Госпожа Мартина косилась на никчемыша с брезгливостью и негодованием. Всю дорогу до Ко-Днеба она жаловалась и глядела в небо, не пойдет ли дождь. Жрец тоже беспокоился: он рассчитал по четвертям весь маршрут, но потерянное утром время нагнать не удалось - поклонница давно не ездила верхом и сбивала седалище, пришлось пересадить ее в телегу, и теперь она со злым видом тряслась по ухабинам. Уже затемно добрались они до постоялого двора. Никчемыш к утру обмочил одеяло, благо, что спал на полу, и жрец, бранясь, наковырял меди из кошеля прачкам на стирку. Госпожа Мартина проснулась желтая и с отекшими ногами, хныкая так, что Тормант засомневался, стоят ли его планы таких терзаний.

  К третьей четверти дня они достигли Ко-Днеба. Храм Смерть Победивших, в бухте Галиэн, близко к бестревожному югу, был большим и доходным. Пастырь четырех строк Ювана сам вызвался здесь служить, несмотря на высокий ранг; ходили слухи, что кто-то из местных поклонников, проникнувшись учением, после смерти завещал ему земли и деньги, и пастырь жил ближе к завещателю в ожидании его кончины. Ювана на дух не переносил Торманта, и тот спрятал от его глаз никчемыша и поклонницу в корчме. Неприязнь пастыря четырех строк не помешала Торманту получить деньги и нанять прямо при храме хорошую карету с четверкой лошадей, кучером и форейтором. Добираясь на юг больше четверти сезона назад, жрец совершил вполне комфортное путешествие по морю в Залив через Ко-Нед, Коксеаф, Медебр и Митрицу, но в это время года он никогда бы не решился на обратный путь по воде, да еще и со спутниками. Кобылу госпожи Мартины Тормант пристроил в храмовые конюшни до "возвращения" хозяйки.

  Кучер рекомендовал путникам сделать крюк через Буэздан, чтобы миновать "лихой середины" - земель, поросших лесами и таящих в себе всяческие угрозы. Тормант согласился. Поначалу путешествие было весьма комфортным. Погода, однако, с каждым столбом пути менялась к худшему. Дорога, которую при новом короле еще ни разу не чинили, выложенная щебнем, морским голышом и булыжником, расползалась под струями проливного дождя по камушку. Карету изрядно потряхивало, Тормант то ехал верхом, то сажал на Люфия мальчишку - сына кучера. Тот, съежившись под кожаным плащом, отрабатывал свои медяшки. Госпожа Мартина смирилась с путешествием в компании никчемыша, тем более, что жрец все чаще заставлял его выполнять мелкую работу, положенную слуге именитого господина, заодно угождая даме.

  В Патчале было сыро и ветрено. На въезде у всех троих проверили бумаги, Тормант порадовался, что оформил приезд Борая как полагается. Для госпожи Мартины жрец снял небольшой дом на левом берегу Неды с красивым видом на набережную. Довольная поклонница слегка оттаяла, милостиво приняла новую служанку, и теперь развлекалась тем, что строила глазки проходящим мимо ее окон мужчинам. Тормант понимал, что ему необходимо разнообразить досуг поклонницы и аккуратно подобрать для нее нескольких регулярных любовников так, чтобы поведение южанки не вышло из-под контроля и не привлекло к ней излишнего внимания - все пороки, которым предавалась знать Патчала, было принято скрывать от посторонних глаз.

  Тормант незамедлительно начал поиски девушки, годной для роли "племянницы" госпожи Мартины. Он привлек все свои связи в городе: проституток, попрошаек, воров и сводниц, лишь в "донном" обществе он мог не бояться, что его странной просьбой заинтересуются. Поиски могли затянуться надолго, поскольку весь "товар", предлагаемый жрецу, был из того же отребья, что и ищущие его. Неделя проходила за неделей. Госпожа Мартина жила в дорогом доме, ела и пила за счет Торманта, развлекалась с несколькими нанятыми им молодыми разгильдяями из адманов. Она немерено раздражала жреца, заставляя его выслушивать бесконечные жалобы на скуку и слабосильность любовников. Тормант лишь однажды разрешил поклоннице выйти в город, но в тот же вечер вынужден был посылать на ее поиски Орешка. Слуга нашел вдрызг пьяную госпожу в компании школяров и матросов с речных барж, полураздетую, растрепанную, дурно пахнущую. Тормант боялся , что слухи могут дойти до Высшего Пастыря: Толий был не из тех, кто терпел конкурентов - перенос душ был главным, глубоко секретным источником его невероятных богатств и власти. Жрец уже готов был отказаться от затеи, тем более, что зима выдалась суровой, и Патчал каждую ночь заваливало снегом, что усложняло поиски.

  Сюблим пропадал при дворе, и Тормант все откладывал демонстрацию невероятных способностей Борая. Жрец трех строк с содроганием и предвкушением готовился к моменту, когда он сможет, благодаря никчемышу, стоящему у самого края Этой Стороны, вырваться из суетного мельтешения междумирья и услышать голос Повелителя Той Стороны, Домина, воплощения всей темной силы смерти, чье имя жрец с благоговением шептал в подобие молитвы перед сном. Тормант не сомневался в силе Борая, позвавшей его за тысячи столбов на юг, в неприметное село. Души мертвых, слепо рыскающие в складках междумирья, вечно ищущие медиумов и носителей, надеясь на благосклонность жреца-проводника, указывали ему путь. Эти же души иногда ставили его в тупик, невнятно бормоча бессмысленные слова, предупреждая и запугивая странными предсказаниями.

   ****

  431 год (сезон зимы).

  Ему никак не удавалось разглядеть лицо девушки, да и фигуру тоже. Ораты ходили с ног да головы перемотанные шалями и платками. Мороз не отпускал. Немыслимое дело: замерзла Неда, и детвора каталась на довольно прочном льду.

  Тормант уже больше четверти тенью ходил за девушкой. Старый моряк, завозивший по реке в столицу товары с запада, продал жрецу сведения о девице (она путешествовала на его корабле почти два семиднева) за, страшно подумать, шесть четверок золотом, это при том, что кандидатура ее еще была под вопросом. Жрец узнал, что прибыла она в столицу на торговом судне из Ко-Неда, была откуда-то с севера (очень удобно, ибо вписывалось в историю о северном родстве госпожи Мартины), не имела никакой родни (спорно, конечно, если в беседе с моряком девушка утаила о себе часть сведений), была бедна (даже помогала на корабле с готовкой, чтобы оплатить проезд) и в столице ждала, когда освободится место в сукнодельческом цеху (это Тормант выяснил уже сам, подкупив хозяйку комнатушек в Озорном Патчале - восточной части столицы, где жил преимущественно цеховой люд). Именовалась девица оратой Дейни из рода Чала.

   Если бы сейчас девица обернулась и блеснула кривыми зубами или выставила из-под платка костистый нос, Тормант повернул бы домой, отправил госпожу Мартину в ее Чистые Колодцы, смирился бы с тратами и думать бы забыл о неудавшейся авантюре. Но выглянуло солнце, засверкало на присыпанных снегом прилавках, и девушка, улыбаясь, откинула на плечи шерстяную косынку. "Вот я и нашел тебя, будущая госпожа Мара Балез", Ї подумал Тормант. Он отошел в сторонку под рыночный навес, по которому прыгали радующиеся солнечным лучам неугомонные воробьи, сделал вид, что раздумывает над какой-то покупкой, продолжая краем глаза следить за девушкой.

  Потратив столько своего золота, жрец действовал четко и куражно, сомнения были откинуты, страхи забыты. Уже через пять дней в дверь ораты Дейни постучался пожилой табеллион из богатого нижнего района столицы. Хозяйка комнатушки натерла уши о щель в стене, пытаясь расслышать, о чем солидный господин говорил с ее постоялицей. Господин с получетверть терпеливо уговаривал юную орату, а девушка отвечала ему удивленным, но твердым тоном.

  Табеллион вышел из комнаты Дейни, качая головой. Хозяйка подала ему его роскошную меховую накидку, острым взглядом приметив дорогой перстень и золотую цеховую цепь в палец шириной. Любопытство уже проело ей дырку в языке, но табеллион сам не прочь был поделиться одолевавшей его заботой: госпожа Мартина из рода Тулийа разыскивает свою племянницу госпожу Мару из рода Балез, а ората Дейни никак не может поверить, что это она и есть. Девочкой госпожа Мара была отдана на воспитание в простую семью из-за...не будем об этом, приемные родители скрыли это от юной госпожи, а теперь вот, когда они мертвы, а тетушка Мары хочет оставить ей все свое имущество, девица никак не может поверить в свое счастье. Хозяйка, позеленев от зависти, возмущенно поддакивала причитаниям господина. Табеллион, продолжая качать головой, достал из кармана золотой и отдал почтенной орате "на непредвиденные нужды" постоялицы. Дейни просидела весь день в своей комнате, не отвечая на стук хозяйки и ее любезные увещевания под дверью.