Не дожидаясь ответа, Рэнни встала со своего места, подошла к черному комоду, на котором стояли всевозможные бутылки, графины и бокалы, и щедро плеснула себе темно-вишневой жидкости в стакан. Не обращая внимания на своих собеседников, поболтала коньяк в бокале, вдохнула пряного запаха, а затем манерно его пригубила.

Эльфы, не скрывая своего любопытства, наблюдали за ней. Красивая, бесспорно, но непривычной эльфам красотой. Кожа лица и рук роунгарри была покрыта легким загаром, что в лучах заходящего солнца делало ее похожей на золотую статуэтку. На фоне загара еще ярче горели ее глаза, которые как холодные воды океана, были сине-стального цвета, не яркого, но и не тусклого, и которые как океан были переменчивы.

Приталенный жакет благородного синего цвета с острыми плечиками и неглубоким вырезом был одет, вероятно, на…голое тело! Едва заметная золотая цепочка на длинной шее с маленьким камушком неясно поблескивала на свету, никаких сережек, браслетов, колец или украшений. Пару жакету составляли брюки, расширяющиеся к низу.

Волосы не были распущены по плечам, а были подогнуты и заколоты невидимками, поэтому доставали лишь до плеч безупречно ровной линией. Неброский макияж, духи с ароматом морской воды и ветра заканчивали образ.

Взгляд мужчин то и дело поднимался к шее, а затем, следуя за плавными изгибами тела, обрисовывал грудь воодушевляющего размера, спускался вниз к тонкой талии, а затем переходил к широким бедрам, выводя знак бесконечности.

На ее пластику действительно можно было смотреть бесконечно.

Тормознув себя на очередной перевернутой «восьмерке», Наимил попросил себе коньяка под удивленный взгляд своего спутника, а Рилайн остановил свой выбор на минеральной воде со льдом и кусочком лимона.

Некоторое время все молчали, глядя на свои бокалы.

— Все так плохо? — прервала затянувшееся молчание Эррнгрид.

— Плохо, или еще хуже, — наконец-то взял слово Рилайн. — За последние несколько десятилетий кто-то скупил все наши долговые векселя на огромную сумму. Мы до сих пор выясняем, на какую. Их выписывали без разбора и без контроля.

— Все записи и бумаги Кириана были уничтожены им самим или его сообщниками. За время его пребывания на посту мастера над монетой наш некогда богатый клан теперь балансирует на грани краха, — Наимил презрительно выплюнул последнее слово. — Рано или поздно владелец всех наших долговых векселей объявится, скорее, рано, чем поздно, и мы не сможем ему заплатить. Мы — банкроты.

— Как такое могло ускользнуть от вашего внимания? Как такое вообще могло остаться незамеченным? — изумлению Эррнгрид не было предела, ведь в их семье дела велись совсем-совсем по-другому.

— Ускользнуло лишь потому, что мастера над монетой стали что-то уж очень часто меняться. Когда наставник Кириана ушел в отставку, последнему волей-неволей пришлось принять пост. Вероятно, он не нашел лучшего выхода, чем продолжить его дело в том объеме и таким образом, каким вел дела его наставник. Он, кстати, бесследно исчез. А тот, который был до него, впал в безумие и теперь находится в Обители Отверженных, — будничным тоном, каким обычно говорят о погоде, продолжал Рилайн.

— То есть, Вы не знаете, с кого все началось? — резко перебила его Эррнгрид.

— Нет, пока нет, но мы это выясним.

— Круг знакомых?

Мастер над вестями внезапно преобразился — вместо вежливого и дружелюбного визитера, расслабленно и неторопливо потягивающего лимонную воду, показался хладнокровный и расчетливый наемный убийца, четко выполняющий указания своей госпожи.

— Забавно, что Вы спрашиваете. Как стало известно, наставник тесно общался с Вашим дедом. Да и Кириан приятельствовал с Кассиддином, если не сказать больше, дружил. Но ведь с драконами дружат только драконы, я не прав?

Напряжение повисло в воздухе.

За окнами солнце продолжало свой путь на Запад, окрашивая побережье и дома в оранжевые тона с багровой нотой. Плохой знак. Больше леса Рэнни не любила красные и охряные тона. Океан вдруг разволновался, волны неистовствали, обгрызая своим пенным ртом угрюмые скалы.

— То есть, за последние десятилетия мастера над монетой, по разным причинам надолго не задерживающиеся на своем посту, растратили клановое состояние, выписав на непомерно большую сумму денег долговые векселя. Каждый последующий мастер, принимая дела, не смог выправить ситуацию и продолжил поиски финансового дна, пока, наконец-то, его не достиг.

Перед смертью Кириан передал мне печать в виде омерзительной черной личинки. В связи с этим, я хочу задать животрепещущий вопрос — когда я буду убита этим имаго?