«Петербург накануне великих событий, — писала она совсем недавно. — Депутатов социал-демократов предают военному суду — их ожидает смертная казнь… Если это случится, народ не смолчит. Уже по поводу их ареста вспыхнули забастовки на целом ряде заводов… Что-то будет теперь… Вся думская шестерка… Так скоро не станет ее… Передо мной встает Шагов… И его не будет. Что-то кошмарное! Разум не хочет подчиниться этой жестокой логике фактов. Что-то будет?..»

Не успел еще от тамбовского вокзала отойти поезд, как канцелярия петроградского жандармского управления получила шифрованную телеграмму — принять под наблюдение находящегося под особым надзором полиции Вадима Подбельского, выехавшего на некоторое время в Петроград. А на следующий день начальник тамбовской жандармерии послал дополнительно телеграмму о приметах Подбельского: двадцати шести лет, роста и телосложения среднего, русый, усы рыжеватые, нос прямой, походка быстрая и покачивающаяся, смотрит вниз, черное пальто, каракулевый воротник, шоферская темно-коричневая фуражка.

Наблюдение принял филер «Табачный».

Поездка в Петроград, встречи с товарищами заставили Подбельского задуматься над таким вопросом: не стоит ли перебраться в Питер или Москву, там центры революционной борьбы. Схватка предстоит серьезная. А когда ты молод, когда у тебя много сил, хочется быть в гуще событий.

…В Тамбове за неделю, что Вадим Николаевич отсутствовал, ничего, кажется, не изменилось. Губернатор умерил свой гнев и разрешил выпуск газеты, но теперь уже под названием «Тамбовский листок». В газете появился новый отдел — «Шрапнель». Теперь фельетоны уже подписывал не Бука, а Петр Титуляркин. Газета имела куда больший успех, чем «Тамбовский край». Но редактор «Листка» присяжный поверенный Алексей Васильевич Смирнов, да и другие сотрудники газеты проявляли все большую нервозность. Их раздражала, пугала резкость и прямота Подбельского.

— Пожалуй, Аня, — сказал однажды Вадим Николаевич жене, — пора нам убираться из Тамбова…

17 августа 1915 года Вадим Николаевич Подбельский выехал в Москву. Спустя десять дней в Москву приехала и Анна Андреевна Ланина,

В таком крупном промышленном центре, как Москва, особенно отчетливо ощущалась неизбежность катастрофы. Война обнажила и обострила все противоречия Российского государства. Буржуазия, работавшая на войну, получала баснословные прибыли, спекулируя на военных поставках. Утраивалось, удесятерялось богатство небольшой кучки людей. С 1913 по 1916 год чистая прибыль владельцев завода «Богатырь» (ныне «Красный богатырь») увеличилась в двадцать раз. На Никольской мануфактуре Саввы Морозова при капитале в пятнадцать миллионов рублей чистая прибыль в 1915–1916 годах достигла двенадцати миллионов рублей. Одновременно с этим росла нищета и без того нищих рабочих, мелких ремесленников. Пользуясь нехваткой продуктов, спекулянты взвинчивали цены. А денег в рабочих семьях становилось все меньше: мужчин угоняли на фронт, женщинам и детям, которые пришли на фабрики и заводы взамен их, платили совсем гроши.

Недовольство копилось, временами оно прорывалось — в стачках, забастовках, демонстрациях. И никакие репрессии уже не могли заглушить это недовольство. Как и всюду, на борьбу рабочих поднимали большевики, хотя Московский и районные комитеты РСДРП были разгромлены охранкой еще в начале войны. Попытки воссоздать МК несколько раз проваливались. 4 ноября 1915 года весь состав только что организованного МК РСДРП был арестован. В феврале 1916 года организационная группа по восстановлению МК провела новые выборы, а в марте и апреле снова последовали массовые аресты. И все же партийная организация Москвы росла, ее работа с каждым днем ощущалась все заметнее.

Одиннадцать разрозненных групп насчитывала московская организация в апреле 1915 года, к октябрю их число выросло до тридцати групп, они объединяли около пятисот пятидесяти большевиков. Большевистские группы активно работали на заводах Михельсона, «Динамо», в мастерских Московско-Казанской железной дороги, на Мытищинском заводе, в Сокольнических вагоноремонтных мастерских. В 1916 году большевистские ячейки работали почти на всех крупных предприятиях Москвы.

Вадиму Николаевичу Подбельскому удалось связаться с московскими большевиками и устроиться на работу в земский союз. Через несколько месяцев Подбельский перешел в редакцию газеты «Русское слово», одной из самых крупных и влиятельных газет России, издателем которой был И. Д. Сытин.

Попасть в «Русское слово» Вадиму Николаевичу помогло письмо его тамбовской знакомой Феоктисты Яковлевны Мягковой, родственник которой сотрудничал в этой газете. Он и рекомендовал Подбельского редактору.

Итак, Вадим Николаевич Подбельский, член Российской социал-демократической рабочей партии большевиков, стал работать в либерально-буржуазной газете «Русское слово». Еще в 1907 году, на IV конференции РСДРП, была принята специальная резолюция об участии в буржуазной прессе. Партия считала возможным разрешать своим членам работу в буржуазной прессе, но лишь в том случае, если это не только не наносит ущерба партийной организации, а, напротив, может содействовать ее работе.

Сотрудничество Подбельского в «Русском слове» помогало московским большевикам. Через него партийная организация получала подробную информацию обо всех событиях, происходивших в России и за границей, — ведь редакция газеты имела разветвленную сеть агентств во многих городах России и крупнейших столицах мира,

Подбельский впоследствии не раз вспоминал работу в сытинской газете. Здесь он хорошо узнал нравы и обычаи буржуазных газет. Но всегда с большой симпатией он говорил о Сытине.

Сотрудников «Русского слова», типографии, книжного издательства и вообще всех, кто сталкивался с Иваном Дмитриевичем Сытиным, удивляло его трудолюбие. Его рабочий день начинался в семь часов утра. И хотя костюм его был всегда выглажен, а сорочка свеже накрахмалена, это нисколько не мешало ему, увидев, как новички рабочие неумело ворочают бумажные рулоны, подойти и показать, как надо это делать без лишнего напряжения: брал он небольшую деревянную колодку, подкладывал ее под рулон, накатывал рулон на колодку и затем, взявшись за края рулона, ловко поворачивал его в нужном направлении.

— Вот так, ребятки, делайте…

В октябре 1915 года исполнилось пятьдесят лет со дня утверждения первого потребительского общества в России. Вот когда есть повод выступить с обширным обзором состояния кооперативного движения в стране! Тогда — пятьдесят лет назад — в России было всего лишь два потребительских общества, а сейчас их уже около тринадцати тысяч, да, кроме того, более пятнадцати тысяч кредитных и ссудо-сберегательных товариществ и около шести тысяч сельскохозяйственных обществ и товариществ.

За эти годы кооперативные товарищества стали центрами всей общественной жизни в деревне. В них состоит более одиннадцати миллионов членов. Эту огромную армию людей, эту легальную организацию большевики и должны использовать для революционной пропаганды. Именно к этому призывает партия. И Подбельский, сам участник кооперативного движения, счел необходимым выступить в газете с пропагандой и анализом этого массового движения. Но одного исторического обзора пути развития русской кооперации мало. Надо сказать и о том, что союзы и объединения кооперативов до сих пор не признаются русским законодательством. Еще до недавнего времени потребительская кооперация находилась даже под полицейским надзором — она была в ведении министерства внутренних дел. Правда, сейчас кооперация формально передана в ведомство министерства торговли и промышленности, но отношение государства к этому важнейшему общественному явлению остается прежним.