Наступил день, когда в моей голове возникла очень ясная картина. Я увидел себя совершенно одиноким в своем предприятии, без каких-либо гарантий и все-таки безмятежным как никогда в жизни. Я понял, что это тот самый день, когда через несколько часов я официально уйду в отставку и больше не смогу рассчитывать на зарплату.

Приехав в университет, я немедленно направился к декану. Я не сказал ни жене, ни кому-либо в семье, что это тот самый день. Утреннее видение сделало это ясным для меня. Весь процесс моего вхождения в кабинет декана был ментальным. Одни только мысли. Одни только мне доступные видения. Одни только образы себя самого, которые я не мог стереть. Я едва мог поверить, что это я. Вот я жду возможности объявить декану, что я ухожу в отставку, которая вступит в силу через несколько недель, по окончании текущего семестра.

Наш разговор был короткий. Я сказал, что хочу уйти и заниматься тем, во что искренне верю. Он попросил меня еще раз подумать и обсудить это с семьей и коллегами, но я заявил, что это уже свершилось в моем разуме – моих мыслях – и что осталось лишь выполнить формальное воплощение в физическом мире. Декан указал мне на все опасности, насколько маловероятно, что я смогу прожить за счет книг и выступлений и что вернуться на должность, от которой я отказываюсь, будет чрезвычайно трудно из-за переизбытка профессоров и недостатка вакансий в академическом мире. Я ответил, что осознаю риск и что это одна из причин того, почему я решил так повернуть свою жизнь. Я направлялся по пути, который Роберт Фрост назвал «Дорогой с наименьшим движением»:

Две дороги расходились в лесу, и я

Выбрал ту, по которой меньше ходят,

И это всё перевернуло.

Покинув кабинет декана, я пошел к себе, внутренне сияя. Я был свободен, свободен уверенно двигаться в направлении своих мечтаний.

Я почистил свой письменный стол, сделал некоторые объявления своим студентам и ассистентам и поехал домой, с невыразимым ощущением, что совершаю самый важный шаг в своей жизни. Вот я, никому не известный, оставляю надежное место, чтобы рассказать миру о своих идеях в своей новой книге. Однако я был в экстазе, потому что мысленно видел все это прежде, чем пережил в мире формы.

Я обсудил свое новое положение с женой и дочерью, и они полностью поддержали и подбодрили меня. Поскольку я всегда был ответственным человеком, всегда выполнявшим свои финансовые обязательства, я положился на себя, не беспокоя свой разум картинками неминуемого финансового краха семьи. Мы воспользуемся своими сбережениями, если нужно будет, я одолжу денег; в случае необходимости мы сможем сократить некоторые статьи расходов. Семья была в полном согласии со мной: деньги не должны быть поводом уклоняться от своего счастья. Домашние, казалось, знали, что именно к счастью лежит мой путь, и, как это почти всегда бывает с любящими людьми, не только поощряли меня, но как будто испытывали то же интуитивное чувство, что все будет прекрасно. Они тоже были готовы пойти на риск, зная, что в результате этих усилий мы все станем счастливее.

Каждое препятствие, встречавшееся на моем пути, оборачивалось благоприятной возможностью. Мне сообщили, что моя книга выйдет минимальным тиражом и что, даже если я разверну широкую рекламу в средствах массовой информации, ничего хорошего из этого не выйдет, так как книжные магазины не захотят затовариваться моей книгой. Тогда я решил выкупить большое количество экземпляров и рассылать людям самостоятельно. Я буквально стал своим собственным дистрибьютером.

В 1976 году я сдал часть тиража в книжные магазины по всей Америке на комиссию, и как раз в это время в мою жизнь вошли некоторые замечательные люди. Одна из них, Донна Гаулд, стала такой горячей моей сторонницей, прочитав мою книгу, что тратила свое личное время, помогая мне заключать договора по всей стране. Донна знала, что я оплачиваю большинство своих расходов из собственного кармана, и вложила множество часов своего времени и тонны своей энергии в помощь мне.

Мой издатель обретал все большую веру в меня, видя результаты моего возбуждения в отношении этого проекта. В скором времени я отправился на своей машине в путешествие по городам и весям, выступая на ток-шоу и раздавая интервью местным газетам.

Сначала я изъездил вдоль и поперек Восточное побережье, потом Средний Запад и, в конце концов, отправился в турне через всю страну с женой и дочерью, оплачивая все свои издержки, останавливаясь в самых дешевых мотелях и, самое главное, наслаждаясь каждой минутой своего нового приключения. Я редко думал о зарабатывании денег. Я опубликовал три имевших успех учебника и множество профессиональных статей без какой-либо финансовой прибыли; поэтому мною двигало сейчас не желание сколотить состояние. Я просто делал то, что мне нравилось, и при этом ни перед кем не отвечал. Поскольку я использовал для финансирования этой поездки и закупки книг свои собственные сбережения, я полностью контролировал каждый аспект этой рекламной акции.

По прошествии нескольких месяцев я уже давал по пятнадцать интервью в день. Книжные магазины в городах, где я побывал, начали обращаться с заказами к моему издателю. Поначалу мне удавалось получать заказы только в маленьких городах, но теперь средства массовой информации в больших городах начали приглашать меня на свои шоу.

Один «специалист» по рекламе сказал мне, что единственный способ пообщаться с каждым американцем в 1970-х гг. – это телевидение, но такой вариант был, пожалуй, закрыт для меня, так как я еще не имел общенациональной известности. Он предположил, что я должен быть счастлив, если мне удастся продать несколько тысяч книг в окрестностях Нью-Йорка, добиться парочки переизданий и получить в университете кредит на рекламную кампанию. Такова была точка зрения и многих других людей, которые знали издательское дело не понаслышке. Но, казалось мне, они не знали великой истины Виктора Гюго: «Нет ничего сильнее идеи, время которой пришло».

Что такое идея, если не мысль? У экспертов были свои идеи, и они действовали в соответствии с ними. У меня тоже была своя идея. Я был согласен, что самый легкий способ поговорить со всеми американцами – общенациональные средства массовой информации, но это не единственный способ. Я мог достучаться до каждого в Америке, если бы был готов потратить на это время, энергию и пойти на риск, сопряженный с таким подходом. А я был готов и даже жаждал этого. Я использовал каждый барьер на своем пути как возможность проверить себя. И каждый раз это срабатывало. Прогоняя все эти события через свои мысли, я предоставлял им совершаться без борьбы с кем-либо или чем-либо, только с радостью и любовью. Это было забавой: каждый день, каждое интервью, каждый новый город, каждый новый друг. Все это очень возбуждало.

Месяцы стали годом, а мы с семьей все еще были в дороге. Финансовые проблемы разрешались как-то сами собой, и однажды, когда я выступал по радио в Сент-Луисе, мне позвонил Артур Пайн, мой друг и агент, который сообщил мне, что моя книга на следующей неделе попадет в список бестселлеров газеты «Нью-Йорк таймс» под номером восьмым. Я добился того, что почти всякий назвал бы невозможным. Ни разу не появившись на национальном телевидении или радио, я сумел пробиться к населению страны и убедить купить мою книгу достаточное число людей, чтобы она попала в национальный список бестселлеров. Я был в восторге и в шоке.

Но все это – только начало проявления моих внутренних образов и мыслей. Я приобретал форму, о которой думал каждодневно и, самое главное, я открывал себя, позволяя моему предназначению найти меня. Я начал очищаться от негативности и предосудительности, которые прежде препятствовали течению этого процесса.

Тогда же начались другие изменения. Я стал каждый день заниматься физкультурой. Поначалу медленно, но с ежедневным наращиванием. В августе я пробежал свою первую милю без остановки. Я задыхался, был в состоянии изнеможения, но тем не менее финишировал с чудесным ощущением внутренней удовлетворенности. Назавтра заставил себя повторить этот успех. То же – на следующий день; через неделю я уже пробегал милю без дискомфорта. Два месяца спустя я пробежал без остановки восемь миль (около тринадцати километров); начиная с 7 октября 1976 года восьмимильная пробежка стала моей ежедневной нормой без единого дня перерыва. Я стал более внимателен к своему питанию, постепенно отказываясь от многих продуктов, которые ныне признаны нездоровыми.