- Но так попросила твоя подружка.

- Китти хочет, чтобы я уехал?

Мой голос холодный, да и сам я похож на кусок металла, которому наплевать, что творится вокруг. Но внутри взрываются шары из злости. Я слышу, как сердце отбивает бешеный ритм, и схожу с ума от этого громкого звука, отдающегося по всему телу.

- Да. Она не выйдет, пока ты здесь.

- Хорошо, - резко поднимаюсь. – Если она этого хочет.

- Слушай, Трой, я…

- Не сейчас.

- Скажи, в чем дело, - настаивает Джейк. Он плетется следом и, несмотря на плохое предчувствие, которое сто процентов атакует его голову, продолжает расспрос. – Между вами что-то произошло. Но что именно? Ты сам не свой.

- Это долгая история. Тебе необязательно о ней знать. – Нажимаю на кнопку лифта, не хочу, чтобы он приезжал. Я должен вернуться, обнять Китти и сказать ей о том, что не отпущу ее.

- Трой, Стелз орала, как сумасшедшая, а твоя красотка закрылась в ванной.

- Нет. – Резко зажмуриваюсь. Борьба с собой выматывает. Я чувствую, как схожу с ума, как теряю контроль. Я должен исчезнуть, должен оставить ее в покое.

Дверцы лифта открываются. Через пару минут мы оказываемся на улице. Джейк ловит такси, а я невольно замираю и смотрю вверх. Вдруг Китти тоже на меня смотрит?

- Едешь?

- Да.

Встряхиваю головой. Я до сих пор чувствую вкус ее губ, мои руки до сих пор горят от ее прикосновений. Черт, ничего ведь не изменилось! Я как был опасен, так и остался плохим кандидатом, который не делает жизнь лучше; который лишь рушит ее.

Китти Рочестер заслуживает лучшего. Она должна выкинуть меня из головы, ведь именно я оказался тем самым препятствием, которое способно погубить все, к чему она стремилась. Вопрос лишь в том, смогу ли я от нее отказаться?

Думаю, на сей раз – нет.

***

Снег – редкое дерьмо. Я ненавижу холод, ненавижу, когда на голову сыпется какая-то дрянь, а потом целый день одежда насквозь мокрая. Однако еще больше я ненавижу снег от того, что он бывает лишь на Рождество, а каждое Рождество у МакКалистеров собираются родственники, и они хорошенько отыгрываются на маме или на мне, если я заступаюсь. Заступался я постоянно, поэтому к новому году на моем теле обязательно появлялся новый шрам, который крыл в себе рождественскую тайну и историю.

Докуриваю вторую сигарету, достаю третью и вновь нервно смотрю на телефон, сгорая от желания набрать маме. Знаю, что не должен выдавать ее, однако как спокойно спать, если ей плохо? Мне казалось, за эти два года отец успокоился. Теперь я в курсе, что это не так. Значит ли это, что у нее проблемы?

Прячу телефон в карман и отбрасываю в сторону окурок. Когда я дышу, изо рта выходит пар, а нос неприятно покалывает от холода. Терпеть не могу зиму. Она у меня ассоциируется с наказаниями, с отцовской неумолимой фантазией. С ночами на улице, с каплями крови на сугробах, с черными, поздними рассветами. Была бы возможность, я бы вспоминал нечто другое. Другие дни. Но не выходит.

Лениво плетусь в сторону третьего корпуса, наплевав на мысли об отце и прочей дребедени, как вдруг теряю равновесие. Нога резко соскальзывает в сторону, и я падаю вниз с такой силой, что пробиваю лед локтями.

- Черт!

Лицо само собой морщится от неприятной судороги. Касаюсь пальцами затылка и пару раз моргаю: перед носом прыгают черные точки, протяжный звон воет в ушах.

- Трой?

Поднимаюсь на ноги. Локти зудят, и я то сгибаю, то разгибаю руки, пытаясь как-то унять боль. Отряхиваю штаны.

- Ты цел?

- Отвали, - рявкаю я. Не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. Однако незнакомец не уходит. Крепко стискиваю зубы, поднимаю подбородок и рычу, - ты меня не понял? Я сказал…

Замираю. Передо мной Китти Рочестер. Черт бы ее побрал. Она осматривает мои мокрые от снега локти, затем опускает взгляд вниз.

- Я думала…, - запинается, - мне показалось…

Делаю несколько широких шагов вперед. Пока Китти рядом, я должен поговорить, должен сказать хоть что-нибудь. Но девушка отпрыгивает в сторону, едва я оказываюсь близко. Это бьет посильнее папиного хука слева.

- Мне пора идти.

- Подожди, - вспыляю я. – Дьявол, Китти, остановись на секунду.

Она не останавливается, и я решительно иду следом. Вокруг люди. Они спешат на занятия. Я спешу за ответами.

- Как это произошло?

- Что именно? – зло усмехается она, не оборачиваясь.

- Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

- Ах, об этом? - Девушка резко прирастает к месту. Я едва не налетаю на нее. В ту же секунду она закатывает рукав пальто и вытягивает вперед руку. – Ты о шрамах? Ох, Трой, такое часто случается. Нужно просто найти нечто острое.

- Что ты несешь? – завожусь я. Хватаю ее за запястье и дергаю на себя. – Прошу, Китти, объясни, зачем ты это сделала?

- Захотелось.

- Захотелось?

- Тебе захотелось уехать, мне захотелось побезумствовать.

- Что? - слова застревают в горле. Пялюсь на Китти и понятия не имею, что сказать. Просто громко дышу. В конце концов, она прерывает молчание.

- Как ты и сказал, ты – воспоминание. Так что давай не ворошить прошлое, прошу. Мне пора бежать на занятия, а наши разборки…

- Разборки? Да плевать мне на семинары.

- Но мне не плевать.

- Ты врешь. Ты сама ко мне подошла.

- Только потому, что увидела, как ты упал. Господи, Трой, если ты думаешь, что я к тебе еще что-то чувствую, то…

- Именно так я и думаю.

Китти уязвленно поджимает губы. Затем нервно подергивает плечами и вспыляет:

- Это твое дело.

- Это наше дело. – Я вновь ее останавливаю. Глубоко втягиваю воздух и медленно выдыхаю его через ноздри. Надеюсь, на нас никто не смотрит, потому что мне кажется, что я еле стою на ногах. Китти слишком близко. Ее трясет. Сначала я думаю, виной тому холод. Но потом понимаю: она так же, как и я, не в состоянии контролировать свое тело. – Ты не можешь просто сделать вид, будто все в порядке.

- Очнись, Трой, - шепчет она. Ее глаза блестят. – Прошло два года.

- И что?

- И то, что я слишком долго пыталась запихнуть свои чувства в клетку, МакКалистер. Теперь поздно что-то менять.

- Я и не прошу что-то менять. Я лишь хочу понять тебя.

- Ты не поймешь.

- Почему?

- Потому что ушел, - срывающимся голосом отрезает она. – Я бы не смогла от тебя уйти, Трой. Я бы просто не сумела повернуться спиной и уехать. А ты.… Для тебя всегда все было слишком просто. Ни привязанности, ни чувств. Ты не поймешь меня, потому что не испытывал то же самое.

- Не говори так.

- А как я должна говорить?

- Ты не представляешь, как сложно было уходить!

- Тогда зачем ты это сделал?

- Потому что у меня не было выбора! – дышать становится трудно. Я приближаюсь к Китти и стискиваю зубы. – Я должен был исчезнуть, чтобы дать тебе шанс.

- Какой еще шанс?

- Шанс жить нормально.

- О, Боже, - громко смеется Рочестер, - еще заяви, что ты хотел, как лучше.

- Так и есть.

- Но, Трой, лучше всего мне было с тобой. А ты…, что ты сделал? Боже, все. Я не хочу говорить об этом. – Она порывисто проходится ладонями по лицу. – Мне пора.

- Стой, Китти! – я крепче цепляюсь за ее плечи. – Зачем ты убегаешь?

- С тобой мне нечем дышать.

- Я не желал ничего подобного, - искренне восклицаю я, - птенчик, я, правда, не хотел, чтобы тебе было больно. И это…, - смотрю на ее запястья, на шрамы, - это просто полное безумие! Если бы я знал…

- Но ты не знал. – Девушка вновь отскакивает в сторону. В ее глазах нет прежней нежности. Она совсем другая. Испуганная, недоверчивая. Она смотрит на меня, однако больше не видит того, кто держал ее за руку. Она видит предателя. – Я не хочу врать, и мне незачем строить иллюзии. Ты, как был мне дорог, так и остался где-то внутри.

- Прости меня, Китти. – Я невольно касаюсь пальцами ее щеки. – Мне так жаль.

- Мне тоже, Трой, - дрожащим голосом отвечает она. А затем опускает мою руку, и медленным шагом идем в сторону центрального корпуса.