Пытаясь отогнать от себя грустные мысли, он проходил мимо других палат и видел стариков и детей, которые были окружены лаской и заботой. Это вызывало у него улыбку, слабую, но улыбку. Он был рад, что о них было кому позаботиться, рад, что их не оставили умирать в одиночестве, как умерла его мать.

Дойдя до тупика, Алекс решил вернуться в зал ожидания, но остановился, так как его внимание привлёк очень знакомый голос. Заглянув в ближайшую палату, он увидел лежащего на кровати Сэма, Сэма Галлахера, который мило болтал с младшей дочерью Оскара Данна, Даниэллой.

Глава 6.

Так не хотелось открывать глаза. Сон, что приснился мне, был таким жутким, и мне казалось, что открой я глаза и это окажется реальностью. Именно поэтому, я продолжала держать их закрытыми, хотя чувствовала опасность. Эта опасность исходила от мужчины.

Осмелившись приоткрыть глаза, я никого не увидела. Но разве чутьё могло меня подвести? Не думаю. Приподнявшись на локтях, я осмотрелась и заметила его в углу, он скрывался в полумраке. Я знала, кто это, а значит, мой сон действительно был реальностью.

- Очнулась? – спросил он, не покидая своего места.

Я не сводила с него взгляда, опасаясь его дальнейших действий. Разве не было достаточно того, что он изнасиловал меня? Он теперь меня что не отпустит? От этого вопроса я почувствовала желчь во рту. Я должна была вырваться и вернуться к сыну, он во мне нуждался, а я не могла без него.

- Так и будешь молчать?

Я села и тут звякнули цепи. Посмотрев на свои руки, я вздрогнула. Он надел на меня наручники с длинными цепями. Разозлившись, я начала дёргать цепи, желая освободиться, и тогда Артём покинул своё насиженное место.

- Бесполезно, они из закалённой стали. Даже тебе с твоими способностями не разорвать их.

Я посмотрела на него исподлобья. Сейчас я его ещё больше ненавидела. Посадил меня на цепь, будто я животное. Ладно, отбросим тот факт, что я была оборотнем, но сё же посадить на цепь... да вы шутите, наверное.

- Зачем? – проскрипела я, и только сейчас поняла, как хотела пить. – Зачем ты это делаешь?

- Потому что я люблю тебя, - присел он на корточки передо мной и потянулся к моей щеке. Я дёрнулась в сторону, что ему очень не понравилось.

- Это не любовь.

- Как будто ты знаешь, что такое любовь, - обречённо проговорил он.

- Знаю. В моей жизни была любовь. Я...

- Никогда, - сорвался он и схватил мой подбородок пальцами, больно сжимая, - никогда не смей упоминать его при мне.

- Отпусти, мне больно, - прошипела я.

- Запомни, Ира, ты моя.

- Я лучше умру.

- И оставишь Германа одного.

Сердце моё дрогнуло. Я надеялась, что Захарий Леонтьевич позаботится о моём сыне.

Гордо выпрямив спину, я сощурила глаза и презрительно посмотрела на Артёма.

- Лучше убей меня, потому что я не буду с тобой.

Он зарычал, и, отпустив меня, толкнул, и я больно ударилась голой спиной об кирпичную стену. Поморщившись, но, не высказав того, что мне больно, я подтянула колени к груди и принялась следить, как Артём ходит из угла в угол, схватившись за голову.

- Как же ты не поймёшь, что мы с тобой пара.

- Это не так.

- Так. Я взял тебя в полнолуние, заявил права, и уверен, что скоро выяснится, что ты ждёт моего ребёнка... нашего ребёнка.

Я побледнела. Только не это. Я не хотела от него ребёнка. Я... Закрыв лицо руками, я сжалась. Нет, я не плакала, я просто отгородилась от него. Не видеть его было легче, но знать, что возможно я забеременела от него – ужасало меня. Это значило, что я предала свою пару, своего сына. Это значило для меня погибель.

Я почувствовала омерзение, когда он прикоснулся ко мне. Артём гладил меня по волосам, что-то шептал, но я не слушала. Я так хотела, чтобы это быстрее закончилось.

- Что тебе ещё от меня надо? – не смотря на него, спросила я. Я боялась услышать ответ, но всё же я должна представлять, что мне ждать.

Он рассмеялся, а потом притянул меня в объятия.

- Мне нужна ты и только ты. Я люблю тебя, и всегда буду любить.

Он принялся целовать меня, но я вертела головой, и вскоре ему это надоело. Артём с размаху отвесил мне пощёчину, а потом впился в мои губы поцелуем.

Слёзы обжигали мои щёки, но я не могла сопротивляться, но также я не отвечала на поцелуй, за что он ещё раз ударил меня. Наверное, моё лицо покрылось синяками, потому что оно жутко болело. Хорошо, что волчья кровь была целительной.

- Неужели так трудно ответить мне? – спросил он, всматриваясь в моё лицо.

- Да, трудно.

Он дёрнулся, будто я ударила его. Что ж, так ему и надо.

- Ты полюбишь меня, - прорычал он, - рано или поздно, но полюбишь.

Я лишь качала головой на его слова. Я полагала, что он снова ударит меня, но нет, Артём пнул ни в чём не повинные вёдра, что стояли у лестницы, и поднялся по ней наверх, оставляя меня одну в полумраке, обнажённую и нацепи.

Стоило мне остаться одной, как я позволила себе расплакаться. Мне было страшно, больно и обидно, я хотела, как в детстве оказаться в нежных и заботливых объятиях мамы, чтобы все мои страхи испарились. Мама... При мысли о ней, мои губы задрожали. Господи, мама. Я вспомнила её. Её нежную улыбку, любящие глаза, то, как она ругала меня, когда я что-то делала не так, и то, как она подбадривала и радовалась за меня, когда у меня что-то получалось. Ох, помню, она... да... она ругалась с отцом, из-за того, что тот не разрешал мне задержаться у друзей подольше. Она всегда отстаивала мои интересы перед отцом, а я защищала её.

Глаза снова наполнились слезами, но уже не теми, я плакала, потому что вспомнила родных мне людей, которых я безумно любила. Я вспомнила и отца, который вечно меня баловал, но иногда был слишком строг. Я вспомнила их, я вспомнила своих родителей, и то, что сейчас они жили в Германии.

Это был мой шанс. Только бы сбежать и забрать Германа, и тогда я могла уехать к ним, скрыться от Артёма, сбежать от своего мучителя.

Дверь открылась, впуская более яркий свет, от которого мне пришлось щуриться. Артём спускался медленной походкой и что-то крутил в руках, я никак не могла понять что, пока он не подошёл ближе. Я вжалась в стену и начала вертеть головой. Я не могла ему позволить накачать себя, чем попала, поэтому, когда он присел на корточки, я толкнула его в грудь и он упал. Я попыталась дотянуться до его шеи, и мне почти удалось, но он дал мне пощёчину. Голова дёрнулась в сторону, а я зашипела от новой боли, а после охнула, так как он вогнал шприц мне в бедро. Не знаю, что там было, но вскоре я начала терять сознание.

В забытье я видела какую-то деревню, лес, озеро и волка, чёрного волка. Я не боялась его, я смело гладило его по шерсти, а он весело вилял хвостом. А когда он лизнул меня, я рассмеялась, но вот только на месте моего волка был мужчина. Его чёрные глаза будто заглядывали мне прямо в душу, а его губы что-то шептали. Он хотел уже было поцеловать меня, как я почувствовала холод и вскрикнула.

Прейдя в сознание, я обняла себя и попыталась сесть, но живот саднило, и я оставила эту затею. Я понимала, что этот мужчина из моего сна был Алексом, моим Алексом, и от этого мне становилось только хуже и тоскливей. Я хотела к нему, я знала, что он защитил бы меня. Но вставал вопрос, на который у меня не было ответа: Где мне его искать?

Так прошло несколько дней моего заключения. Я поняла это, так как Артём приходил то со щетиной, то выбритым. Он приносил мне еды, но я отказывалась, и тогда он насильно запихивал в меня пищу. А когда я выплёвывала, он бил меня по лицу.

В тот день, когда он сделал мне укол, и я более или менее пришла в себя, я поняла, почему живот саднило. Он сделал мне тату. Он сделал надпись, что я принадлежу ему. Он... он заклеймил меня как скотину, и за это я его ещё больше возненавидела. После того дня я с ним не разговаривала, зля его ещё больше.