Целый день Посохин, Ефремов и Кутейкин просидели в специально оборудованном блиндаже, просматривали в стереотрубу передний край противника и ближние тылы.

«Разумеется, — думал Михаил Игнатьевич, — командир или начальник штаба день и ночь не сидят на КП. Но телефонист, радист, наблюдатель и дежурный офицер там всегда. Обязательно охрана есть. А нас всего трое. Пожалуй, на КП нападать нет смысла. Не лучше ли прорезать проход, спуститься к балочке, просмотреть хорошенько передовую, замаскироваться и выжидать. Пойдут тропкой один или два немца, тут им и кляп в рот».

Было, примерно, часа два ночи, когда Посохин откинул в сторону последнюю нитку колючей проволоки. Разведчики осторожно миновали оставленные немцами на ночь траншеи, проползли подле дзота, полежали у пулеметной ячейки. До КП оставалось не больше двухсот метров. Надо подползти к тропке, замаскироваться и ждать, ждать терпеливо, спокойно. А потом — взять «языка». Михаил не первый раз за ним охотится.

Вот и кусты тальника. Впереди тропка. Не успели замаскироваться, послышалось поскрипывание снега. Шли двое. Минута-две и — стремительный бросок. Михаил Посохин и Федор Ефремов сбили с ног немца и в один миг скрутили его. Кутейкин связал второго.

Спустя час Посохин доложил ротному о выполнении боевого приказа. Начальник дивизионной разведки приступил к допросу. Один из пленных оказался батальонным писарем, он шел на передовую с пачкой писем, приказом командира полка о разведке ближних и дальних тылов нашей армии. Он отказался назвать свою фамилию, номер части. Пытался уничтожить приказ командира полка и солдатские письма. Но Михаил мгновенно выхватил их из печки. Не так вел себя другой немец. Он то и дело вскакивал, вытягивался перед капитаном и бормотал:

— Мы арбайтен, Гитлер капут, война не карош.

На рассвете пленных отправили в штаб дивизии.

За расчистку проходов в минном поле и проволочных заграждениях врага, написано в наградном листе, за героизм и отвагу при захвате пленных солдат Посохин был награжден орденом Славы 3-й степени. Орден Славы 3-й степени получил и Федор Ефремов.

Понуря головы, медленно брели на восток пленные немцы. Мимо них на запад нескончаемым потоком шли советские дивизии. В рядах победоносной армии шагал простой советский человек солдат Михаил Посохин. Он резал проволочные заграждения, обезвреживал мины, делал проходы танкам и пехоте в минных полях противника, наводил переправы, строил мосты.

Перед Варшавой стремительное движение наших дивизий задержалось. Мощный огонь противника прижал к земле советскую пехоту. Минеры и разведчики получили задачу — изучить вражеские укрепления, сделать проходы в минных полях, взорвать доты и дзоты, навести наши пушки на вражеские огневые точки, пропустить вперед танки и пехоту.

Михаил Посохин и Федор Ефремов, два неразлучных друга, впереди. Под непрерывным огнем противника они проложили путь через минное поле, взорвали дот, забросали гранатами пулеметную точку, открывшую огонь по штурмовой роте, и вместе с пехотинцами ворвались в Варшаву.

Здесь на польской земле командир полка приколол на грудь саперу Посохину орден Славы 2-й степени. Орденом Славы 2-й степени был награжден и солдат Ефремов.

Весной 1945 года на подступах к Одеру разгорелись жаркие схватки. Гитлеровское командование, не считаясь с потерями, бросило в бой последние резервы. Противнику удалось потеснить наши полки и не дать им возможность переправиться на левый берег реки.

Несколько суток день и ночь не смолкала артиллерийская канонада. Под прикрытием огня саперам приказали навести переправу через Одер и обеспечить переброску наших батальонов на противоположный берег реки. Всю ночь работали саперы, а на рассвете рядовой Посохин переправил на левый берег реки взвод автоматчиков и вместе с ним ворвался во вражеские траншеи. Девять яростных атак отбили автоматчики. Девять раз сапер Посохин, действуя прикладом автомата и гранатами, выгонял фашистов из ходов сообщения.

За обеспечение переправы через Одер и поддержание десантников огнем из автомата рядовой Посохин был награжден орденом Славы 1-й степени.

Прошло несколько месяцев со дня начала Отечественной войны. Рабочий паровозного депо Карабашского медеплавильного завода Василий Капитонович Сыпачев получил извещение о гибели своего старшего брата Александра. В тот же день Василий Капитонович положил на стол военкома извещение о гибели брата.

— Хочу его заменить, товарищ майор. Посылайте на фронт.

Быстро пролетели три месяца учебы в школе младших командиров. Машинист паровоза Василий Сыпачев стал механиком-водителем грозного танка «Т-34».

Полк, куда попал Сыпачев, стоял в полуразрушенной деревеньке неподалеку от шоссе, что бежит от Ельца в Курск. Танкисты готовили машины к предстоящим боям. Василий Капитонович не слышал, как к нему подошли однополчане.

— Получай из Карабаша весточку, — сказал Алексей Дрозденко и протянул Василию письмо.

Жена сообщала о том, что погиб смертью храбрых его младший брат Яков. «Ну, погодите! — Василий смахнул скупую солдатскую слезу. — За братьев я с вас спрошу!».

Вскоре полк вступил в бой. В жестоких боях под Курском механик-водитель Сыпачев закалил волю, приобрел опыт, овладел военным мастерством, стал командиром танка.

Как-то на подступах к Львову командиры танков Василий Сыпачев и Алексей Дрозденко получили приказ: разведать силы врага у железнодорожной станции.

Друзья быстро привели в боевое состояние свои экипажи, заправили машины, пополнились боеприпасами. Под покровом темноты танки подошли к одинокому строению, что в 800 метрах от притихшего вокзала, и повели наблюдение.

Медленно рассеивалась утренняя дымка. Василий припал к смотровой щели. Слева от складских помещений показался вражеский бронепоезд. Оставляя за собой черную завесу дыма и набирая скорость, он торопился туда, где по дороге растянулись колонны наших войск.

Василий быстро связался со штабом батальона. Комбат внимательно выслушал его и приказал:

— Бронепоезд уничтожить!

Танки, заняв удобную огневую позицию, приготовились к бою.

— Бронебойным заряжай! Стрелять только по моей команде, — распорядился Василий.

Все ближе и ближе надвигалась стальная громада. Уже ясно виднеется нарисованный на корпусе паровоза орел с желтой свастикой в когтях.

— Огонь! — прозвучал голос Сыпачева.

Почти одновременно раздались два выстрела. Бронепоезд продолжал двигаться. Навстречу ему прогремели еще выстрелы. Паровоз вздрогнул, пронесся несколько метров и замедлил свой бег. Его орудия и пулеметы открыли по танкам огонь.

Умело маневрируя, Сыпачев вел свои танки на сближение с грозной крепостью, посылая в нее один за другим снаряды. Торопливо стреляли орудия бронепоезда. Вдруг раздался оглушительный взрыв, и стальная громада стала медленно сползать с полотна дороги.

Приказ комбата выполнен. Через несколько минут советские танкисты построили в походную колонну уцелевших гитлеровцев, чтобы отправить в тыл.

За этот подвиг Сыпачев получил орден Славы 3-й степени.

Танковая бригада сосредоточилась западнее Львова. Впереди раскинулось поле, вдали село. Командир бригады полковник Соколов подошел к танку Сыпачева.

— Товарищ сержант, надо бы разведать, что делается в селе. Давайте вперед, голубчик. Если все в порядке, радируйте и ждите нас.

— Ясно, товарищ комбриг, — ответил сержант Сыпачев.

Механик-водитель Сергей Черноскулов нажал на рычаги, послушная машина рванулась вперед. Полчаса — и перелески просмотрены. Вот и окраина села, освобожденная от врага. Из ограды крайнего подворья поспешно вышел полковник и засигналил танкистам. Черноскулов остановил танк.