«Кто ты?» – спросил Эрек.

«Меня зовут Матус», – ответил мальчик. – «Я самый младший из четверых сыновей Тируса».

«Почему ты освободил нас?» – спросил Кендрик.

Матус серьезно покачал головой.

«Я не согласен с тем, что сделал мой отец», – ответил он. – «Для МакГилов нормально иметь разногласия, но как воины и как рыцари мы должны чтить наше слово. Честь – это все, что у нас есть, и несмотря на то, что может сделать мой отец, я живу и умираю согласно своему слову. И если он не станет его чтить, это сделаю я. Он пообещал, что сделает вас пленниками, а не убьет, и я исправлю его несправедливость. Вы свободны. Уходите быстро, пока не наступил рассвет».

Эрек смотрел на него, открыв рот, не веря своим ушам.

«Когда твой отец проснется и узнает, что мы сбежали, он непременно обвинит тебя», – сказал Эрек.

Матус пожал плечами.

«Я хочу, чтобы вы все жили. Я помню тебя с детства», – сказал он Кендрику. – «Я хочу видеть Империю свергнутой, хочу, чтобы МакГилы снова объединились, как раньше. Я бы хотел увидеть, как Верхние Острова вернулись в состав Кольца. Я не разделяю желания своего отца захватить трон. Политика мне ненавистна».

Эрек кивнул в ответ с большим уважением.

«Ты – воин, несмотря на свой юный возраст», – сказал он. – «Этой ночью ты оказал себе большую честь».

«Мы никогда этого не забудем», – сказал Кендрик.

«Вы мне ничего не должны», – ответил Матус. – «Просто берите своих людей и уходите отсюда как можно дальше. Сейчас наш замок пустует. Вы будете там в безопасности от Андроникуса».

Кендрик был тронут его предложением, но он медленно покачал головой.

«В тебе течет благородная кровь», – сказал он. – «Я и правда очень хорошо тебя помню. Ты отличался от других, отличался от своего отца. В тебе течет кровь моего отца. Тем не менее, мы не можем принять твое предложение».

«Почему нет?» – спросил Матус.

«Ваши острова могут быть безопасными для нас», – объяснил Эрек. – «Но это не то, для чего мы рождены. Мы рождены, чтобы сражаться, а не прятаться, и мы будем сражаться».

«Но вы не можете победить», – сказал Матус.

«Возможно, не здесь», – ответил Кендрик. – «И возможно, не этой ночью. Это правда, нам не хватает людей. Но мы перегруппируемся в каком-то другом месте, в другой день, и тогда мы сразимся. Пойдем с нами, присоединяйся к нашим рядам».

Матус колебался.

«Присоединяйся к нам», – добавил Бронсон. – «Здесь для тебя больше нет безопасной гавани».

Матус покачал головой.

«Я сделал то, что сделал», – сказал он. – «Я ни о чем не жалею. Я встречусь с отцом лицом к лицу и приму любое выбранное им наказание. Таков мой путь. Я тоже ни от чего не убегаю. Я теперь уходите».

Эрек, впечатленный этим юным воином, бросил на него серьезный взгляд и сжал его плечо.

Кендрик, Бронсон и Срог сделали то же самое.

«Я надеюсь снова увидеть тебя однажды, кузен», – сказал Кендрик.

Эрек, Кендрик, Бронсон и Срог быстро развернулись и убежали сквозь ночь, хватая оружие мертвых солдат. Они бежали в темноте к своим людям. Эрек был счастлив – его молитвы услышаны, они освободят своих мужчин, соберут свою армию и сразятся в другой день.

Андроникус галопом скакал через равнины, по одну сторону от него находился его сын Торникус, по другую – чародей Рафи, а позади – МакКлауд. За ними следовали десять тысяч преданных воинов Империи, каждый из которых с энтузиазмом скакал к одному месту назначения – к Хайландии, самому высокому городу, построенному на самой вершине Хайлэндс. Андроникус видел город перед собой, на горизонте. Высочайший город в Кольце сверкал в лучах раннего утреннего солнца, пересекая две стороны Хайлэндс. Он был последней крепостью МакКлауда. Из города выезжали солдаты МакКлауда, осмелившиеся встретиться с ним лицом к лицу. Он не мог дождаться того момента, когда сокрушит их.

Андроникус рассчитывал на то, что все МакКлауды капитулируют, когда сдался сам МакКлауд. Они бы так и поступили, если бы не этот подстрекатель Бронсон. Он ворвался на сторону Кольца, принадлежащую МакКлаудам и взволновал своих людей, и теперь тысячи воинов собирались выступить против вторжения Империи. Андроникус получил многочисленные отчеты об убийстве его людей, и сейчас он был настроен решительно захватить Хайландию и подавить сопротивление МакКлаудов раз и навсегда.

Кроме того, взятие Хайландии преследовало и другую его цель: как только Андроникус окажется наверху, он получит стратегический пункт на вершине Хайлэндс. Оттуда он сможет нанести прямой удар по другой стороне, прямо через Восточное Королевство Кольца и снова в Силезию, где он сможет уничтожить последних МакГилов и разрушит Кольцо навсегда. Андроникус улыбнулся при мысли об этом. Он получит огромное удовольствие, делая это – более того, в этот раз вместе со своим сыном Торникусом, который возглавит атаку и убьет своих собственных людей. Нет ничего, на что Андроникус любил бы смотреть больше, чем убийство кем-то своих собственных людей. Именно поэтому он заставил МакКлауда возглавить это нападение.

Как бы Андроникус его ни презирал, он вынужден был держать при себе Рафи и позволить ему скакать впереди вместе с ними. Он нуждался в темной энергетике Рафи, хотел, чтобы тот поддерживал свои чары и держал разум Тора под контролем. Кроме того, он пообещал Рафи награду: после сражения Рафи будет позволено проглотить мертвых. Рафи любил пить кровь мертвых и, хотя Андроникуса от этого тошнило, он должен позволить чародею получать свое время от времени.

Группа воинов издала громкий боевой клич, когда они приблизились к цели. Они все поскакали галопом прямо на холм, поднимаясь в небо, в то время как армия МакКлауда бросилась вниз им навстречу. Наблюдая за происходящим, Андроникус удивился, увидев, что его сын Торникус поскакал впереди, дальше остальных, возглавив группу. Он скакал бесстрашно, все быстрее, будучи первым в сражении на добрую сотню ярдов. Казалось, что Торникус собирался бросить вызов всей армии МакКлауда самостоятельно. За Торникусом, храбрым воином, было приятно наблюдать. Он казался мифическим, как бог верхом на коне, словно ничто в мире не могло его остановить.

Со стороны Хайлэндс послышался громкий крик, когда тысячи солдат МакКлауда бросились вниз верхом на лошадях, готовые встретиться с армией Империи. Должно быть, они знали, что соперник превосходит их числом, но, тем не менее, эти МакКлауды могли нанести большой ущерб. Учитывая их стратегическое положение, они могли убить тысячи людей Империи. Вероятно, они вели игру, полагая, что Андроникус не станет рисковать жизнями своих воинов.

Но они не знали Великого Андроникуса. Его не волновала жизнь солдат. На самом деле, он любил кровопролитие и не беспокоился о том, какое количество его людей умрет. В любом случае они были для него всего лишь пешками.

Тор был первым, кто встретил мужчин в бою. Сердце Андроникуса потеплело, когда он стал свидетелем этого первого настоящего испытания верности своего сына, увидел, что тот на самом деле проливает кровь от его имени. Тор прорвался через армию МакКлауда один, нанося удары во все стороны, создавая путь опустошения, которого никто не мог коснуться. МакКлауд находился поблизости, встречая свою старую армию столкновением оружия, убивая людей направо и налево. Наблюдать за ним было не менее приятно. Теперь он был игрушкой Андроникуса и делал все, что бы тот ни приказал. МакКлауд убивал своих собственных людей – людей, которыми он когда-то правил, и все во имя Империи. Во имя Великого Андроникуса.

Армия Андроникуса бросилась следом, и звон оружия поднялся к небесам, все громче и громче. Спешившись, его люди сражались в рукопашную. Это была ужасная битва, тела падали с обеих сторон. МакКлауды мудро воспользовались преимуществом спуска, убив множество людей Андроникуса, которые двигались слишком медленно, бросаясь наверх холма.

Андроникус и сам бросился в бой. Будучи в два раза выше любого человека, он размахивал своим мечом направо и налево. Он ни разу не дрогнул, отрубая головы единым ударом, наблюдая за тем, как они катятся на землю и выбирая головы для своего ожерелья. Андроникус откинул меч, когда к нему приблизился солдат, ударив его в живот и подняв его высоко над головой, словно тот был куском мяса на вертеле. Затем он откинул меч и пронзил в живот другого солдата, после чего швырнул оба тела в толпу.