Бес перехватил одну из них, блондинку. Взял рюмку с коньяком, махом осушил. К нему мгновенно приблизилась другая девушка, брюнетка. На её подносе красовались бутерброды с чёрной икрой на белых ломтиках масла. Бес поморщился: не переносил сливочное масло.

– Мне бы с сыром.

Брюнетка исчезла.

Он перевёл взгляд на блондинку. Её зеленоватые глаза призывно улыбались, крутые бёдра под чёрной юбкой в обтяжку и полуоткрытые тугие груди, выпирающие из-под тесной белой блузки, невольно притягивали взгляд.

«Хороша девка» – отметил Бес. С этой блондинкой он ещё не был близко знаком, и, облизнув враз пересохшие губы, коротко выдохнул:

– Жду у себя, в двенадцать.

Блондинка кивнула, неторопливо отошла.

Бес не стал дожидаться бутербродов, отправился осмотреть главный объект – отсек в подвальном помещении, куда абсолютному большинству обитателей особняка вход запрещался. Отсек был единоличной вотчиной Профессора и охранялся особенно строго. Лишь однажды, одним глазком удалось заглянуть туда, когда пришлось устранять неисправность в сигнализации: небольшая квадратная комната с искусственным освещением, на двух столах – штативы, колбы, реторты, пробирки, вдоль стен – холодильные шкафы, какие-то диковинные механизмы, похожие на микроволновые печи…

И ему сразу стало ясно: это лаборатория, в ней проводятся химические опыты. Может быть даже по производству наркотиков, потому что попахивало там отвратительно. Да и сами наркотики, которые Шеф передавал ему для продажи – откуда бы им взяться: Шеф никуда из «Уюта» не выезжал, никаких поставщиков здесь не замечалось… А того же «крокодила» он сплавлял для сбыта немалыми дозами. Понятно теперь, почему Профессор так цеплялся за эту беглянку Наталью. Девка – из лаборатории. Наверняка в чём-то помогала, а значит, и причастна к тайне лаборатории. «Бес не дурак, Бес всё на лету схватывает!»

Он спустился в подвал.

И здесь всё нормально: над железной дверью отсека помигивает красная сигнальная лампочка, горит и синий глазок блока звуковой сигнализации, выведенной в коридор первого этажа…

Бес закурил, успокоенно стал подниматься по лестнице из подвала. Не успел выйти в коридор, как к нему подлетел взъерошенный от возбуждения Длинный:

– Хмыря одного поймали!

– Где?

– Через ограду перелез, с задней стороны.

– Кто такой?

– Сам увидишь. По-моему, вчерашний, что с Натахой был.

Глаза Беса сузились:

– Где он?

– С ребятами в холле.

– Пошли! Проверим, что за птица к нам залетела.

Глазунов с тревогой встретил их появление. Понимал, что по своей вине попал в пренеприятную историю, из которой ему, наверное, не выкарабкаться. Связанного, его бросили на пол, и теперь, полураздетый, он неудобно лежал на боку, привалившись к кадке с фикусом, ожидая расправы.

– Да! Старый знакомый, – приглядевшись к нему, язвительно усмехнулся Бес. – И зачем ты к нам пожаловал?

Глазунов тоже узнал Беса, хмуро отвернулся. Всё-то у него в последние дни шло через пень-колоду. «Полагаешь, что поймал, а смотришь – сам попался». И сейчас что-то сочинять, а тем более говорить правду ему не хотелось. Пусть, думал, разбирается с ним кто-нибудь другой, фигура поважнее, кто волен решать не только его, но и их судьбы. Вот с ним он, возможно, и объяснился бы, постарался найти выход.

Бес сообразил, что означает молчание пленника, в ярости закусил губу.

– Тащите его в подвал, – буркнул он Длинному. – А я пока доложу шефу.

– А куда – в подвал? Там лишь одна подходящая клетуха – с Натахой.

– Вот пусть они напоследок ещё раз и поворкуют, – прошипел Бес и зло пнул журналиста носком ботинка. Длинный, оскалившись, заржал.

Глазунов скорчился от боли, но промолчал.

Парни волоком потащили его в подвал. Ступеньки пересчитали все рёбра, но Глазунов и тут не подал ни звука, лишь крепче стиснул зубы.

Комнатушка, куда его бросили на пол, была небольшой, с низким потолком и без окон. Тусклый свет пыльной лампочки в нише над дверью едва освещал помещение, в котором ни стены, ни дощатый пол не были покрашены. Из обстановки – старый обшарпанный стол, такой же стул, да в углу железная кровать с чёрным матрасом и подушкой без наволочки. С матраса поднялась женская фигура и двинулась к Глазунову.

– Господи, это вы?! – присела она у его ног.

– Наташа? – с трудом узнал её Глазунов. Девушка была в помятом изорванном платье, лицо осунувшееся, в синяках, волосы спутаны…

– За что вас так?

Она смущённо потупилась:

– А вас?.. Как вы здесь оказались?

Теперь и ему пришла очередь горько усмехнуться:

– Хотел выручить одну приятную особу, да сам угодил в капкан.

Уголки губ Наташи разошлись в виноватой улыбке. Девушка наклонилась, легонько прижалась щекой к его щеке, чуть слышно благодарно прошептала:

– Спасибо…

Её волосы упали ему на лицо. От их прикосновения по его телу прокатилась тёплая волна. Он почувствовал неловкость. К тому же волосы мешали дышать, и он попытался повернуть голову. Девушка сразу отстранилась, участливо посмотрела на него:

– Вам больно? Давайте попробую развязать.

Но узлы прочной капроновой бечевы на руках не поддавались, и девушка огорчённо признала своё поражение.

– Попробую перетащить вас на кровать, – предложила Наташа. – Там будет полегче.

Она ухватила его за плечи, потянула на матрас. Её силёнок явно не хватало, чтобы перевалить его на кровать, но, в конце концов, ей это удалось, и Глазунов расслабленно замер на тюфяке, даже зажмурился.

Наташа поправила подушку, приставила к кровати стул, утомлённо присела.

– И всё-таки, как вы здесь оказались? – снова спросила она.

Веки его глаз чуть заметно дрогнули, потом приоткрылись.

– Куда вас увезли, было нетрудно догадаться. Сложнее оказалось отыскать это логово, – ответил он. – Сошёл с автобуса на двадцатом километре, свернул на просёлочную дорогу, она-то и привела сюда, а когда увидел, как из ворот выехал на машине один общий знакомый, понял: вас прячут здесь, и нигде больше. Оставалось найти возможность перебраться через ограду…

Глазунов умолк, с горечью вспоминая о постигшей его неудаче.

– И вы перебрались, – грустно закончила за него Наташа.

Он повернулся к ней, увидел её сочувствующие глаза и недовольно сказал:

– А теперь вы мне объясните, наконец, что здесь за компания собралась и какое вы к ней имеете отношение?

Наташа вздохнула:

– Самое прямое.

Она встала, прошлась по клетушке:

– Не знаю, сколько времени нам с вами осталось, и осталось ли…

Их взгляды на мгновение встретились, и она виновато опустила голову.

– Что, положение настолько плохо? – спросил Глазунов.

– Хуже не придумаешь, – остановилась у двери Наташа. Прислушалась к тишине в коридоре. – Знали бы вы, в какое осиное гнездо вас угораздило…

Она вновь присела на стул.

– Ладно, расскажу всё по порядку… Считается, что здесь, в особняке, обосновался кооперативный пансионат «Уют». Так оно поначалу и было. Хозяин «Уюта» Проханов Георгий Эдуардович, вы его, наверное, увидите, – человек жёсткий, алчный, но полный профан в ведении хозяйства. Уже через полгода после открытия «Уюта» он почти разорился, и прогорел бы основательно, не загляни к нему на огонёк другой, более хваткий жучила. А дальше пошло-поехало! В «Уюте появились девочки, игорный зал с рулеткой…

– Так это же наказуемо! – не удержался Глазунов.

– Конечно. А кто выдал бы? Путёвки в «Уют» служат хорошим прикрытием этого вертепа и продаются, естественно, не каждому желающему, а с выбором, для строго проверенных прожжённых дельцов, из кого можно составить постоянную, а главное – надёжную, выгодную, с большими связями клиентуру. И всех, для верности, повязывают фотоиллюстрацией их оргий… Кому потом захочется обливать себя помоями? К тому же здесь можно не только хорошо погулять, но и завязать выгодные сделки, получить в долг крупные суммы денег, заручиться поддержкой…