К моему огромному облегчению, вторым моим соседом по столу оказался старый знакомый — лорд Даймон. Рядом с ним сидела привлекательная женщина с пышными формами. От ее голубых глаз уже разбегались лучики морщинок, что, впрочем, нисколько не портило ее округлое лицо. Поймав мой взгляд, она улыбнулась мне, приветливо и открыто. Должно быть, это и была та самая жена Даймона, что угрожала выгнать его из супружеской спальни, леди Лорена.

— Рад снова видеть вас, принцесса, — обратился ко мне ее супруг. — Интересно, какое впечатление произвело на вас Северное Королевство?

— Мне здесь очень понравилось, — искренне ответила я.

— Я рад это слышать.

— А вы, лорд? Полагаю, вы были счастливы наконец-то вернуться на родину?

— О да, — Даймон ухмыльнулся. — Но это вовсе не означает, что я остался недоволен тем, как нас принимали в Империи, принцесса, — поспешно добавил он. — Просто всегда радуешься, оказавшись дома после долгой разлуки.

— Я вас прекрасно понимаю, лорд, — заверила я.

В центр зала вышел тем временем мужчина средних лет, сел на поданную ему низкую скамеечку и задумчиво принялся перебирать струны незнакомого мне музыкального инструмента.

— Менестрель, — тихо пояснил лорд Даймон.

Я кивнула. Что ж, у всех свои развлечения, на Юге — танцовщицы, на Севере — певцы. Я ожидала услышать балладу о любви, но, к моему удивлению, менестрель низким бархатным голосом запел совсем о другом.

Он пел о бескрайнем море, но не ласковом и теплом, а суровом и холодном, обрушивавшем свои волны на утлые суденышки рыбаков. Он пел о тех, кто уходил за горизонт еще до рассвета и понятия не имел, сможет ли вернуться домой с закатом. И пусть никого из присутствующих в зале никогда не занимали подобные проблемы, все внимали менестрелю, затаив дыхание — столь велико было его искусство. Перед моими глазами словно разворачивались картины, на которых горстка отважных людей пыталась выжить в шторм. И когда песня закончилась, я с удивлением обнаружила, что на глазах у меня выступили слезы. Впрочем, я была не одинока — многие дамы подносили к глазам кружевные платочки, а лица мужчин были серьезны и печальны. Менестрель улыбнулся, снова тронул струны и запел следующую песню, на сей раз веселую. Некоторые слова в ней были мне незнакомы и за переводом я обращалась к Даймону.

— Больше петь о грустном он не будет, — пояснил мне лорд. — Довольно и одной песни.

— Чтобы не портить аппетит трапезничающим? — весело поинтересовалась я.

— Вы чрезвычайно догадливы, принцесса. Вина?

Я на мгновение задумалась. В Империи распитие спиртных напитков не было под запретом, но и не поощрялось, поэтому вино я почти что и не пила. Вероятно, подобное отношение было обусловлено жарким климатом. Сейчас же у многих дам в бокалах плескалась жидкость цвета темного рубина.

— Хорошо, только совсем немного, — решилась я.

Вино оказалось приятным на вкус, тягучим и слегка терпким. Я даже не заметила, как опустел мой бокал. И как он наполнился вновь.

— Смотри не опьяней с непривычки, — предупредил меня Эдвин и положил мне на тарелку кусочек фаршированного фазана.

— Последний глоток, — пообещала я.

И все же я слегка захмелела. Вино странным образом подействовало на меня: все присутствующие в зале внезапно показались мне приятными людьми и даже сверлившая меня взглядом белобрысая девица не раздражала, а скорее забавляла. К тому же я осознала, что успела проголодаться, хотя совсем недавно разглядывала в изобилии расставленные на столе блюда без малейших признаков аппетита. А еще очень сильно захотелось поддразнить мужа. Моя левая рука нырнула под вышитую скатерть и легла Эдвину на колено. Он бросил на меня взгляд искоса и сразу же отвел глаза, возвращаясь к разговору с братом. А я погладила его колено и переместила руку на внутреннюю сторону бедра, постепенно продвигаясь все выше и выше. Эдвин, казалось, вовсе не обращал внимания на мои действия, но довольно скоро я смогла убедиться, что он вовсе не так равнодушен, как старается показать. Слегка усиливая поглаживания, я умудрялась между тем продолжать любезный разговор с лордом Даймоном. А потом рука Эдвина накрыла мою, сильно сжала и убрала уже ко мне на бедро.

— Дражайшая супруга, — произнес муж столь тихо, чтобы никто, кроме меня, не смог расслышать его слов, — вам придется ответить за свое дерзкое поведение. Обещаю, что наказание ваше будет суровым.

Лишь огромным усилием воли мне удалось удержать на лице легкую улыбку, в то время как все внутри затрепетало от предвкушения.

К моему огромному облегчению, лорд Даймон ничего не заметил и не заподозрил неладного. Он как раз рассказывал мне о Марке, своем сыне, страдающем из-за коварства возлюбленной. Леди Лорена, которая явно слышала его слова, только слегка усмехалась.

— А потом эта девочка заявила Марку, что он еще слишком мал, чтобы думать о помолвке, представляете? И что она его, конечно, любит, но давать слово не будет, поскольку впереди у них слишком много времени и кто-нибудь из них сможет и передумать. А ей, вы только представьте, принцесса, всего-то пятнадцать лет. Вот как ей только в голову могли прийти подобные слова? Нет, понять женщин я неспособен — даже столь юных. Разве что пока они не вышли из возраста вашей очаровательной племянницы — тогда с ними как-то проще.

Леди Лорена уже открыто рассмеялась. Муж повернулся к ней и нежно погладил ее по руке, что-то негромко сказав. Она накрыла его ладонь своей, ласково глядя ему в лицо. А я ощутила приступ умиления. Какая чудесная пара и как они любят друг друга! Вероятно, это было последствием выпитого за ужином вина, но растрогать меня в тот момент могла любая мелочь.

Среди множества десертов, уставивших под конец ужина стол, оказалось и мороженное — сладкая охлажденная масса. В нее можно было добавлять фрукты, орехи, густые сиропы. Ничего подобного мне прежде пробовать не доводилось, поэтому я наслаждалась новым для себя лакомством, напрочь проигнорировав сладкие пироги, воздушные суфле и орехи в меду.

Наконец Эдгар и Изольда поднялись из-за стола. Трапеза подошла к концу. Эдвин помог мне встать и крепко сжал мою руку, увлекая за собой.

— Ну что же, дорогая, — тихо произнес он, когда мы поднимались по лестнице, — вот и пришел час расплаты. Ты ответишь за свое поведение за столом. Тебе еще не страшно?

— А мне следует бояться? — спросила я.

— Возможно, — загадочно бросил муж.

Когда мы наконец добрались до наших покоев, я уже сгорала от нетерпения. Однако же, к моему глубочайшему разочарованию, Эдвин оставил меня на попечении служанок и вышел. Слегка обидевшись, я позволила девушкам помочь мне подготовиться ко сну, отпустила их и улеглась в кровать, с головой укутавшись в одеяло. Впрочем, заснуть мне так и не удалось.

— Спряталась? — ехидно спросил супруг, отбрасывая одеяло прочь. — Тебя это не спасет.

Он сел на кровать рядом со мной, а на пол поставил какую-то чашу.

— Что это? — с любопытством спросила я.

— Не скажу, — Эдвин хитро улыбнулся. — Снимай рубашку.

Я встала на колени на постели и медленно потянула вверх подол, ожидая, что муж в нетерпении поможет мне. Но он не двигался. Я отбросила кружевное ночное одеяние в сторону и потянулась к одежде супруга, но он перехватил мои руки.

— Ты наказана, помнишь?

Он вытащил из кармана широкую черную ленту и завязал мне глаза.

— Вот так. А теперь ложись и постарайся не двигаться.

Я ничего не могла видеть, зато остальные мои чувства словно обострились. Вот Эдвин осторожно, едва прикасаясь кончиками пальцев очертил контуры моей груди и я застонала, выгнув спину и подаваясь ему навстречу.

— Сильнее!

Но муж только слегка нажал ладонью на мой живот, заставляя лежать неподвижно. Потом раздалось едва слышное позвякивание и к моим губам прикоснулось нечто холодное. «Кусочек льда,» — определила я, слегка лизнув. Эдвин провел льдинкой по губам, а потом сразу же прильнул к ним в жарком поцелуе, сводящем меня с ума. Я обвила руками его шею и всем телом прильнула к нему, с неудовольствием ощущая, что он еще не удосужился раздеться.