Когда они приблизились, Гвендолин почувствовала боль глубоко в животе, почувствовала, что ее ребенок снова начал поворачиваться. Это потрясло ее и заставило подумать о Торе. Она чувствовала, что его захватили в плен, ощущая себя беспомощной. Гвен не понимала, как это произошло, но эта мысль разрывала ее на части. Она была раздавлена чувством вины и раскаянием.

Гвендолин прогнала эти мысли из своей головы. Сейчас не время. Как только она покончит с Тирусом, если она выживет, то отправит всех имеющихся у нее людей спасти Тора.

Гвендолин сконцентрировалась на Тирусе, когда его лицо предстало перед ней со снисходительной улыбкой на губах, источающей напыщенность. Они ехали все ближе и ближе, их кольчуги звенели, мечи гремели на бедрах, от запаха их лошадей, смешанного с влажным запахом Каньона отяжелел холодный утренний воздух.

Тирус и Гвендолин остановились в нескольких футах, гордо глядя друг на друга. Тирус ждал, когда она нарушит тишину, очевидно, упиваясь тем, что он считал своим успехом, последующим извинением.

«Ты – мудрая девушка», – наконец, произнес он. – «Ты приняла верное решение, предпочитая сдаться мне. Следует признать поражение, оказавшись в окружении».

Сердце Гвен бешено колотилось, когда она сидела верхом на своем коне с идеальной осанкой, глядя на шар первого восходящего солнца. Ее глаза были холодными и жесткими, и она ощутила в себе новую силу – силу сына, которого носила под сердцем. Сын Тора.

Гвен больше не боялась – ни этих людей, ни кого-то другого, ни смерти. Жизнь была для нее менее ценной, чем раньше, и никакие угрозы не могли ее напугать.

В воздухе висела тяжелая тишина, лошади гарцевали и фыркали, когда Гвен медлила, прежде чем ответить. Она была готова дать сигнал своим людям броситься в атаку, и знала, что при малейшем жесте они это сделают – и тогда начнется хаос.

«Кто сказал, что мы решили сдаться?» – холодно ответила девушка.

Сердце Гвендолин неистово колотилось, и она почувствовала, как костяшки пальцев ее воинов крепче сжали рукояти мечей. Всего через минуту она взмахнет рукой и подаст сигнал начать битву, которая, несомненно, приведет к ее смерти – и к смерти всех остальных. Гвен не боялась смерти. Она боялась только жалкой смерти. И в этот раз, наконец, она умрет с нетронутой честью.

Лицо Тируса медленно упало, его невежественная улыбка начала таять, когда он понял по выражению лица племянницы, что она настроена серьезно.

«Глупая девчонка», – произнес он. – «Ты пришла сказать мне, что ты подписала свой смертный приговор?» – холодно спросил Тирус голосом, наполненным враждебностью.

Когда Гвендолин подняла глаза, чтобы обозреть своих людей и подать сигнал, она что-то заметила на горизонте, на холмах позади людей Тируса. Что-то, чего она не ожидала, привлекло ее внимание. Что-то блеснуло на свету, где этого быть не должно. Это было отражение щита. Но это не ее люди. И не люди Тируса.

Затем показался еще один щит.

Потом еще один.

Из-за хребта показалось несколько тысяч щитов – блестящих, сверкающих в свете.

Сначала Гвен была сбита с толку. Здесь, на этом поле боя, показалась другая армия.

Но когда они приблизились, когда их знамена показались над холмом в поле зрения, девушка узнала эмблему. Ее сердце взлетело. Этого не может быть.

Но все происходило на самом деле.

Это было знамя Герцога Саварии. Это были его люди – вместе с тысячами других. Эту группу возглавлял чемпион ее отца Эрек. Она узнала рыцаря по его броне – сверкающей серебряной броне королевства.

Эрек вернулся. И привел с собой тысячи воинов.

А Тирус об этом и понятия не имел.

Теперь пришла очередь Гвен улыбнуться. Она посмотрела на Тируса и поняла, что очень сильно этим насладится.

«Наоборот», – спокойно ответила девушка Тирусу. – «Полагаю, что это ты подписал себе смертный приговор».

Тирус бросил на нее сердитый и гневный взгляд, и выражение его лица стало мрачным.

«Ты – глупая девчонка», – сказал он. – «Ты собираешься отправить своих людей на смерть. И ты узнаешь, что значит страдать».

«Я уже узнала о страдании больше, чем ты можешь представить», – парировала Гвен. – «Я покончила с мелочами. Я дам тебе всего один шанс на то, чтобы сдаться».

Пораженный Тирус посмотрел на нее, откинул голову назад и рассмеялся с издевкой.

«Ты издеваешься надо мной, девчонка. Или ты совершенно выжила из ума», – он искренне смеялся, и его люди последовали примеру своего короля. – «Почему я должен сдаваться, когда моя армия превосходит твою числом, когда твои силы слабые, а мои сильные?»

Гвендолин широко улыбнулась.

«Если ты обернешься, то увидишь за тем хребтом позади себя вдвое больше людей, чем ты привел с собой. Ты узнаешь броню – эти щиты принадлежат Герцогу Саварии, чемпиону Серебра Эреку и всем его рыцарям. Он вернулся домой, чтобы верно служить моему отцу – то, чего ты никогда не делал. И если этого тебе не достаточно, ты можешь посмотреть направо и налево, и в тех лесах ты увидишь еще несколько тысяч воинов, окружающих тебя со всех сторон, вооруженных луками, ожидающих моего сигнала».

Гвен широко улыбнулась.

«Поэтому, как видишь, дядя, именно ты полностью окружен».

На лице Тируса появилась гримаса.

«Неужели ты думаешь, что я такой глупый, чтобы обернуться и посмотреть на мнимых призраков на горизонте? Это последний акт отчаяния с твоей стороны», – ответил он.

Но четверо его сыновей обернулись и посмотрели туда, куда указала Гвен, и на их лицах появился страх, а кони начали гарцевать.

«Отец, она говорит правду», – сказал один з них.

Тирус неохотно обернулся и увидел, что он окружен со всех сторон тысячами и тысячами воинов. Эрек и тысячи его солдат показались из-за хребта, гордо восседая верхом на лошадях, высоко подняв копья. По бокам от него появились две тысяч вооруженных лучников из армии Гвендолин.

Обернувшись, Тирус посмотрел на Гвен, на этот раз его глаза были наполнены потрясением. Его лицо побледнело, он слегка оступился, утратив высокомерную осанку.

Кендрик и другие члены ее конвоя вынули мечи, и этот звон разрезал утренний воздух.

«Бросайте свое оружие, все вы», – мрачно приказа Гвен. – «Иначе при малейшем взмахе моей руки тысячи лучников выпустят стрелы. Теперь выбор за вами».

На лице Тируса, наконец, появились смирение и страх. Он бросил свое оружие на землю и жестом велел остальным сделать то же самое. Все воины его конвоя вокруг него бросили свое оружие, которое упало на холодную землю со звоном.

«Я знаю, когда проиграл», – произнес Тирус. – «Сегодня ты перехитрила меня. Я сдаю тебе свои силы».

«Я знаю», – сказала Гвен. – «Легко сдаться, когда ты смотришь в лицо верной смерти. Вопрос для меня заключается в том, приму ли я вашу капитуляцию, или лишу вас жизни».

Тирус сглотнул, впервые показавшись по-настоящему напуганным.

«Пожалуйста, миледи», – взмолился он трясущимся голосом. – «Не убивайте нас. Мы никогда не хотели причинять вам вреда».

Теперь была очередь Гвен рассмеяться.

«Никогда не хотели причинять вреда?» – переспросила она. – «Ты только хотел захватить наш город и убить наших людей?»

Тирус был на грани слез.

«Пожалуйста, миледи. Мы – одна семья».

«Семья?» – эхом повторила Гвен не без издевки. – «Так ты обращаешься с членами своей семьи?»

«Убейте их, миледи», – сказал Кендрик. – «Тирус – свинья и предатель своего рода. Он заслуживает смерти. Он предал Кольцо и нарушил наш священный закон».

«Убейте его, миледи», – сказал Срог. – «Ему нельзя доверять. Если вы позволите ему жить, он убьет нас в другой раз».

Гвендолин сидела верхом на своем коне, размышляя над имеющимися у нее вариантами.

«Отец, сделай что-нибудь!» – крикнул один из сыновей Тируса. – «Пожалуйста, не дай нам умереть!»

Гвен сделала глубокий вдох.

«Мне следует убить тебя, дядя», – сказала она. – «И всех твоих людей вместе с тобой. Но я не стану этого делать».