Рафи.

Личный чародей Андроникуса, самое злое существо, которое он когда-либо встречал, Рафи советовал Андроникусу на каждом шагу этого пути, защищал его своей злобной энергией, и был более ответственный за его подъем, чем за что-либо другое. Андроникусу было ненавистно обращаться к нему сейчас, признавать то, как сильно он в нем нуждается. Но когда Андроникус сталкивался с препятствиями другого мира, миром магии, он всегда обращался к Рафи.

Когда Андроникус приблизился к шатру, возле него стояли два злых существа, высокие и худые, спрятанные в алых плащах, чьи светящиеся желтые глаза, выглядывающие из-под капюшонов, уставились на него. Это были единственные существа во всем лагере, которые осмеливались не склонять свои головы в его присутствии.

«Я вызываю Рафи», – объявил Андроникус.

Оба существа, не поворачиваясь, потянулись одной рукой и откинули створки шатра.

Как только они это сделали, на Андроникуса хлынула ужасная вонь, отчего он отшатнулся.

Последовало долго ожидание. Все генералы остановились позади Андроникуса и наблюдали в ожидании, так же, как и все воины в лагере, которые обернулись и посмотрели на них. В лагере повисла плотная тишина.

Наконец, из алого шатра вышло высокое, тощее существо – в два раза выше Андроникуса, тощее, как ветвь оливкового дерева, одетое в темно-алые одежды, с невидимым лицом, скрытым где-то в темноте за его капюшоном.

Рафи встал перед Андроникусом и посмотрел на него, и тот смог увидеть только его немигающие желтые глаза, оглядывающиеся назад, посаженные в слишком бледную плоть.

Повисла напряженная тишина.

Наконец, Андроникус сделал шаг вперед.

«Я хочу, чтобы Торгрин умер», – сказал он.

После долго молчания, Рафи хихикнул. Это был глубокий, тревожный звук.

«Отцы и дети», – произнес он. – «Всегда одно и то же».

Андроникус горел изнутри, теряя терпение.

«Ты можешь помочь?» – спросил он.

Рафи стоял молча, слишком долго, достаточно долго для того, чтобы Андроникус захотел убить его. Но он знал, что это было бы бесполезно. Однажды, рассвирепев, Андроникус попытался ударить его мечом, но тот на полпути растаял в его руке. Рукоять тоже обожгла его руку. Прошло несколько месяцев, прежде чем он оправился от боли.

Поэтому Андроникус стоял там, стиснув зубы и мирясь с молчанием.

Наконец, Рафи промурлыкал под своим капюшоном.

«Энергия, окружающая этого мальчика, является очень сильной», – медленно произнес Рафи. – «Но у каждого человека есть слабое место. Его возвысила магия. Но магия так же может и сокрушить его».

Андроникус, заинтригованный, сделал шаг вперед.

«О какой магии ты говоришь?»

Рафи помедлил.

«О магии, с которой ты никогда не сталкивался», – ответил он. – «О магии, которая предназначена только для таких, как Тор. Он – твой сын, но это еще не все. Он намного сильнее тебя. Если ты доживешь до того дня, когда убедишься в этом».

Андроникус кипел от злости.

«Скажи мне, как захватить его», – приказал он.

Рафи покачал головой.

«Это всегда было твоим слабым местом», – сказал он. – «Ты решаешь захватить Тора в плен, а не убить его».

«Сначала я захвачу его в плен», – парировал Андроникус. – «А потом убью его. Есть ли у меня шанс?»

Последовало очередное долгое молчание.

«Да, существует способ лишить его силы», – сказал Рафи. – «Когда исчезнут Меч и его дракон, он будет всего лишь обычным мальчишкой, как и остальные».

«Покажи мне, как», – потребовал Андроникус.

Повисла тишина.

«Существует цена», – ответил Рафи.

«Что угодно», – сказал Андроникус. – «Я отдам что угодно».

Раздалось долго, мрачное хихиканье.

«Думаю, что однажды ты пожалеешь об этом», – ответил Рафи. – «Очень, очень сильно».

Когда Ромулус шел по тщательно выложенной дороге из золотого кирпича, ведущей в Волусию, столицу Империи, воины, одетые в свои лучшие наряды, встали по стойке смирно. Ромулус шел впереди остальной части своей армии, которая сократилась, но, тем не менее, насчитывала несколько сотен воинов, удрученных и сраженных после боя с драконами.

Ромулус кипел от гнева. Это было позорное путешествие. Всю свою жизнь он всегда возвращался с победой, маршируя, как герой. Теперь же он вернулся молча, чтобы заявить о позоре, без трофеев и пленных, с воинами, которые потерпели поражение.

Это жгло его изнутри. С его стороны было очень глупо отправляться так далеко, чтобы найти Меч, осмеливаться вступать в бой с драконами. Эго Ромулуса толкнуло его на этот шаг, ему следовало бы подумать дважды. Ему вообще повезло, что он сбежал, в то время как многие его люди не выжили. Он все еще слышал их крики, все еще ощущал запах обугленной плоти.

Люди Ромулуса были дисциплинированными и храбро сражались, отправляясь навстречу своей смерти по его команде. Но после того как тысячи воинов на его глазах сократились до нескольких сотен, он понял, что нужно спасаться бегством. Ромулус отдал приказ о поспешном отступлении, и оставшиеся силы проскользнули в туннели, в безопасность от дыхания драконов. Они оставались под землей и вернулись в столицу пешком.

Теперь они находились здесь, шагая через городские ворота, которые поднимались на сотню футов в небо. Когда они вошли в этот легендарный город, целиком построенный из золота, тысячи воинов Империи ходили в разные стороны, шагая в строю, выстраиваясь вдоль улиц, вставая по стойке смирно, когда Ромулус проходил мимо. В конце концов, после того, как ушел Андроникус, Ромулус был фактическим правителем Империи, и большинство воинов уважали его. Так было до сегодняшнего проигрышного дня. Теперь, после их поражения, он не знал, как люди станут относиться к нему.

Поражение не могло случиться в более неподходящее время. Это был момент, когда Ромулус готовил свой переворот, собирался захватить власть и вытеснить Андроникуса. Когда Ромулус пробирался через тщательно построенный город, проходя мимо фонтанов, тщательно приложенных садовых тропинок, мимо слуг и рабов, которые находились повсюду, он удивлялся тому, что вместо возвращения, как он предполагал, с Мечом Судьбы в руках, с большей силой, чем он когда-либо обладал, Ромулус вернулся в слабой позиции. Теперь, вместо того, чтобы быть в состоянии претендовать на власть, ему придется извиняться перед Советом и надеяться на сохранение своей должности.

Великий Совет. При мысли о нем у него все сжималось внутри. Ромулус был не из тех, кто держал ответ перед кем-нибудь, тем более, не перед советом из граждан, которые никогда меча в руках не держали. Каждая из двенадцати провинций Империи отправила двух своих представителей, две дюжины правителей из каждого уголка Империи. Технически, они правили Империей. Хотя на самом деле Андроникус правил так, как хотел, и Совет поступал по его желанию.

Но когда Андроникус уехал в Кольцо, он дал Совету больше власти, чем они когда-либо обладали. Ромулус предполагал, что Андроникус сделал это для того, чтобы защитить себя и держать Ромулуса в уезде, чтобы убедиться в том, что трон останется за ним после его возвращения. Его поступок придал Совету храбрости. Теперь они вели себя так, словно обладали настоящей властью над Ромулусом. И Ромулус вынужден был страдать от унижения того, что должен был отчитываться перед этими людьми. Совет состоял из отобранных приятелей Андроникуса, людей, которых Андроникус закрепил на этой позиции для того, чтобы гарантировать себе вечное правление. Совет искал любой повод, чтобы укрепить власть Андроникуса и ослабить любые угрозы для него, особенно со стороны Ромулуса. И поражение последнего предоставило им идеальную возможность.

Ромулус прошел весь путь до сияющего административного здания – огромного круглого черного сооружения, которое поднималось высоко в небо, окруженное золотыми колоннами с ярким золотым куполом. На нем развевался флаг Империи, а над дверью было встроено изображение золотого льва с орлом в пасти.