Почему судьба должна быть так жестока? Во всем мире, почему отцом Тора не мог быть кто-нибудь другой – кто угодно? Почему это должен быть единственный человек, который наполнял разум Гвендолин ненавистью и жаждой мести?

В то же самое время Гвен знала, что она не права, расстраиваясь из-за Тора. Тора нельзя винить за его родословную. Он всегда был добрым, любящим и благородным по отношению к ней, а она обвиняла молодого человека за его род. Конечно же, у Тора есть также и мать, так что в его жилах течет не только кровь Андроникуса.

Гвен было стыдно за то, как она отреагировала. Ее разрывало чувство вины и ощущение потери из-за того, что она могла невольно отослать Тора прочь, к тому самому сражению, от которого она хотела его отговорить.

Наблюдая за тем, как Тор исчезает на горизонте, Гвендолин знала, что он отправляется к столкновению со своим отцом. И она знала, что если Андроникус не сдастся, Тор убьет его, если будет нужно. Девушка знала, что Тор питает к Андроникусу ту же ненависть, что и она и, по логике, ей не следовало обижаться на него. Наоборот, она должна была проявить сострадание и показать ему свое сочувствие – в конце концов, она была уверена в том, что он и сам страдает.

Тем не менее, его признание очень повлияло на Гвен, она ничего не могла поделать со своей реакцией, со своими давнишними чувствами. Она протянула руку и прикоснулась к своему животу, и другое осознание больно ударило ее – в конце концов, эта новость означает то, что она носит в себе внука Андроникуса.

Ей хотелось плакать и кричать на весь мир. Ребенок у нее под сердцем, которого она уже любила больше, чем могла бы выразить словами. Неужели она принесет в этот мир монстра?

Вместе с тем, Тор не был монстром. Но Андроникус определенно им был, и Гвен знала, что иногда те или иные черты передаются через поколение.

Гвендолин стояла, глядя на пустое небо. Тор исчез из поля зрения и, задержавшись, девушка ощутила давящее чувство беспокойства за его благополучие, которое перекрывало все другие чувства. В конце концов, Тор летел сломя голову на встречу с самым опасным человеком в мире, на встречу, на которую она невольно его подтолкнула. Что если Тор никогда не вернется? Это будет камнем лежать на ее сердце до конца дней. Она уже чувствовала себя ответственной.

Гвен хотела высунуться из окна и крикнуть Тору о том, что он должен вернуться. Крикнуть, что ей жаль. В то же время она вынуждена была признать, что часть ее хотела, чтобы он улетел и никогда не возвращался, чтобы все ее проблемы улетели вместе с ним. Гвен ненавидела себя за такие мысли, и не знала, что она должна чувствовать, как должна думать.

Она заметила внезапную суматоху в другой части двора. Бросив взгляд вниз, Гвен поразилась, увидев в дальнем конце Силесии армию из нескольких тысяч воинов, которая медленно входила через северные ворота в идеальном построении. Сначала Гвен не поняла, что она видит. Маркировки армии не принадлежали Империи. На самом деле, их доспехи напоминали доспехи МакГилов. Хотя цвета были другими – насыщенный алый и синий, и на них была изображена эмблема в виде одинокого волка.

Главная часть армии остановилась у ворот, в то время как небольшая группа из дюжины хорошо одетых офицеров, облаченных в меха, выехала впереди них, заезжая в Силесию. Было очевидно, что они везли послание. Или предупреждение. Гвен не могла сказать, были ли они настроены дружелюбно или враждебно. Но внутреннее чутье подсказывало девушке, что по тому, как они держали себя, намерения их были враждебными.

Она не понимала, что происходит и кто эти люди. Гвендолин мысленно вернулась ко всем своим урокам и вспомнила, что видела эту эмблему и эти цвета в книге. Кроме того, девушка смутно припомнила, что когда она была ребенком, отец брал ее с собой, когда навещал своего младшего брата, младшего МакГила, в Верхние Острова. Гвен никогда не забывала проведенное там время. Она могла бы поклясться, что этот флаг, эти цвета были оттуда.

Могли ли это быть они? Ее кузены МакГилы? Если так, что они делают здесь сейчас? Пришли ли они, чтобы помощь ей в защите?

Было время, когда ее отец и его младший брат были так близки, как только могут быть близки братья. Но Гвен помнила, что они поссорились и больше никогда не разговаривали друг с другом, она помнила, что отец предостерегал их всех относительно своего брата. Девушка не могла представить, почему они появились сейчас, но какова бы ни была причина, она сомневалась, что они приехали помочь.

Гвендолин обернулась и поспешила по коридорам, которые уже были полны солдат, заметивших армию. Весь замок мобилизовался, торопясь поприветствовать прибывших воинов. Гвен спешила вместе с ними, спускаясь по винтовой каменной лестнице. Ее сердце бешено колотилось, пока она спрашивала себя, что происходит.

У нее было дурное предчувствие – что бы это ни было, ничего хорошего ждать не приходится.

Гвендолин стояла в центре двора Силесии, в окружении Кендрика, Срога, Брома, Атмэ, Годфри, Риса и дюжины членов Серебра. Все они гордо удерживали свои позиции, ожидая, когда приблизится группа солдат. Все мужчины положили руки на рукояти своих мечей, оружие было наготове.

«Миледи, следует ли нам призвать армию?» – спросил Кендрик. Она слышала тревогу в его голосе.

Гвен смотрела на приближающуюся группу, состоящую около дюжины мужчин, и не видела, чтобы кто-нибудь из них прикасался к оружию. Она чувствовала, что армия может быть враждебной, но не эта группа. Возможно, они везли с собой послание – или предложение.

«Нет» – ответила Гвен. – «У нас для этого много времени. Давайте выслушаем их».

«Это цвета других МакГилов?» – громко спросил Рис. – «Из Верхних Островов?»

«Похоже на то», – сказал Кендрик. – «Но что они здесь делают?»

«Может быть, они пришли, чтобы помочь в нашем деле», – предположил Атмэ.

«Или добить нас в тяжелое время», – добавил Годфри.

Те же самые мысли проносились в голове Гвендолин, пока она стояла там.

Мужчины подъехали ближе, после чего, наконец, остановились всего в десяти футах перед ними. Они спешились.

Один воин вышел впереди остальных в окружении четверых солдат, глядя прямо на Гвендолин. Это был крупный и широкоплечий человек в лучших алых мехах и, когда он снял свой шлем, Гвендолин тут же узнала его густые седые волосы и рябое лицо.

Ее дядя, Тирус МакГил.

Тирус, практически ровесник ее отца, казался намного старше, чем тогда, когда она видела его в последний раз, будучи ребенком. Теперь его борода была седой, лицо испещрило множество тревожных морщин, и, казалось, он лишился того приятного, беспечного нрава, который она помнила. Теперь его лицо было суровым и неприветливым. Дядя не улыбнулся, здороваясь с ней, как делал всегда, когда Гвен была ребенком, беспечно смеясь, подбрасывая ее вверх и кружась вместе с ней. Сейчас он приблизился к ней как противник, сжав челюсти и бросив на нее ничего не выражающий взгляд своих карих глаз.

С одной стороны, сердце Гвен подпрыгнуло, когда она увидела дядю, потому что он очень сильно походил на ее отца, отчего девушка сильно по нему заскучала. С другой стороны, у нее засосало под ложечкой из-за его манеры держать себя и из-за присутствия его солдат, что происходило, когда она встречалась лицом к лицу с каким-нибудь другим противником.

Тирус остановился всего в нескольких футах от Гвен и холодно посмотрел на нее. Он не склонил головы и не поцеловал ее руку, хотя на ней была королевская мантия Силесии и он, разумеется, должен был знать, что она – королева. Гвен отметила, что это был признак неуважения.

«Я пришел сюда для того, чтобы заявить права на то, что по праву принадлежит мне», – объявил он громким и зычным голосом, предназначенным не только для нее, но и для всех, кто находился в зоне слышимости. – «Мой старший брат, Король МакГил, мертв. По праву королевство переходит мне, следующему старшему брату».

Гвен покраснела. Так вот, значит, за чем он пришел. Ей следовало бы знать. Отец предупреждал ее.