— Понимаю, — произнесла я и, подойдя к шару, положила на него руку и закрыла глаза.

Первое время за смеженными веками просто было темно, потом словно бы заклубился туман, а когда он развеялся, я разглядела до боли знакомый кабинет брата. Селим стоял у стола, точно так же, как и я, положив руку на шар. Только в моем видении глаза у него были открыты, что, разумеется, не соответствовало действительности.

— Амина! — обрадовался мне брат. — Сестренка! Как ты?

Он даже дернулся в мою сторону, будто собираясь обнять, но вовремя спохватился, осознав, что видит лишь иллюзию.

— У меня все хорошо, — заверила его я. — Король Эдгар и королева Изольда приняли меня просто замечательно.

— У тебя достаточно прислуги? — подозрительно осведомился Селим. — Удобные покои?

Только после его вопроса я сообразила, что обхожусь помощью всего двух служанок, хотя Изольда и предлагала мне выбрать себе девушек из числа прочей обслуги. Но события, случившиеся со мной, напрочь вымели из головы мысли о прислуге, хотя об этом Селиму говорить не следовало. То, что в мое распоряжение королева предоставила только одну служанку, возмутит и оскорбит Императора и никакие мои пояснения, что я сама не озаботилась выбором для себя прислуги не помогут. Ну а рассказ о грозящей мне опасности напугает брата. Если бы я была уверена в том, что Селим сможет мне помочь, я рассказала бы ему обо всем, но в данной ситуации всемогущий владыка Империи был бессилен. Поэтому я ответила просто:

— Да, у меня всего в достатке и я всем довольна. Понемногу знакомлюсь с придворными лордами и леди. И уже побывала на охоте.

И захихикала, словно девчонка, увидев, как вытянулось от изумления лицо брата.

— На охоте? О чем только думают эти северяне?

— У них женщины имеют куда больше прав, нежели на юге, но я опишу тебе все подробно в письме, дабы не тратить сейчас время. Лучше расскажи, как дела у тебя? Как Фирузе?

Селима, похоже, настолько поразила мысль о том, что женщинам могут предоставить большую свободу, нежели в привычной ему среде, что ответил он не сразу.

— Фирузе растет, — сказал он наконец с нежностью в голосе. — И постоянно спрашивает о тебе.

— Я пришлю ей подарок, — пообещала я. — А как Салмея?

Мне показалось, что брат смутился.

— У нее все хорошо, — пробормотал он, но я заподозрила неладное.

— И как зовут твою нынешнюю фаворитку?

— Гюльнара и еще Ирия, — отвел взгляд в сторону Селим. — Я не оказываю предпочтения ни одной из них, дабы они не возомнили о себе слишком много.

Определенно, пока две неизвестные мне девицы сражаются друг с другом, ни одна из них не задумается о том, чтобы причинить вред жене Императора — во всяком случае, я надеялась на это. Но все-таки спросила:

— Салмею они не трогают?

— Они смотреть в сторону ее покоев боятся, — усмехнулся Селим. — Хотя из кожи вон лезут в надежде, что я оставлю их при себе и потом, после…

— После чего?

— Салмея ждет ребенка, — внезапно выпалил Селим. — Мы очень надеемся, что на сей раз будет мальчик — Империи нужен наследник.

Мне все стало понятно. По традиции беременная жена Императора жила в загородном дворце, дабы никому из обитательниц гарема не пришло в голову устроить ей какую-нибудь каверзу, могущую плохо повлиять на еще нерожденного ребенка. Селим, конечно же, навещал жену, но я прекрасно знала своего брата и понимала, что хранить верность супруге и не придет ему в голову. Да и сама Салмея вряд ли рассчитывала на это. Но если судить по нежности, прозвучавшей в голосе Селима при рассказе о беременности жены, положение Салмеи во дворце заметно укрепилось и обе фаворитки, скорее всего, довольно скоро окажутся в роли подарков для какого-нибудь особо отличившегося шейна.

— Пусть Небесный Отец ниспошлет вам крепкого здорового малыша, — сказала я.

— Ну а ты, Амина? Не собираешься подарить мне племянника?

Пришла моя очередь смущаться.

— Пока нет.

— Но вы с Эдвином работаете над этим вопросом?

Я залилась краской, но все же съязвила:

— Усиленно, дорогой братец. Это основная наша задача.

Но Селим сарказма не уловил и удовлетворенно кивнул.

— Вот и хорошо. Я рад, что ты счастлива со своим северянином, сестренка. Признаться, я несколько переживал о том, как ты будешь жить на севере, в непривычной обстановке, но я вижу, что ты в порядке.

Я с трудом сдержала усмешку — все-таки проницательность не была сильной стороной моего брата.

— Я напишу тебе подробное письмо, — пообещала я. — И передам подарки для Салмеи и Фирузе. И если будет на то воля Небесного Отца, приеду в гости взглянуть на малыша.

Мы тепло распрощались с братом и я открыла глаза, возвращаясь в кабинет.

— Наговорилась? — спросил у меня Эдвин.

— Разве можно наговориться с родным человеком, которого давно не видел? Но спасибо за предоставленную возможность.

— Не стоит благодарить, Амина. Я ведь уже говорил, что твое желание пообщаться с братом вполне естественно и понятно. Как у него дела?

— Хорошо, — я улыбнулась. — Даже замечательно. Скоро он во второй раз станет отцом — Салмея ждет ребенка!

— Это действительно замечательная новость, — одобрительно сказал супруг. — И Салмея мне тоже нравится. Для меня странен обычай иметь несколько жен, так что я рад, что у обоих детей Императора будет одна мать. Мне кажется, так они будут более близки между собой.

— Возможно, — не стала я спорить. — Еще Селим интересовался, когда же мы с тобой подарим ему племянника.

— И что ты ответила?

— Что мы работаем над этим вопросом.

— Правильно, — сказал Эдвин, запирая кабинет. — И я предлагаю уделить этому вопросу немного времени прямо сейчас.

Я невольно вспомнила подобную ситуацию в другом кабинете, кабинете моего брата. Тогда я только-только узнала о том, что меня отдают в жены северному принцу. Но на сей раз мы не собирались останавливаться на полпути.

Я сидела на столе, обвивая шею мужа руками и скрестив ноги за его спиной. Его губы легкими касаниями прошлись по скуле, прикоснулись к мочке уха и спустились по шее. Платье словно само собой соскользнуло с моего плеча, обнажая его для жадных поцелуев. Эдвин заставил меня лечь спиной на стол и склонился надо мной, оттягивая вырез платья вниз и высвобождая грудь. Губы его обжигали все сильнее, иногда он даже слегка прихватывал кожу зубами. Я протяжно застонала, привлекая его теснее к себе, но коварный супруг высвободился и опустился на колени. Я опять поднялась, с интересом наблюдая, как Эдвин снял туфельку с моей левой ноги и прижался губами к щиколотке. Его руки поднимали подол платья все выше, а губы покрывали поцелуями открывающиеся участки кожи. Я закусывала губы, но все равно не могла сдержать стонов. Оставалось надеяться лишь на то, что дверь кабинета Эдгара достаточно прочна и никто из придворных, случись им пройти мимо, не догадается о том, что здесь происходит.

Когда я всхлипнула и выгнулась дугой, содрогаясь от наслаждения, Эдвин поднялся на ноги и притянул меня к себе. Дождавшись, пока я немного успокоюсь, шепнул мне на ухо:

— Продолжим?

— Продолжим, — охотно согласилась я и попыталась соскользнуть со стола, дабы доставить мужу подобное удовольствие.

— Не сейчас, — он улыбнулся. — У нас есть цель, помнишь? Мы заботимся о появлении наследника.

— Я уже забыла, — повинилась я. — Прости. Но я исправлюсь.

И слегка откинулась назад, притягивая мужа к себе и опять обхватывая его поясницу ногами…

Узнав о беременности невестки, Элеонора обрадовалась скорому появлению на свет племянника. Однако же она отчего-то полагала, что нрав Беатрисы изменится и она начнет всех доводить капризами и придирками. Но нет, ничего подобного не произошло, молодая жена Эдмира была по-прежнему со всеми любезна, а с губ ее не сходила улыбка. С лордом Чартоном она общалась довольно часто и явно выделяла его среди прочих придворных. Элеонора старательно гасила вспышки гнева: смешно, право слово, ревновать возлюбленного к женщине, тем более что состояние Беатрисы давно было для всех очевидно. Живот молодой женщины уже не могли скрыть платья, расширяющиеся от груди. Кроме того, бедняжка Беатриса страдала от отеков и не могла более носить красивые узкие туфельки на каблуках. Походка ее утратила изящество и сделалась тяжелой. Цвет лица жены наследника испортился, приобрел сероватый оттенок, а на лбу и щеках проступили некрасивые рыжеватые пятна. Но Эдмир смотрел на жену с неослабевающим восторгом и обожанием.