Машина останавливается и мы останавливаемся. Он берет меня на руки, а я вижу на его губах что-то красное? Что? Кровь? Но некогда думать, нельзя замедляться. Я не совсем понимаю, как мы оказываемся в доме. Вижу только высокую ограду и небольшой сад.

  Он приносит меня в большую, дорого обставленную комнату. Вокруг один антиквариат, страшно даже дышать на это великолепие. Бросив взгляд на стол рядом с креслом, я вижу пустые бутылки вина и бокалы с чем-то густым и красным.

  А он уже за моей спиной, его руки на моей талии, бедрах, ласкают мою плоть, срывая с губ ежесекундные стоны и свое имя.

  Он, словно пушинку, поднимает меня на руки и разворачивает лицом к себе, одно движение и мы на полу, я дрожащими руками расстегиваю его рубашку, он задирает мое платье и наклоняется к моей обнаженной груди. Поцелуи сменяются легкими укусами, и опять в его ритме. Я слышу, как он расстегивает пряжку ремня, слышу шорох снимаемой одежды, а я только и могу, что прижимать его губы к своей груди, двигаясь с ним в ритме. Резкая боль в груди и он входит в меня, я вскрикиваю и задыхаюсь, наслаждение и боль. Резкие толчки и мы с ним одно целое, тело немеет, а я только и могу, что шептать его имя.

  Он двигается все быстрее, его губы все еще на моей груди, а я чувствую, как в меня заползает холод, как замедляется мой ритм. Он поднимает голову и я вижу его окровавленный рот. Это моя кровь. Но мне все равно, я чувствую только ритм его движений во мне, чувствую приближение оргазма.

  -Влаааад - я выгибаюсь в судорогах наслаждения, а он впивается мне в горло, разрывая артерию. Наслаждение и боль, чего больше? Я не знаю, уже не чувствую. Судороги оргазма сменяются предсмертными, мой ритм замедляется. Вот и я остановилась...

  Сделка.

  Я напишу об этом, нескладно, не в рифму

  Как разбивалась гордость

  На мелочь, об рифы

  Меня убила вера

  В себя же

  Во сне же

  Умирала сказка

  И не спасал межгород

  Земфира, Счастье мое.

  Упрямая. Смогу ли я совладать с ней?

  Уже прошла неделя с момента ее пробуждения, а она до сих пор лежит с закрытыми глазами и не подает признаков жизни. Как бы ей объяснить, что эта голодовка ничем ей не повредит? Но это бесполезно.

  Я каждый день провожу в ее комнате. Я пытаюсь привлечь ее внимание. Бестолку. Она лежит на кровати и почти не дышит, не шевелится, не открывает глаза, не отвечает на мои вопросы, не питается...

  Нет, ей пока еще не нужна кровь, превращение лишь слегка ее изменило. Но она об этом не знает, а я не собираюсь рассказывать - чем быстрее она смириться, тем быстрее я разберусь со своими проблемами, несговорчивой санг и Владом...

  По хорошему, превращение как таковое, произойдет только через месяц. Если бы было все так просто, как описывается в людских книжках, то вся планета была бы уже населена вампирами. Но в реальности организм человека медленно перестраивается, постепенно обретая силу, ловкость, повышенную чувствительность. Первое и единственное мгновенное изменение - это бессмертие. Так что если вас обратили, когда вы были еле шевелящимся куском мяса, то вам придется в течение месяца обрастать новыми органами, кожей и конечно же чувствовать всю боль от ран. Поэтому вряд ли вы превратитесь в психически-здорового вампира. Это одно из табу нашего общества, в связи с нашей неуязвимостью - четкий отбор кадров, если можно так выразиться.

  Вот и сегодня, с первыми утренними лучами, я захожу в ее комнату. Зари все-так же лежит на кровати. Рзеким движением я распахиваю шторы и впускаю солнце. Кажется, она его любила.

  Ни одного движения, ни единого шороха - она словно навершие саркофага фараона - застывшая мумия с истлевшим сердцем и по-видимому, разумом. Как можно быть такой идиоткой?!?

  Сегодня она бледнее чем обычно и я могу только представить, как ее мучает голод, пока еще обычный, человеческий, как болит ее рана, как чешется она под повязкой и застывшей коркой.

  Я присаживаюсь на стул рядом с ее кроватью. Наверное, я мог бы облегчить ее страдания и наговорить кучу бессмысленных слов утешения, а мог бы отнести ее в ванну и обмыть тело, которое сейчас невероятно зудит от грязи и засохшей крови, мог бы силой ее кормить. Но я не буду, на то есть две причины: я знаю, что она попытается меня убить, если я прикоснусь к ней и да, раз она меня ненавидит, то пусть у нее будет хотя бы побольше поводов.

  Начинается наш ежедневный ритуал. Я каменной статуей сижу на стуле, напротив нее, а она таким же истуканом лежит в своей кровати. Нашей медитации могли бы позавидовать тибетские йоги. Но в отличие от них, мы отнюдь не занимаемся поисками нирваны. Не знаю о чем думает Зари, я же напряженно ищу к ней ключ. Что может привлечь ее внимание? Что я могу пообещать ей в обмен на пробуждение?

  Недавно я пробовал предложить ей встречу с семьей, но у нее даже ни один мускул не дрогнул на лице. Теперь они уже имеют недостаточный приоритет по ее жизненной шкале. Но что же имеет?

  За этими размышлениями, я не заметил, как подкрался полдень. Нажав на кнопку у изголовья постели, я вновь вернулся к своим думам. Но если теперь семья не имеет для нее значения, что же я могу предложить ей? Я попробовал представить себя на ее месте - отчаявшаяся, измученная девчонка, единственной целью которой было умереть. А теперь она не может и этого... Чего бы я хотел?

  Когда мне показалось, что я уже практически нашел ответ, дверь медленно открылась и в комнату вошел Иве с подносом в руках.

  -Господин, обед - он поставил поднос на столик - Вам звонил мсье Риль, старший, напоминал о Совете.

  Моим первым желанием было громко и смачно выругаться, но лишь воспитание позволило мне промолчать, стиснув зубы. Совет. Через неделю Зари должна предстать перед ними, больше я уже не смогу оттягивать этот момент.

  Я раздраженно потянулся к блюду с креветками, а Иве поспешил скрыться с моих глаз - он прекрасно чувствует мое настроение, хотя я и не давал ему повода усомниться в моем чувстве справедливости, но он знает, что в гневе от меня лучше держаться подальше. Как у любого безродного, у него бывали хозяева и покруче, а восстанавливаться после серьезных увечий неприятно даже бессмертному.

  Вот кому стоило сетовать на свою судьбу, так это Иве. Он появился в одну из волн безродных, когда благородные вампиры, обезумевшие от кровопролитных людских войн, выпивали людей направо и налево, совсем не заботясь о том, что кто-то мог выжить и стать одним из нас. Такие, как он, не утвержденные Советом, не имели никаких прав, не говоря уже о том, чтобы обратить себе санг. Жить вечность слугой, рабом, когда даже мысль твоя может стать наказанием.

  Я усмехнулся, перекатывая в пальцах остывшую креветку - Ему не повезло, так как мне, моим создателем стал один из Совета, так что я получил все права равного.

  И такие же должна получить Зари, она уже утверждена, теперь она должна предстать перед Советом и доказать, что достойна. Конечно, это все формальности, но Риль сделает все, чтобы не допустить ее, чтобы вернуть Владу. Конечно, ведь она самая большая опасность для его любимого сыночка, для этого чудовища. Я судорожно сжал подлокотник стула и услышал треск дерева. Черт, надо держать себя в руках.

  Все эти заботы отвлекают меня от самого главного. Зари, что же ей предложить? Мысль, простая как шиллинг, родилась в моем уставшем мозгу. Дурак! Идиот! Ставлю себя на ее место, забывая, что и так нахожусь там! Что еще ей может быть интересно? Конечно, месть...

  -Зари, я знаю, что еще может иметь для тебя смысл...

  Ни одного движения.

  -Знаешь, всю эту неделю, просиживая штаны на этом стуле, я ломал голову - что же может быть нужно тебе? Несчастной, отчаявшейся, полной ненависти и безысходности? Мм, моя маленькая птичка, я знаю, от чего ты не сможешь отказаться - произнося эти слова небрежным, насмешливым тоном, я внутренне сжался в небольшой комочек нервов - ты не откажешься от мести. Я предлагаю тебе месть, возможность убить Влада. По чистой случайности, это совпадает с моими планами, поэтому в обмен, я попрошу четко следовать моим правилам и тогда мы сможем оба насладиться плодами наших трудов.