Гвен чувствовала себя подавленной, готовой сдаться. Она ощущала слабость, усталость и опустошение, но заставляла себя быть сильной. В конце концов, она – Королева и она все еще правит, ее люди рассчитывают на нее. Королевство Гвен сократилось до этого корабля, до этого флота, до сотен этих людей, но, тем не менее, это уже что-то. Она должна двигаться дальше рани них.

Сейчас Гвен, как никогда, хотелось с кем-то поговорить. Она подумала об Аргоне и вспомнила о том, как Ралибар догнал их, положил вялое тело Аргона на палубу, где он лежал по-прежнему. Гвендолин и остальные пытались разбудить его, но все было напрасно. Ее сердце разбивалось на осколки при виде Аргона, она спрашивала себя, неужели в этот раз он оставил их навсегда. Гвен не знала, куда улетел Ралибар, не знала, вернется ли он к ней когда-нибудь. Гвендолин никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Без Аргона, без Ралибара, без Тора, лишь с этими несколькими тысячами людей какая у них оставалась надежда? Она знала, что им повезет, если им удастся хотя бы добраться до Верхних Островов. Если щит Аргона опустится, с ними будет покончено. Они не смогут выдержать непосредственное нападение Ромулуса и его драконов, и Гвен знала, что со временем они непременно последуют за ними.

Гвен смотрела на горизонт, на бурное море, как никогда желая, чтобы сейчас здесь, рядом с ней, был Тор.

«Моя Королева?» – раздался голос.

Обернувшись, Гвендолин увидела своего брата Кендрика, который подошел к ней вместе с другим братом, Годфри, Штеффеном и Абертолем. Она почувствовала себя лучше в их присутствии и была благодарна, по крайней мере, за то, что они выжили.

«Какое-то время нам не удастся приблизиться к Верхним Островам, даже сегодня. Надвигается ночь и поднимается ветер. Ты спустишься вместе с нами? Ты заболеешь, если будешь стоять здесь, а это не поможет нам прибыть быстрее».

Гвендолин покачала головой.

«Я не хочу, чтобы мы прибыли быстрее. Я хочу вернуться в Кольцо, но оно исчезло. Разрушено навсегда», – подавленно ответила она. – «И я это моя вина».

Гвен повернулась к ним лицом, и Кендрик обменялся вместе с остальными мрачными взглядами. Гвен приказала себе быть сильной.

«Это не Ваша вина, миледи», – сказал Штеффен. – «Наоборот, Вы спасли всех этих людей, которых видите здесь».

«Думаю, мы прибудем на рассвете», – предположил Кендрик. – «И наши люди должны быть готовы. Я сомневаюсь в том, что мы получим теплый прием. Мы перехватили ворона, направляющегося в Кольцо. Он нес новость о том, что наш брат убил Тируса».

«Что?!» – переспросила потрясенная Гвен.

Кендрик мрачно кивнул.

«Я отправила его, чтобы он принес свои извинения, а он убил человека?» – спросила Гвен, пытаясь все осмыслить. Она с трудом понимала, что произошло, и была сердита на Риса.

«Ходят слухи, что на острове началось открытое восстание, что наши люди отрезаны и застряли на наших кораблях. Возможно, мы сможем вовремя к ним добраться».

Гвендолин решительно кивнула.

«Тирус заслужил смерть», – сказала она. – «Но Рис поступил глупо, проигнорировав мои приказы. Тем не менее, мы ни одного из них не оставим. Мы поплывем как можно быстрее, ночью и, если понадобится, сразимся не на жизнь, а на смерть, чтобы спасти наших людей».

Гвен посмотрела на своих людей, которые ожидали руководства, и ее голос наполнился уверенностью.

«Не волнуйтесь», – сказала она им. – «Мы вернем себе Верхние Острова. По крайней мере, в этом мы преуспеем. И тогда мы построим новую крепость, новый дом для нас, часть Кольца».

Они кивнули, и Гвен увидела, что ее слова и уверенность их немного успокоили.

«А что, если чары Аргона рассеются?» – спросил Годфри. – «Что, если те драконы освободятся? Как мы сможем от них отбиться?»

«Сейчас Ромулус получил Кольцо», – ответила Гвен. – «Возможно, он удовольствуется этим и не станет преследовать нас».

«А если нет?» – спросил Абертоль.

«Тогда у нас не останется иного выбора, кроме как сразиться с ним и с его драконами».

Мужчины помрачнели.

«Но, моя королева, мы не можем победить», – сказал Абертоль. – «Мы будем противостоять армии драконов и миллионной армии воинов».

Гвендолин кивнула, понимая, что он прав.

«Для начала давайте доберемся до островов, освободим наших братьев и построим дом. Давайте молиться о том, чтобы щит Аргона выстоял».

«А если нет?» – спросил Абертоль. – «У нас нет других вариантов?»

Гвен повернулась и посмотрела на горизонт, такой же мрачный, как и ее настроение. Она знала, что других вариантов у них нет.

«Да», – ответила девушка. – «Мы можем сделать то, что делаем всегда – сражаться за нашу честь до самой смерти».

Годфри и Иллепра сидели на нижней палубе, в то время как опускалась ночь, корабль раскачивался вверх и вниз. Годфри облокотился о стену, пока Иллепра ухаживала за его ранами, закрепляя повязку на его руке снова и снова. Рассматривая девушку, он заметил, что она смотрит на него по-другому. Раньше она бросала на него неодобрительные взгляды, но теперь он удивился, увидев, что Иллепра улыбается ему, медленно и осторожно перевязывая его руку, нежно обрезая повязку, с любовью и привязанностью ухаживая за его ранами.

«Ты изменился», – сказала ему Иллепра.

Годфри озадаченно посмотрел на нее.

«Неужели?» – спросил он. – «Забавно, потому что я как раз думал о тебе то же самое».

«Ты уже не тот мальчишка, каким был раньше», – сказала девушка. – «Теперь ты – мужчина. Ты поднялся и сражался, как мужчина. Ты рискнул своей жизнью ради других, ради нашего города, как поступили бы немногие. Я удивлена. Я не ожидала этого от тебя».

Годфри покраснел, отводя взгляд.

«Я сделал это не для того, чтобы ты мной гордилась. Я не искал твоего одобрения или чьего-либо еще, особенно одобрения моего покойного отца. Я сделал это для себя и для своей сестры».

«Тем не менее, ты это сделал. Я знаю, что ты – не твой отец. Но я скажу тебе кое-что: я думаю, что ты станешь кем-то большим, чем когда-либо был твой отец».

Годфри приподнял бровь, удивленный ее словами.

«Ты смеешься надо мной», – сказал он.

Иллепра покачала головой, и выражение ее лица стало серьезным.

«Твой отец родился в звании и привилегиях», – сказала она. – «Он родился, чтобы быть королем. От тебя же, наоборот, ничего не ожидали, поскольку ты – средний ребенок. Ты не принял статус-кво, но стал искать лучшую жизнь для себя, и ты пришел к своим собственным выводам. Не потому, что кто-то тебя заставил, не потому, что кто-то от тебя чего-то ждал. Ты шел по одной дороге, и ты свернул сам по себе. Ты превзошел самого себя. Легко стать воином, когда быть воином – это все, что ты когда-либо делал. Намного сложнее, когда это приходит в твою жизнь позже, когда человек самостоятельно решает, что он тоже может быть воином, как и любой другой».

Ее слова тронули Годфри, когда он задумался над ними. Впервые в его жизни кто-то похвалил его. Он покраснел.

«Есть много воинов, которые могут владеть мечом и копьем лучше меня», – скромно ответил он. – «Мне никогда не достичь их умений. Уже поздно».

Иллепра покачала головой.

«Дело не в этом. Не только это делает из мужчины воина», – сказала она. – «Воина из него делают честь, воля, пожертвование. И это то, что у тебя сейчас есть. Видишь ты в себе это или нет, но я это вижу».

Иллепра удивила Годфри, когда вдруг наклонилась и поцеловала его в губы. Он не сопротивлялся.

А затем, после минуты удивления, он поцеловал ее в ответ.

Они долго целовались, пока Иллепра, в конце концов, не отстранилась, улыбнувшись ему.

«Давно я никого не целовала», – сказала она.

«Тогда мы должны снова это сделать», – ответил Годфри с улыбкой на губах и, наклонившись, опять поцеловал девушку. Их теплые губы встретились в эту холодную ночь, и вскоре Годфри забыл о боли в руке. Впервые за долгое время на его памяти, на покачивающемся корабле посреди неизвестности, он почувствовал себя уютно.