И Артем много говорил, хотя вообще болтливостью не отличался, только с ней как-то просто было. Как с Семеном, но наоборот. С тем вовсе говорить ничего не было нужно, на их дружбу прошлое не влияло. А с Яной, казалось, можно поговорить о чем угодно. И уж точно не засмеет, не посчитает диким или странным, ни его рассказ о собственном детстве, ни косноязычные попытки объяснить, почему так важно успеха добиться, не кому-то конкретному даже, а самой жизни доказать, что способен на это, на успех. Простой пацан из очень провинциального города. И честно.

Они в ту ночь до пяти утра разговаривали. В его машине сидели, в не новой и не самой шикарной модели «БМВ», которую он, спасибо удачному случаю, додумался заправить под завязку перед этим, а то околели бы, когда из ресторана их «попросили», а они разойтись не могли. Купили по дороге на «Мак Драйве» кофе, да так и «зависли», продолжая болтать, не доехав до ее дома, куда Артем обещал Яну после представления отвезти. Точнее, по адресу он ее доставил, но уже под утро.

А на следующий день она рассталась с женихом.

Артем не давил или напирал. Не ожидал такого решения, по правде говоря. Думал, придется еще осаду выдерживать. Впрочем, не то чтобы Яна ему сразу вот и сдалась. Ага, раскатал губу, как же. Но удивить смогла…

— Я за искренность. И не хочу врать или обманывать. Это не мое, Артем. Ты мне нравишься. Больше, чем должен бы нравиться обрученной женщине. Ты вызываешь во мне те эмоции и чувства, которые не должен был бы вызывать. А значит — нечестно обманывать Дмитрия. Видимо, мы с ним поторопились и неправильно оценили глубину чувств. Во всяком случае, я. Но это не значит, что я готова…

— Переходи в «Феникс»! — перебил он Яну, не дав договорить, чтобы не особо цеплялась за нюансы, к чему готова, а к чему нет. — Нам очень толковый юрист нужен на постоянной основе, — хотел, чтобы около него была! Да и знал уже, что заведовал этой конторой отец ее бывшего жениха. Имелись сомнения, что теперь все нормально с работой у Яны сложится. А им в штате юрист точно нужен, не врал.

И она растерялась, добился своего.

— У меня зарплата тут хорошая, Артем…

— Я тебе долю в компании дам, — решительно заявил он, забив на то, что это бы и с Семеном согласовать надо. Не сомневался, друг поймет. Уже и так заметил, что с Артемом непривычное что-то, не цепляли его так еще женщины ни разу, как Яна.

«Вижу цель — не вижу препятствий», как раз про него было на тот момент.

— Ого. Серьезно. Ты уверен? — с сомнением покосилась Яна.

Но он видел в ее взгляде смешливый интерес, да и то, что льстит такое внимание. Ей было с ним весело и легко, сама ему на том представлении и призналась.

— Если я и принимаю твое предложение о работе, это также не обязывает меня к личным отношениям, окей? — но все равно не отступила от своей практики все оговаривать заранее. — И не скажется на нашем профессиональном сотрудничестве, если не сложится. Готов к такому? — Яна тогда испытующе и внимательно смотрела, наверное, даже не замечая, как закусывает губу.

— Готов…

Соврал, как оказалось.

Ни фига он готов не был. Да и она тоже. Ни к чему: ни к успеху, которого добились; ни к тому, что жизнь иногда устраивает испытания, а ты не в состоянии сохранить здравый смысл; ни к тому, что и самое важное может начать казаться обыденным…

Невозможно подготовиться иногда, как выяснилось, ни к собственной дурости, ни к дикой боли, ни к стыду за то, что обидел самого дорогого и близкого человека.

Цикл приготовления двойной порции «американо», как любила Яна всегда, закончился. Артем снял чашку с подставки, поставил вторую для себя, включил режим «двойного эспрессо». И осторожно, чтобы не испортить плотную бархатистую пенку в ее чашке, перемешал напиток. Блин, ничего же не забыл! И до сих пор заботиться о ней хочется до такой степени, что сейчас эта возможность приготовить Яне чашку кофе — привилегией кажется! Но ведь сам себя и лишил всего.

Отодвинув в сторону прошлое, Артем оставил пока готовиться свой кофе и медленно понес чашку Яне. С травмированной ногой и руками было не так и просто нормально донести напиток, не расплескав и не взболтав эту чертову пенку, которую она так любила. Но он честно старался. Изо всех сил. Мелочь, Артем это понимал. И не решает ничего.

Но если Артем и пришел к каким-то выводам за сегодняшнюю ночь, когда достала боль и он, наглотавшись обезболивающих, валялся, вперившись глазами в потолок, так это к четкому решению и осознанию, что за ним остались долги. И крупные. Пора бы перестать позволять скулить и огрызаться своей гордыне, на которую ни фига права не имеет, если пораскинуть мозгами объективно. Да и травмы все — не оправдание. Тоже виноват сам.

А в больнице тогда на нее рычал потому, что не мог принять это бескорыстие и готовность помочь, несмотря на нанесенную обиду. Для него ее помощь, как удар на отдашь тогда воспринималась, хуже, чем если бы ударила его в самом деле. Последней мразью себя чувствовал. И злился от бессилия, от собственных ошибок, от своей низости против искренности любимой женщины. А еще от любви, с которой мог теперь только то и делать, что в себе душить.

В голове, если честно, была каша: пытался одновременно понять, что Семен вытворил; просчитать, как начать это компенсировать в максимально короткие сроки; раз за разом прокручивал в памяти, как Яну обнимал… Вот что вообще не мог из мозгов выкинуть, засело тупой иглой, ноя, теребя душу мучительной болью.

Он любил ее. До сих пор любил. Несмотря ни на что. Но так сильно обидел, что даже не представлял, как именно за такое можно попросить, а главное, заработать прощение. Однако, после вчерашней их встречи, четко осознал — собирается это узнать. И, как минимум, сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы хоть как-то компенсировать любимой женщине ту боль, что причинил.