Я опустошена.

Нет слов, чтобы передать, какая я глупая. Я люблю тебя – серьезно? Я действительно это сказала?

Толком ничего не объяснив ни Марине, ни Мику, я оделась и вылетела из ее квартиры, а приехав домой, обнаружила пустые комнаты – родители на работе.

Одиночество – то, что нужно сейчас.

Господи, как можно быть такой самонадеянной? Думала, приеду, а меня он ждет с распростертыми объятиями и скажет, что все хорошо? Я сама все разрушила в тот день, когда уехала. Я не решила свои проблемы – я усугубила их.

Повернувшись набок, я подложила руки под голову и тихо засопела. Мне нужен был сон – успокоиться, отвлечься на несколько часов.

Хлопок двери нарушил мое сонное царство. Я встала с кровати и обнаружила, что уже стемнело. Выйдя в коридор, остановилась у лестницы. Пришла Валентина.

-Привет, - я улыбнулась ей, потирая рукой сонное лицо. – Как дела?

Она подняла голову вверх и, увидев меня, заулыбалась тоже. Сняв декоративный легкий шарфик с шеи, она обмахнула им лицо.

-Привет, Кристина. Хорошо, только устала. Сейчас, ближе к лету, все хотят чего-то новенького добавить: кому пруд подавай, кому беседку разбей.

Я усмехнулась.

-Пойдем на кухню? – предложила она, положив шарфик на полку и снимая остроносые туфли.

-Давай, - охотно согласилась я, спускаясь вниз. Ладно, может, одиночество – не совсем то, что мне нужно сейчас. Легкая и непринужденная беседа, которая сможет помочь забыться – вариант получше.

Мы вошли на нашу просторную кухню, и Валентина двинулась к шкафу со спиртным. Она достала бутылку мартини и два изящных стакана. Разлив спиртное по ним, кинула две оливки, льда, и, повернувшись, протянула один стакан мне:

-Тяжелый день. Нужно расслабиться.

Я приняла из ее рук бокал и, сев за стол, хлебнула. Приятный вкус прокатился вниз по моему пищеводу.

-Что делала весь день? – Валентина, расстегнув верхние пуговицы на блузке, села рядом со мной.

-Спала, - усмехнулась я. – Вчера с Мариной много говорили, и было не до сна.

Валентина улыбнулась, кивнув:

-Понимаю, столько времени не виделись. Прости, что мы уделили тебе так мало внимания. У Андрея сейчас куча работы, да и у меня немало. Ну теперь, вечер в нашем распоряжении. Хоть мы и созванивались часто, Кристин, все равно, такое ощущение, что упускали моменты. Ты вернулась такая похорошевшая. Взрослая и ответственная, - она снова улыбнулась, и мы синхронно с ней выпили.

-Спасибо, - я выдавила улыбку, ощущая прилив слез. Я сейчас – не лучше Марины – атомная бомба, готовая взорваться в любую секунду.

-Андрей видел тату? – она лукаво мне подмигнула. Я покраснела.

-Вау, быстро ты заметила, - сконфуженно ответила я, поворачиваясь к ней спиной. – Ласточки. Свобода.

-Они прекрасно смотрятся, - похвалила Валентина. – У меня тоже есть.

-Да? – удивилась я, посмотрев на нее. Ее прекрасные зеленые глаза мягко светились, и она подняла повыше брючину на левой ноге – у щиколотки было изображено перо.

-Что это значит? – поинтересовалась я, снова отпив.

-Свобода любви, легкость, - она слегка улыбнулась и принялась за свой стакан. – Как там Егор?

Воу, нет. Только не сейчас. Только не Егор.

Я долгое время молчала, а затем произнесла:

-Мы виделись сегодня утром. Он ненавидит меня.

Валентина прищурилась и накрыла своей мягкой ладонью мою руку.

-Нет, моя хорошая, нет. Он не ненавидит. Я больше чем уверена, что у него к тебе самые светлые чувства. Он наверняка сам не знает, насколько глубокие. Но это же очевидно…

Я всхлипнула. Нет, только не плакать!

Но одинокая слезинка все же упала, и Валентина подняла свой бокал:

-За свободу в любви и легкость выбора! – она чокнулась со мной и отпила.

Я, хлебнув мартини, вздохнула. Как же мне хотелось, чтобы она была права. Чтобы Егор действительно испытывал ко мне чувства. И ведь они были бы взаимны…

-Я сказала, что люблю его, - вырвалось у меня, когда мы разлили второй бокал. Валентина, стоявшая ко мне спиной, медленно повернулась:

-И он что?..

-Сказал, что ему нужно идти. И уехал, - я смотрела в пол, разглядывая паркет.

И тут я услышала ее легкий, звенящий смех.

-Глупый мальчишка. Он испугался. Вероятнее всего, он не ожидал, что это будет так. Он думал, что ты вернешься с другими чувствами, с другими людьми в сердце, но это же не так. Ты – прежняя, хоть и повзрослела. Это факт, детка. И пусть он испугался – это нормально. Не казни себя и его. Это пройдет. Наверняка он понял, какую глупость совершил, когда уехал.

Я лишь покачала головой:

-Я не знаю… Это все так странно!

-Конечно, - Валентина, поставив оба бокала на стол, обняла меня, прижимая к себе. Нежный запах ее духов обволок меня полностью, и я снова всплакнула. В такой позе нас и нашел папа.

Он около минуты стоял в ступоре, затем подошел ближе и обнял нас, сказав:

-Ох, любимые мои девчонки!

Семейные объятия.

Сказать честно, этого мне не хватало больше всего.

6.

Нервишки шалили, пока я нажимала на звонок. Алкоголь не давал мне сбежать в ту же секунду, как откроется дверь.

Но вот она открылась, а я в ступоре смотрю на мужчину в строгом костюме и с портфелем в руке. Он удивленно окинул меня взглядом.

-Кристина. Я не знал, что ты вернулась, - льдистые глаза Аркадия, пробежавшись по мне, поднялись к лицу. – Егора еще нет. Он обещал приехать через полчаса.

Я по-прежнему молчала. Видя это, Аркадий нахмурился и, оттеснив меня в сторону, вышел из дома.

-Можешь подождать его наверху, - с этими словами отец Егора быстрым шагом двинулся к гаражу, а через пару секунд выехал оттуда на черном мерседесе и скрылся из виду.

Вот тебе на! Я медленно переступила порог и, прикрыв дверь, вдохнула глубже. Здесь, как всегда, пахло домом: чем-то сладким, похоже, выпечкой, теплым и …

Из-за угла на меня выскочила огромная собака, ее язык развевался на ветру, пока она летела на всех парах.

-Черри! – я испуганно вздрогнула, затем выдохнула и опустилась на колени, чтобы быть наравне с собакой. Облизав меня всю, Черри удалился в гостиную и, грузно прыгнув, уселся на большой диван.

Я перевела дух и, слегка покачнувшись, стала подниматься вверх, в комнату Егора. Перед дверью я помедлила, но рука, словно не моя, сама толкнула ее вперед.

Я оказалась в его комнате. Все было также, как и полгода назад: кровать там же, кубки – на полках, и медали на тех же местах. На столе прибавилось учебников, да и только.

Я прошагала вперед, к столу и ощутила, как сдавливается грудь. На верхней полке стояла фотография. Наша с ним совместная фотография.

Ее сделал Мик. Мы ездили на футбол и остановились в какой-то забегаловке, и пока Марина заказывала еду, мы разговаривали с Егором. Его руки обнимали меня через стол, а я смеялась, рассказывая что-то и не видя, что Мик снимает.

Протянув руку, я взяла фотографию и поближе присмотрелась. Егор так смотрит на меня. С такой нежностью. Как можно не видеть?!

Слезы закапали на стекло, и я протерла его кромкой футболки, поставив рамку на место. Только разрыдаться мне здесь не хватало!

Переведя взгляд дальше, я увидела еще одну фотографию, и вместо нежного трепета у меня в душе зарычало чудовище. На этом снимке были Егор и Ангелина – они обнимались, стоя в каком-то парке, и были счастливы. Видно, что это была недавняя фотография – Егор подтянутее и крепче, а Ангелина по сравнению с ним кажется ребенком, худым и больным.

Злость одолела меня, полились слезы, и я засомневалась. А правильно ли я сделала, что пришла? Нужно ли ему это?

В расстроенных чувствах я стала мерить шагами комнату, злостно вытирая слезы, и запнулась о вещи, лежащие у кровати. Подняв их, я увидела спортивные штаны Nike и простую белую футболку. Не думая, я сразу же нацепила ее на себя расплакалась еще сильнее от запаха, исходившего от нее – до боли знакомого и приятного.