Малкольм нахмурился.

— Черт подери, Джини, — он покачал головой, онемевшая после местной анестезии щека теперь казалась пластилиновым монстром, толстым и утратившим возможность шевелиться, — что ты такое говоришь? Глупо с моей стороны винить тебя и попрекать. Что случилось — то случилось. Это периферия, тут задницы простреливают чаще, чем в фильмах. И вообще, — он деловито приподнял брови и ухмыльнулся, совсем того не ощущая из-за онемения, — согласись, я и со шрамом останусь красавчиком.

Вирджиния закатила глаза, и Мэл выпустил ее запястье. Он хотел немного разрядить обстановку, но шуточный тон вышел неровным и излишне натянутым, будто выдавленным через силу. Его больше занимали мысли о Коллекционере на борту и безрезультатной вылазке на «маяк» тварей. Ученые уже начали задавать вопросы. Нариса и остальные были обеспокоены происходящим. Особенно внешним видом капитана и ученой после провальной спасательной операции. Хуже всего была неизвестность, они не знали, успел ли корабль с мертвецами послать сигнал кораблю Коллекционеров.

— Будь у меня с собой взрывчатка или моя «Крошка» была бы оснащена оружием, то от той посудины не осталось бы и следа, — капитан вмиг помрачнел. — Погони, кажется, нет, так же нет никакой уверенности, что Банадае свободно. Так далеко мало кто летает. Дальше — бесхозные планеты или едва колонизированные, — он устало выдохнул и оперся на руки, чуть отклонившись назад и искоса смотря на ученую. — Джини, сдается мне думать, ваша миссия не просто исследовательская.

Мэл замолчал, изучая лицо Вирджинии и пытаясь понять, прав он, или это просто очередная его паранойя от не самых лучших отношений с Союзом. Но либо Джини и сама ничего не знала, либо просто отлично держала себя в руках, ведь оставалась все так же задумчиво сосредоточенной. Разве что… Малкольм едва прищурился, отмечая румянец на щеках ученой. Она себя плохо чувствовала или это обусловлено чем-то другим?

— Я намерен допросить Джоса, Вирджиния, — серьезно произнес кэп, не отводя взгляд. — Едва сдержался, чтобы сразу после прилета не пойти в лабораторию и не выволочь его оттуда за грудки. Ты ведь понимаешь, что его поведение было максимально подозрительным? Я намерен до прилета на эту затерянную планетку найти Коллекционера, а там мы должны быть очень осторожны.

— Да, он вел себя странно, — согласилась Джини, кивнув. На лицо упала прядь волос, и она поправила ее, убрав за ухо. — Но… — Вирджиния пожала плечами. — Сперва, там в столовой, у меня проскользнули такие мысли. Однако зачем Коллекционеру отговаривать нас лететь в ловушку к его дружкам? Это ведь нелогично, верно? Он бы стал уговаривать спасти людей, а не оставить их там, как бы жестоко это ни звучало, — Вирджиния стала медленно ходить вдоль кушетки взад и вперед, пытаясь сосредоточиться. — Тогда у нас еще остаются все остальные. Решение «за» было почти единогласным, если не считать Джоса. Значит, мы все еще далеки от разгадки, — она вновь повернулась на каблуках на сто восемьдесят градусов и снова прошла мимо капитана. — Но если подойти с другой стороны, наш Коллекционер невероятно умен. Он мог все подстроить, чтобы мы подумали, что тварь бы не стала так себя выдавать, голосуя «против», хотя, на самом деле, так и поступил, — она резко затормозила и подняла взгляд на капитана. — Черт, я запуталась.

Малкольм следил за ее передвижениями, задумчиво скребя ногтем обивку кушетки.

— Отдохни, — Мэл медленно поднялся, ощущая легкое головокружение. Стараясь не выказать свою временную слабость, он прошел к столу доктора и, словно хозяин, открыл тумбу под столешницей. Все-таки «Корус» и обмазанное пусть и простеньким, но все же ядом лезвие — слишком неприятная совокупность для такого небольшого промежутка времени. Едва дрожащими пальцами капитан достал металлическую фляжку, потряс у уха и, удовлетворившись бульканьем жидкости, протянул ту Вирджинии. — Виски. Поможет уснуть без сновидений. Поверь, это может пригодиться.

Джини открыла было рот, чтобы отказаться, но потом подумала, что вряд ли ей удастся уснуть без изрядной порции алкоголя.

Вирджиния чувствовала себя невероятно усталой, но в то же время состояние напоминало какое-то затишье перед бурей, когда с опаской ждешь будущего. Выжидаешь, а потому замираешь, не в силах пошевелиться. Нервы, определенно, стоило привести в норму.

— Спасибо, — проговорила она, неуверенно приняв виски. Она и не помнила, когда пила в последний раз. Наверное, в год выпуска из Института микробиологии. Тогда она выпила целую бутылку вина с отдаленной планеты, где, считалось, росли самые вкусные виноградники. Все дело в том, что почва там не была такой истощившейся, как на ее родной Земле. На Ланнере, под огромным куполом, покрывавшим десятки тысяч километров почвы, раскинулась самая большая известная ей плантация. Бутылка такого вина была не из дешевых, но и институт Джини заканчивала не каждый день. Можно было и потратиться. Дома, в обнимку с Феликсом, отмечать было немного грустно, но приятно. По крайней мере, она не видела лиц одногруппников.

Малкольм был прав, хотя она ему об этом говорить не собиралась. Джини всегда считали заучкой и занудой. И если с первым люди готовы были смириться, то со вторым дела обстояли хуже. Она всегда все портила.

С другой стороны, ей не хотелось меняться.

Вздохнув, Джини смотрела, как Мэл обошел стол и какой-то странной походкой направился к выходу из врачебного бокса.

— Капитан, — окликнула она его, и Малкольм обернулся.

«О Боги, он меня убьет», — пронеслась в ее голове мысль.

— Да, Вирджиния?

— К черту все мои дипломы, если я скажу, что сегодня ты в состоянии вести допросы, Мэл, — произнесла она так твердо, как только была сейчас способна. — Ты спас мне жизнь, а теперь я хочу, чтобы мой покалеченный спаситель пошел спать.

Малкольм покачал головой.

— Нет…

— Если потребуется, я буду сидеть рядом с твоей кроватью, пока ты не уснешь, как самая большая зануда на миллионы световых лет вокруг, — она перевела взгляд на фляжку в руке. — Поправка: мы с ней будем сидеть, — Джини пожала плечами. — Я не могу пустить тебя к предполагаемому сумасшедшему убийце в таком состоянии, — понизила она голос. — Это сможет подождать часов пять. Тем более, думаю, Джос уже пошел спать, как и большая часть моей команды. Так что? — приподняла она бровь.

Глава 18

Капитан хотел было еще возразить, но захлопнул рот, признавая правоту Вирджинии. Времени почти не оставалось, промедление было смерти подобно. Илья до сих пор пытался выяснить, повлияло ли как-то вторжение неизвестного в их вентиляционную систему. Ни маячков, ни камер, ни таймеров на предполагаемых баллонах с опасным газом не было. Все чисто и на своих местах. Но если Мэл не позволит себе расслабиться хотя бы на полчаса — к прилету он будет словно выжатый лимон. Немного подумав, капитан сдался.

— Ладно, Джини, твоя взяла, — кэп капитулирующе поднял руки.

Чтобы особо не палиться с фляжкой в руках и наглой мордой капитана, который свои же правила и нарушит, было решено быстро добежать до каюты Мэла, которая находилась ближе к медотсеку, нежели каюта ученой. Малкольм дал отбой Шену, который ожидал его в грузовом отсеке, где они планировали допрашивать Джоса. Кажется, тот только обрадовался свободному времени и расплывчато сообщил о прекрасной, возможно, последней ночке его жизни.

Ничуть не смутившись ужасному бардаку, который остался после его «побочного эффекта» от вакцины, капитан быстро собрал рухнувшую когда-то ему на голову полку с безделушками и сунул ее в выдвижную панель шкафа, пока Вирджиния осматривалась. Спокойно собрал ворох раскиданных им чистых носков, сунул те в ящик, а после, удрученно помотав головой, смял в кулаке пустую упаковку из-под его противоаллергических таблеток и кинул в урну.

Джини с каким-то отстранением рассматривала его немногочисленные жестяные кубки и ничего не доказывающие медали, сваленные в пластиковой коробке так, словно это груда мусора. Впрочем, чем это все и являлось — мусором. Руки у Мэла все не доходили отдать на переработку всю эту белиберду, которую во время учебы в университете подсовывал ему Союз, благодаря то за успешную работу, то поздравляя с победой в бесполезном конкурсе, то еще какой фигне. Кажется, надо просто выбросить коробку в космос. Кэп мало к чему относился трепетно или был привязан к каким-то вещам, отдающим ему ностальгией. Каюта его была максимально проста, без лишних штук, только захламляющих пространство. Единственное — куртка, грязно-серого цвета, продырявленная и изношенная во многих местах, почетно висела, расправив на вешалке плечи, разместившись на крючке у небольшого шкафчика с одеждой.