— После тебя постоянно куча разбросанного грязного белья остается. Кому приятно лицезреть твои вонючие трусы? — говорила чернокожая и вышвыривала качка, как какую-то куклу из их с Джером каюты.

Но после того как им выпал заказ на транспортировку семи куртизанок, работавших в одной очень крупной и богатой сети публичных домов, пришлось пересмотреть количество ванных комнат, поскольку женщины с раннего вечера и до поздней ночи оккупировали помещение единственной ванной комнаты. Команда ходила злая и немытая. Как только они получили деньги, сразу же убрали одну из кают и модернизировали «Крошку».

— Эээ…капитан, — немного смущенно проговорил Джесс, полуобернувшись к неспешно раздевавшемуся Кэмпбеллу, — что это вы так на меня пялитесь?

Малкольм тут же отвел взгляд и изобразил быструю стриптизерскую деятельность, то есть разделся.

— Тебе показалось, — он как ошпаренный запрыгнул в соседнюю кабинку и закрылся. — Чего это ты там выбираешь в пакете?

Джесс зашел в ванную комнату за пять минут до того, как туда вошел кэп. Парень стоял раздетым вот уже десять минут и задумчиво рылся в черном пакете. Кроме причудливой татуировки на плече, Мэл не заметил на нем ничего подозрительного. Стало быть, не Коллекционер. Что ж, круг сужается. Хотя…кто его знает, вдруг эта тварь — настоящий мастер маскировки?

— А, это…трусы. Всегда выбираю под настроение, а оно у меня сейчас непонятное.

Из мужчин остался только Джос, но тот до сих пор настраивал оборудование вместе с Вирджинией. Странно, что остальные ученые быстро ретировались по своим каютам.

«Никакой коллективной дружественности, — фыркнул про себя Мэл, дожидаясь пока парень зайдет в кабину и включит душ. — Лишь бы девочка всех женщин умудрилась проверить».

Во внимательности Хлои кэп не сомневался, та вообще могла в приступе особого энтузиазма начать лапать других девушек. Так сказать, ощутить — человек перед ней или же жуткая жуть с повернутыми мозгами. Благо, в среде «слабого» пола это было не так странно, как если бы вдруг капитан начал приставать к мужикам с просьбой: «Дай бицуху пощупать».

Малкольм на секунду прикрыл глаза и потер переносицу, оперевшись спиной о стенку душевой кабинки. Кажется, начинается. И почему только у него одного вылезал полный комплект из списка побочных действий к простецкой вакцине, которую обязаны ставить все, кто собирается приземлиться на одной из отдаленный планет Союза. Без нее никак, ибо на периферии можно подцепить такой дряни, что до конца жизни можешь остаться слепым. Однако и с ней-то ему плохо. Голова начинала кружиться. Значит, пора идти на боковую, принять те антигистаминные таблетки, что выдавал ему Джереми, и как следует выспаться.

Как только в соседней кабинке зашумела вода, он вышел, быстро оделся и поплелся в свою каюту. С каждым шагом ему становилось все хуже. Хотя, признаться, Мэл ожидал, что все это дерьмо начнется раньше. Прошло уже пара часов, а побочные эффекты начали проявляться только сейчас.

— Хоть какой-то, мать его, прогресс, — буркнул под нос кэп, пошатываясь и открывая дверь в каюту. — Черт!

Порог, который был слегка выше положенной нормы, неожиданно врезался в ноги капитану, и Мэл, в тщетной попытке удержать равновесие, с ругательствами споткнулся, полетев на пол каюты и попутно хватая цепкими пальцами все свое добро с полок. Грациозный полет окончился звучным бряканьем костей Мэла о металлическую обшивку пола. Ковры, коврики и прочую хламиду на полу он не любил, в угоду банальной лени. Мягко говоря, Кэмпбелл не любил уборку, а коврик — лишняя нагрузка. И вообще, зачем ему мягкий ковер? Он же не дамочка какая-то, чтобы украшать свое жилище. Хотя, будь сейчас на полу хоть что-то, кроме металла, было бы не так больно.

— Консерва, — процедил Мэл сквозь зубы, поднимаясь.

Единственная отражающая поверхность — экран его планшета, выдал красную морду со стремительно опухающими веками. Долбанный «Корус» — единственная совершенная вакцина на сегодня, способная уберечь человека от опасных вирусов, которые могут подстерегать на планетах дальних рубежей: вирус Содомы, вызывающий мгновенное повышение температуры, спустя два часа лихорадку и отек гортани, в тридцати процентах случаев летален; Устения, или, как ее называют в простонародье, Кровавый кашель — название говорит само за себя; и еще куча-куча подобных. На самом деле, каждый десятый не совсем хорошо реагировал на «Корус», но аллергия на него не так страшна, как то, что можно подхватить без этого мучителя. Вроде бы ученые работают над усовершенствованием формулы, но пока…

Малкольм вздохнул, и через секунду громко чихнул.

— Где эти чертовы таблетки? — потирая слезящиеся глаза, бурчал Мэл, роясь в своей тумбе. Из носа начинало подтекать, руки чесались, а таблетки словно испарились. — Мать твою, — наконец, капитан выудил пустую пачку из-под завала чистых и небрежно сложенных носков.

Пришлось медленными перебежками (потому что кружилась голова), добираться до обители доктора Тудика. Конечно, в такой поздний час его уже не было в медотсеке. Кое-как пихнув пропускную капитанскую карту к сканеру и введя свой личный код, Малкольм пробрался внутрь. Костеря друга за вечно возводимый вокруг себя хаос, капитан рылся в каждом ящике и тумбе, пытаясь отыскать хоть что-то антигистаминное, но все было тщетно. Бонусом к «приятному» проведению вечера у Мэла онемел язык. И теперь его «Черт, где же таблетки», походило на пьяную болтовню отсталого бомжа с Земли. Где Джер, когда он так нужен?

С матом капитан вспомнил, что оставил коммуникатор в каюте и теперь придется, изображая кота после анестезии и кастрации, переться к доктору и бить по голове за разведенный на рабочем месте бардак.

Глаза слезились, лицо все сильнее распухало, а в голове все яснее, под возрастающий набат боли, крутилась его последняя кинутая доктору фраза.

«Ага, не маленький…идиот… разберусь… почему так всегда происходит? Все-таки я неисправимый дебил», — уныло ругал сам себя капитан, пока, держась за металлические стены, медленно, но верно продвигался к своей бывшей каюте.

Пару раз ему показалось, что он свернул в неверном направлении, но голову вновь сдавило тисками тупой боли, и Мэл плюнул на все. Дверь каюты четы Тудик никак не хотела поддаваться на его личный код, поэтому кэп прибегнул к грозному оружию против всех дверей и замков — капитанской пропускной карте, на секунду сознательно отодвинув мысль на счет неловкой возможности застать сцену супружеского долга. Жизнь капитана куда важнее, нежели прерванный акт.

Но как только тот уверенно шагнул внутрь, одновременно пытаясь оттереть от излишней влаги глаза и готовясь сыпать извинениями напополам с ругательствами, то понял, что ошибся…и по-крупному. Это была женская душевая! Как так можно перепутать право и лево? Как можно уйти совершенно в другое от нужной каюты место?

Душевая не пустовала. Мэл на секунду замер с выпученными глазами, понимая, чья мыльная задница сейчас перед ним мелькала.

«Мне хана», — мысленно констатировал капитан и поспешил ретироваться обратно, но дверь, как и положено, закрылась, а пальцы все хуже слушались.

Он и так, наверное, был в глазах Вирджинии этаким извращенцем и, если сейчас она застукает его прямо в ванной, то не миновать бури. Придется отделываться не только синяками, но и рассмотрением дела гражданским отделом Союза. И прощай его разрешение на транспортировку людей!

Шум в голове чуть стих и за ним Мэл расслышал мелодичный голос Джини, напевавшей всем известную песенку, которую почему-то до ужаса любили все знакомые капитаны старше сорока лет.

— …У капитана вот в штанах живет мечта.

Кэп чуть не упал, поскользнувшись, и вновь повернул голову к ученой.

«Что, правда? — на лице отразилась похабная улыбочка. — Пену-то не везде смыла…блин, замόк!»

План по быстрому побегу потерпел оглушительный провал. Вирджиния обернулась, услышав, как копошился у дверей капитан и, завидев его красную опухшую морду, закричала.

— Полотенечко? — быстро сообразил капитан, закрывая глаза и хватая ее полотенце с вешалки рядом с кабинкой. Самое ужасное, что предложение его прозвучало как «Фуошошеше?»


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: