Она отключила телефон и уставилась в одну точку.

— Значит, Эллочка, ты лгунья? — Прищурившись, сказала она. — Ну, подожди, месть моя будет ужасной…И для начала я кое-что сделаю на кухне.

Сорвавшись с места, она выбежала из комнаты и через несколько минут вбежала в кухню. Мария Ивановна готовила ужин.

— Марь Иванна, — прокричала она с порога, напугав бедную женщину, — ужин для Эллы готов?

— Ужин готов, девочка, но Элла отказалась ужинать. Она готовит фигуру к празднику. Должна влезть в новое платье из последней коллекции какого-то… — Женщина немного подумала и произнесла. — Бреда Портрета. Видно какой-то модный портной.

Ветерок так искренне рассмеялась, что удивила её.

— Нет такого модельера, Марь Иванна. — Сквозь смех произнесла она. — Вы имели в виду одежда «прет-а-порте́», что в переводе с французского языка означает одежда, готовая к носке. Она продаётся в фирменных магазинах и шьётся по стандартным размерам. Наша Элла отоваривается такой одеждой в одном бутике под красивым названием «Лямур». Только в России могут так исковеркать французское слово «любовь» и написать его на тарабарском языке. Теперь понятно, почему Элла худеет. Какая-то часть её тела не подходит под модный стандарт? Интересно, какая это часть? Думаю, что…голова. Пойду, узнаю.

— Ветерок, — остановила её женщина, — возьми для неё ужин. Может, уговоришь Эллу поесть. С понедельника ничего не ест. Так можно и Богу душу отдать.

Мария Ивановна положила два блинчика на тарелочку, полила их малиновым сиропом и пошла к плите за кофейником.

Когда она вернулась, что бы налить в чашечку кофе, Ветерок уже успела посыпать молотый перец в эту чашечку. Она с удовольствием смотрела, как женщина наливает кофе в чашечку, и так же с удовольствием понесла ужин на подносе для Эллы.

Она вошла в комнату Эллы. Девушка сидела перед зеркалом и любовалась своей красотой.

— Нашла изъян на лице? — Спросила она и Элла подпрыгнула на стуле.

— Какой изъян? Ты что говоришь, Ветерок? Где ты его увидела? — Элла так резко повернулась к ней, что Ветерок чуть не выронил поднос из рук. — Быстро говори!

— Ты так резко повернулась, Элла, что твой отражение в зеркале за тобой не поспело. Посмотри, как оно с удивлением на тебя смотрит.

Элла вновь посмотрела в зеркало, но…ничего не поняла, и тогда заговорила Ветерок. — Мне Марь Иванна сказала, что ты сидишь на новой диете уже два дня. — Она пристально осмотрела девушку с ног до головы. — Уже заметны результаты. Ты пошла пятнами… К субботе будешь леопардом. Ты почему не ешь, Элла, совсем же думать разучишься?

— Твои плоские шуточки, Ветерок, никогда мне не нравились. Их ты в своём институте нахваталась? Надо было мне заканчивать какой нибудь гуманитарный институт, а не твой…управленческий. Но разве можно было переубедить папу? — Произнесла Элла со вздохом. — Я согласилась…

— Да у тебя был тяжёлый выбор. Ну, ничего, скоро ты его закончишь и…устроишься на работу?

Элла посмотрела на неё, как на сумасшедшую.

— Я…на работу? Я замуж выхожу, глупая ты девушка. А диплом мне нужен для престижа, что бы Тимофей мог мною гордиться. У него жена должна быть с высшим образованием.

Ветерок замерла на месте, держа в руках поднос.

— Что застыла статуей? Поставь поднос, наконец, и… — Элла вдруг посмотрела на неё с хитринкой в глазах и сказала. — А хочешь, покажу тебе платье, в котором я буду на вечере Кржижановских? Я должна покорить в нём Тимофея, и он сделает мне предложение.

Не дождавшись согласия Ветерка, Элла сама подошла к большому гардеробу и вынула из него красивое платье цвета слоновой кости с жестким корсажем, усыпанным блестящими камушками. Пышная газовая юбка была разной высоты. Спереди её длина была чуть выше колен, а сзади — до пола.

— Ты посмотри на такую красоту! — Восхитилась Элла, подставляя платье к себе и глядя на себя в зеркало. — Я буду принцессой — эталоном красоты. Единственной в своём роде! Это платье я получила по спецзаказу.

Ветерок поставила поднос с едой на журнальный столик и ответила. — Платье очень красивое, но…не единственное. И кстати, зачем ты худеешь? Затянешь себя этим корсетом и будешь тонка, звонка и изящна.

Элла с удивлением посмотрела на корсет платья.

— Значит, я могу есть? — Спросила она себя и тут же ответила. — Конечно, могу, немного. Корсет всё исправит! — Элла посмотрела на тарелку с блинчиками через зеркало. — Два блина мне не повредят, тем более, что я два дня не ела.

— Точная арифметика, не сомневайся. — Поддержала её Ветерок. — Можешь съесть два блина и выпить чашку кофе. А оно остынет.

Элла тут же отбросила на постель платье и присела к столику на кресло.

Она сжевала первый блин, когда в её голове что-то «включилось». Элла с удивлением уставилась на Ветерок, которая рассматривала платье.

— Ты что сказала? — Спросила она с ужасом в голосе.

— Когда? Только что? Что ты будешь прекрасной. А что?

— Ты сказала, что платье красивое, но… не единственное! — Элла почти выкрикнула последнее слово. Она вскочила с кресла и подошла к Ветерку.

— Да, я так сказала. У тебя хороший слух.

Элла рванула её за руку и развернула лицом в себе. — Что это значит?! — Вновь прокричала она. — Оно единственное!

— Платья «прет-а-порте́» не могут быть единственными. Это не высокая мода. Может быть ещё одно платье, а то и два… Разница платьев только в размерах.

Ужас заставил окаменеть лицо Эллы. — Так, что же это значит?

— Это значит, что однажды ты встретишь девушку в точно таком же платье.

— Что? — Взвыла Элла. — Когда?

— Это только Богу известно. В городе людей много, тем более красивых девушек. Но не стоит волноваться, Элла. Вы можете и не встретиться никогда. Ну, разве что, на каких нибудь вечеринках, тожествах или…

— Или на дне рождения у Кржижановских в эту субботу? — Элла застыла статуей, пытаясь это понять. И вдруг бросилась к своему гардеробу. Она быстро переоделась и, схватив сумочку, направилась к выходу.

— Я им сейчас покажу «прет-а-порте́». — Произнесла она и остановилась возле столика с едой. Она взяла кофейную чашечку в руки и быстро выпила кофе. — Я в «Лямур» со всем этим разобраться… — Она быстро дошла до двери и добавила. — А кофе очень горячее. Скажи об этом на кухне.

Элла вышла, а Ветерок смотрела ей вслед с улыбкой.

— Конечно, кофе горячее, и ещё какое горячее, и через минуту ты это поймёшь, обманщица… — Сказала она, покидая комнату Эллы. — А платье мне не понравилось. Оно какое-то детское. К нему надо ещё большой бант в волосах и ресницы-опахало. Ты мне ещё спасибо должна сказать, Эллочка, что я отговорила тебя от него.

Ветерок улыбнулась, услышав визг Эллы внизу у входной двери. Та требовала Марь Иванну принести ей воды…

— И всё-таки месть сладка! — Усмехнулась она и пошла к себе в комнату.