Я пришел один.

Старик сдался.

— Все в порядке…

Я вошел в тускло освещенный коридор, и тут же откуда-то появился молодой человек с пистолетом. Он ощупал меня, затем провел через дом в кухню. Там за кухонным столом сидела пожилая женщина. Мой провожатый кивком дал ей понять, что со мной все в порядке, и она сделала ему знак выйти. У нее был вид почтенной матери семейства, но подагрической рукой она крепко держала горлышко бутылки с хлебной водкой. У нее были холодные карие глаза.

— Посетители здесь нежелательны. Я не могу себе этого позволить. Я семнадцать лет на пенсии, и копы меня не знают.

— Бывает и так.

— Никаких пьяниц, никаких наркоманов, никаких женщин. В этом можете быть уверены. Но можно договориться и уладить. Если кто-то станет искать, не найдет и за год.

— А часто ваших гостей ищут?

— Ну уж будьте уверены. Они платят, чтобы быть в безопасности. Вы здесь лишь потому, что Вайс хорошо заплатил. А когда уйдете, забудьте, где вы были. У меня есть связи…

— Где Сэмми Вайс?

— Второй коридор, в конце. Смотрите внимательнее.

Поднимаясь по лестнице, я размышлял о старухе.

Она, вероятно, уже нажила состояние. Изо дня в день, из года в год сидела она здесь, получала деньги и ждала. Она не отваживалась оставить дом без присмотра. Она постоянно находилась в ожидании ареста и спала с открытыми глазами, чтобы делать деньги, которые никогда не сможет израсходовать, потому что они не дадут того, чего ей действительно хотелось. Кроме денег.

Вайс открыл на мой стук. На нем был все тот же галстук с той же самой булавкой. С понедельника он не раздевался. Этот «большой человек» обратился ко мне с язвительным смешком.

— Итак, теперь ты пришел. Ты, должно быть, услышал, что я купаюсь в деньгах.

— У меня есть клиент, который платит, — только и сказал я.

От него форменным образом пахло страхом. Судя по тому, как выглядела комната, он со времени своего прихода сюда только лежал на кровати и потел.

— Какой клиент? — хрипло выдавил он.

— Агнес Мур.

— Не знаю такой. Она имеет отношение к делу Редфорда?

— И она. И ты.

Он схватил меня за рукав.

— Я нет, Дэнни. Я его только ударил. Как я мог кого-нибудь убить ударом кулака?

— Его закололи, Сэмми. Кинжалом.

Теперь он ухватился за мой рукав обеими руками.

— Кинжал? Что за кинжал? Пол никогда ничего не говорил о кинжале.

Я наблюдал за ним.

— Он хорошо платит, не так ли?

Вайс сел на кровать.

— Пятьсот в день, но наверняка. Завтра я сматываюсь, слышишь? И ты мне поможешь, понял?

— Пол Барон дал тебе деньги, Сэмми?

Он ухмыльнулся.

— Пол не давал мне денег, он за меня поставил.

— Поставил? Каким образом?

— У Касселя, — буркнул он.

Кассель был букмекером с большими оборотами.

— Барон поставил за меня тысячу, которую мне был должен за то, что я для него сходил к Редфорду. Двадцать пять к одному, и лошадь первой пришла к финишу.

Я посмотрел на него в упор.

— Барон дал тебе двадцать пять тысяч долларов? Наличными?

Его темные глаза смотрели куда угодно, но только не на меня.

— Началась моя удачная полоса. Это хорошее предзнаменование. Теперь я в порядке.

Он знал, что все это далеко не так, но не хотел в этом признаться. Все мечтают о своей счастливой звезде. Только мелкие игроки и мошенники не могут ждать, пока их мечта осуществится. Они хотят этого немедленно и не утруждая себя. Они всегда голодны, неразумны и готовы верить, что даже невозможное чудесным образом совершится. Они убеждены, что даже глупейшая афера удастся и даже самая хромая лошадь выиграет, а фортуна просто подсунет им счастье из-под полы.

Вайс всю жизнь был неудачником, но продолжал верить, что аутсайдер ради него первым придет к финишу. Попытайся Барон всучить ему двадцать пять тысяч долларов, он счел бы это подозрительным. А вот ставка по подсказке с ипподрома оказалась для Барона безотказным способом подсунуть ему те же деньги. И почти безопасным способом.

— Расскажи мне всю историю, Сэмми, — сказал я. — С самого начала. Как он вообще додумался послать тебя за деньгами?

— Я знаю Барона давно. Бывал в его компании. А тут он звонит мне в понедельник в сауну. Часов в двенадцать. Я всегда хожу перед ланчем в сауну, это полезно для кровообращения. Он говорит, сходи, мол, после часа к Редфорду и получи деньги. Из них тысяча — для тебя. Представь себе, тысяча долларов! Ну вот, я поехал — и все расстроилось. Но об этом я уже рассказывал. Редфорд, должно быть, просто сошел с ума.

— Хорошо. А что случилось, когда ты ушел от меня?

— На углу я угодил в объятия Мисти. Та сказала, что Барон знает, в каком я затруднительном положении, и обо всем позаботится. Сказала, что я не должен показываться на людях, но постоянно давать о себе знать, пока Барон не сможет где-нибудь меня спрятать.

— Барон в любое время мог связаться с тобой?

— Конечно. Я каждый час висел на телефоне. Где-то в три пятнадцать ночи пришел Лео Цар, чтобы меня забрать. Лео — телохранитель Барона.