Глава 20

Мы идём по пустой улице. Мы — это я и кто-то ещё. Не вижу его или её, но слышу шаги, гулко доносящиеся эхом от стен домов, и иногда слабое позвякивание за спиной. Я знаю, что этот кто-то мне дорог. Не оглядываюсь — достаточно этих звуков, чтобы знать, что он или она движется следом. Сейчас куда важнее смотреть вперёд… И под ноги.

Иду осторожно, стараясь не наступать на валяющихся на земле. Неестественно позеленевшие лица и кожа рук, выпученные глаза, застывшие струйки крови, натёкшей из полуоткрытых ртов — иногда это линии, едва-едва обозначенные на лицах, а иногда целые реки, испоганившие асфальт безобразными пятнами.

На удивление, «того» меня это зрелище не шокирует — мерзко, неприятно, но всё не воспринимается как что-то из ряда вон. Неожиданностью оказываются два вооружённых типа за углом. Нашитые на одежду большие кресты определяю, как опознавательные знаки. Ощущение близкой опасности ударяют в голову. Тот-я точно знает, что это враги.

В моей руке — нагретый металл. Пистолет. Поднимаю на уровень глаз, прицеливаюсь… И понимаю, что не могу. Одно нажатие пальца — и чьё-то сердце остановится. Я попаду, не промажу, сомнений нет. Но — просто не могу заставить себя. Понимаю, что не время рефлексировать, но ударить, выстрелить первым… Не могу. И ведь считал себя готовым, раньше, когда представлял подобные ситуации!

Автоматная очередь, выпущенная от бедра одним из «крестоносцев», уловившим что-то, и просвистевшие над головой пули, рубит все неуместные мысли на корню. Я всё-таки стреляю, явно промахиваюсь, и, резко ускорившись, прыгаю назад за угол. Приложившись всеми конечностями и ободрав ладони, откатываюсь в сторону.

Вскакиваю на ноги, оглядываюсь. Тот, кто шёл за мной… Лежит. Всё-таки, парень. Вместо лица кровавая каша, теперь уже точно не установить, кто это был. Прости меня, друг — дурацкое промедление и душевные терзания стоили тебе жизни… Как же гнусно чувствовать себя виноватым!

Но одновременно, с меня будто спадают оковы, то, что сдерживало до того и не давало действовать. Я на волосок от гибели и от того, чтобы разделить участь товарища. Все преимущества потеряны, я остался один против двоих, они лучше вооружены, скорее всего, и обучены тоже, и главное — знают о моём присутствии. И если не придумать, как их грохнуть…

Все эти мысли думаю я, нынешний. Понимая и осмысляя действия и мотивы меня тогдашнего. А тот «я» не думает, ему этим заниматься некогда. Он действует.

Несколько шагов, прыжок, и я оказываюсь за застывшем на проезжей части автомобилем. Проползаю за ним, оказываюсь за другим, ложусь, стараясь устроиться так, чтобы меня не видно было за колёсами и чьим-то трупом. Прямо в лужу чьей-то крови, но теперь всё равно. Осторожно выглядываю, сдувая с носа надоедливо севшую на него муху…

Те двое выходят из-за угла и начинают крутить стволами, стараясь высмотреть меня. Не видят. И сейчас я уже не колеблюсь — раздаётся выстрел, и один из «крестоносцев» падает. Хлипкое железо автомобиля тут же вспучивается дорожкой дырок, прикрытие от него никакое, во все стороны брызгает битое стекло, вонючий труп, за которым лежу, вздрагивает и наваливается на меня. Одна из пуль, кажется, проходит в считанных миллиметрах от головы. Но я каким-то чудом остаюсь цел, и стреляю ещё раз. А потом ещё и ещё.