А он струится, заливает глаза, ручейками стекает на грудь. Когда-то, по словам стариков, работать в поле было еще труднее: у копалок не было резной подножки, на которую давит ступня. Великий человек тот, кто первым догадался привязать к остроносому колу поперечину. Теперь тяжелый пласт почти без труда выворачивает даже юноша. Настоящего мужчину эта работа не утомит и за целый день. Только надо петь — размеренно и дружно. Хорошая песня копает вместе с тобой.

Скорбный мотив плывет над полем. Это хорошая песня-о великом герое Мауи, который хотел уничтожить смерть. О том, как, отправившись на поиски великой богини ночи Хина-Нуи-те-По, Мауи нашел ее спящей в пещере. Но когда он решил войти в тело богини, чтобы украсть ее сердце, его подвела птичка мухоловка. Она захихикала, и смех ее разбудил богиню. А та, проснувшись, задушила Мауи.

печально поют мужчины, втыкая в землю копалки и переворачивая большие куски дерна. Им вторят женщины, которые руками и палками разрыхляют комья и удаляют сорняки. Поют и юноши, укладывая в ямки вялые клубни кумары.

Все работающие, и мужчины и женщины, одеты легко — на них лишь короткие, чуть ниже колен, передники из льна или соломы. Другая одежда была бы сейчас в тягость. Тела влажно блестят. Уже несколько часов пятятся, оставляя за собой броский пунктир обнаженного чернозема, смуглые татуированные мужчины. Ни на шаг не отставая, ползут вслед за ними к востоку цепочки неразгибающихся спин…

Погиб отважный хитрец Мауи, горестным воплем отзвучала последняя нота древней маорийской песни. Но только несколькими мгновениями поживилась тишина. Гортанный голос прорезал воздух, колеблемый зноем:

О, славная, любимейшая песня! Об отважных, что давным-давно на легких ладьях пересекли океан и открыли Длинное белое облако — чудесную страну Аотеароа, ставшую родиной маори. Все племена Южного и Северного островов чтят память о подвиге предков, о каждой из лодок сложены легенды и песни.

Согласный хор с полуслова подхватил песню о мореплавателях, и усталые спины чуть распрямились. И острее сделались копалки, и рассыпчатее комья земли.

Но на этот раз мужественным открывателям не удалось причалить к заветным берегам.

— Смотрите! — пронзительно воскликнула дородная маорийка. — Там пакеха!

Работа прекратилась. Тридцать пар глаз впились в фигурку светловолосого человека в одежде пакеха, который шел через поле. Мужчины, сжимая в ладонях колья, молчали. Женщины взволнованно перешептывались.

Когда незнакомец приблизился на бросок копья, широколицый атлет, передав копалку соседу, двинулся ему навстречу. Пакеха замедлил шаги. Заметно было, что настороженность маори смутила его.

Воин остановился. Его глаза изучающе пробежали по совсем еще юному лицу пришельца.

— Мне нужно… — с запинкой произнес на маори пакеха, — найти племя нгати. Скажи мне, где их жилье?

Воин молчал, продолжая бесцеремонно разглядывать юношу.

Краска самолюбия проступила на щеках пакеха.

— Мне нужен Тауранги, сын вождя, — сказал он с вызовом. — Если эти люди нгати, то я шел к ним…

Услышав имя Тауранги, воин нахмурился.

— Откуда ты знаешь сына великого Те Нгаро? — строго спросил он.

— Тауранги мой друг. Передай ему, что пришел Генри…

— Хенаре!

Ликующий девчоночий возглас, прозвеневший сзади, заставил воина вздрогнуть и обернуться. Никто не успел опомниться, как маленькая гибкая девушка выскользнула из толпы и со всех ног бросилась к пакеха.

Добежав, она порывисто прильнула к груди ошеломленного юноши, обхватила его за локти и обратила к толпе возбужденное лицо.

— Это Хенаре! — звонко крикнула она. В ее голосе звучала радость и приглашение радоваться вместе с ней.

Кое-кто из маори невольно заулыбался. Но большинство продолжало глазеть с хмурым недоумением.

Генри ощутил, как у него вдруг пересохло во рту. С изумлением косясь сверху вниз на прижимающуюся к нему полуобнаженную длинноволосую фигурку, он осторожно пытался освободить свои руки из объятий и ничего не понимал.

Несколько мгновений длилась эта странная сцена. Девушка опомнилась. Оттолкнувшись от Генри, она виновато опустила голову и приблизилась к стоявшему впереди всех широколицему воину, который с осуждением и любопытством смотрел на нее.

— Пакеха Хенаре — наш друг, — тихо проговорила девушка, не решаясь поднять глаза. — Пакеха спас Тауранги от ваикато. Он наш друг, Китепоки, друг, друг…

Из толпы послышались одобрительные возгласы женщин. Девушка робко взглянула. Складка на лбу Китепоки разглаживалась. Не удостаивая взглядом девушку, юркнувшую в толпу, Китепоки подошел к Генри и положил ему руку на плечо.

— Правду ли сказала Парирау, о желтоволосый пакеха? — с некоторой торжественностью спросил он, глядя юноше прямо в зрачки.

Генри не отвел взгляда.

— Да, это так. Я перерезал веревки, и сын вождя убежал.

«Парирау»… На языке маори это значит «Крыло», — вспомнил он, переводя глаза на стайку перешептывающихся маориек и пытаясь отыскать среди них гибкую фигурку девушки,

Тяжелая рука Китепоки слегка сдавила плечо и потянула к себе. Толстые губы воина растянулись в дружеской улыбке. Округлив ноздри, он вытянул шею и приблизил свое сплошь зататуированное лицо к лицу Генри.

Носы их соприкоснулись. И тотчас, будто это было сигналом, все остальные мужчины побросали копалки и окружили Генри. Они оттеснили от него Китепоки и наперебой лезли к улыбающемуся пакеха, чтобы потереться носами и тем самым подчеркнуть свое расположение. Добросовестно отдавая дань приветственному ритуалу, Генри ждал, когда поблизости окажется Парирау. Напрасно! Она не только не подошла, но, случайно встретившись с ним глазами, поспешила нырнуть за спины.

Китепоки поднял руку и крикнул:

— Слушайте!

По-видимому, авторитет его был велик. Шум сразу же стих.

— Разве не говорят у нас в народе, что полезным можно быть и без шума? — сказал он. — Наш друг Хенаре устал, он шел очень долго, чтобы погостить у своих друзей нгати…

— Я шел не погостить, — вырвалось у Генри. По дороге он решил сообщить о планах ваикато или вождю или Тауранги.

Китепоки недовольно поморщился. Он не любил, когда его перебивали.

— Зачем же ты пришел, Хенаре?

«Стоит ли от них скрывать? — подумал Генри. — Не все ли равно? Скажу!»

— О воины нгати! — начал он, стараясь говорить как можно высокопарнее, в тон Китепоки. — Сейчас вы сажаете кумару и поете песни. А ваши враги ваикато оставили огороды женщинам и подкрадываются к вам. Я узнал, что они не хотят ждать окончания посадок, чтобы напасть на вас, нгати. Возможно, они будут здесь уже сегодня. Или завтра. Я торопился предупредить вас.